Кара Барбьери - Белый олень [litres]

– Ты только что правильно использовал сарказм!

– Было бы увеселительнее, если бы ты послушался меня! – И Тибра упорхнула, бросив напоследок: – А теперь придется выпутываться самому!

– Веселее! – прорычал Сорен. – Правильно говорить «веселее», недоучка!

– Сарказм и верную грамматическую конструкцию! Да ты сегодня в ударе! – Я смотрела на беловолосого гоблина лежа на земле. Внутри меня бурлил поток разнообразных эмоций, словно я опьянела. Не в состоянии разбираться с тем, что он сказал, и со своей реакцией на его слова, я поднялась с земли и отряхнула тунику. Тем временем облегчение в глазах молодого лорда сменилось ужасом, когда он сопоставил дважды два.

– Ты давно… И многое ты успела услышать?

– Никогда бы не догадалась, что твой коварный план заключался в продлении моей жизни, – прокомментировала я.

Сорен принялся отчаянно озираться, будто надеялся обнаружить путь к отступлению, бледная кожа сделалась розоватой. Я невольно улыбнулась, чувствуя, как огонь в душе разгорается все сильнее. После многих лет, пока я терпела его издевки и поддразнивания, было невероятно приятно наблюдать за его собственными мучениями.

– Ты же знаешь, что я никогда бы не ранил тебя. – Несчастный гоблин попытался исправить положение. – Я… Я…. – В кои-то веки ему не хватало слов.

– Ты просто хотел, чтобы мы отдались на волю страсти, – бесстрастно закончила я.

– Я говорил это с сарказмом. – Сорен покраснел еще сильнее, даже кончики его ушей стали розовыми.

Я повела плечами, стараясь избавиться от напряжения в мышцах. Однако жжение в сведенных мускулах не шло ни в какое сравнение с пламенем в душе, поэтому я нашла в себе мужество задать мучивший меня вопрос:

– Тогда что ты хочешь от меня?

– Я ничего от тебя не хочу. – Он нахмурился и отвернулся.

– Но что-то же ты хочешь? – настаивала я. Теперь голоса, разносившиеся в пещере, были настоящими, но я не испытывала страха, только предвкушение.

Сорен двинулся вниз по тропинке, обогнув по пути лужу черной жидкости, слишком плотной, чтобы быть водой. Я последовала за ним, держась, как обычно, на шаг позади. Спутник повернул ко мне голову и дождался, пока мы пойдем бок о бок. От этого жеста доверия потеплело в груди.

– Ты же знаешь, что гоблины умеют чувствовать? – Спустя несколько долгих минут он нарушил тишину. – Мы можем испытывать эмоции. Я могу испытывать эмоции.

– Мне сложно судить, чаще всего ты выглядишь умирающим от скуки.

– Просто наши чувства максимально обострены. – Уголок губ Сорена изогнулся в легкой усмешке. – Мы ощущаем либо полнейшее безразличие, либо крайнюю степень той эмоции, которая захватила нас. Это делает гоблинов эффективными убийцами и в то же время является нашей слабостью.

Несколько секунд я ошарашенно молчала. Опьянение проходило, и я старалась переварить мысль, что Сорен может желать меня физически или чувствовать ко мне даже нечто большее. Как ни странно, эта мысль меня не пугала, только окутывала жаром, которого я никогда раньше не испытывала.

– Продолжай.

– Есть причина, по которой мы не демонстрируем некоторые из эмоций. Ярость, ненависть – они могут пригодиться во время охоты. Более мягкие чувства бесполезны. Мы хищники и не можем позволить себе ставить хоть что-то выше собственного выживания. – Его голос казался хриплым от отчаяния.

– Значит, ты хочешь сказать, я делаю тебя уязвимым? Потому что небезразлична тебе? – Стоило этим словам слететь с губ, и я ощутила, как рушатся последние остатки брони. Мне не раз доводилось наблюдать, как Сорен пытает и кромсает врагов, словно свиней, а также его безразличие к вещам, которые он считал недостойными внимания. Но еще я видела его неудержимый гнев, когда кто-то угрожал причинить вред его любимым, и замаскированную заботу, с которой он предлагал мне тепло плаща и тела. И все же он ни разу не признал, что может быть уязвимым. В секунду, когда в его взгляде промелькнул страх, человечности в нем было не меньше, чем во мне.

– Это тебя пугает? – спросил гоблин, внимательно вглядываясь в мое лицо.

– Сама не знаю. – Да, я испытывала нечто похожее на панику, но она была непривычной, другой. Я не боялась за свою жизнь и не ощущала угрозы. Лишь сердце трепетало и колотилось все сильнее с каждым вдохом. Это был не страх, а нечто иное.

– Я понимаю тебя, – поколебавшись, продолжил он. – Ты мне нужна. Я хочу, чтобы ты была всегда рядом со мной, никуда не уходила. Но затем я начинаю злиться, потому что не должен этого хотеть. Не могу этого хотеть. Так подсказывает мне разум. Эти чувства бесполезны и делают меня слабым. Уязвимым. А я ненавижу быть уязвимым. И все же не хочу, чтобы эти чувства исчезали. – Если сначала Сорен выплевывал слова яростным тоном, то теперь его голос смягчился. – Но больше всего я не хочу принуждать тебя к чему-то, что может сделать тебя несчастной. И если для этого придется освободить тебя от уз и отпустить обратно в мир людей, чтобы ты нашла там другого мужчину, то именно так я и поступлю. Твое счастье для меня важнее всего на свете.

– Теперь я понимаю, что ты имел в виду, Сорен, – тихо произнесла я. – Насчет монстров.

– Что с тобой произошло в этих пещерах? – Его сиреневые глаза вспыхнули от сдерживаемых чувств.

– Я осознала, к какому миру принадлежу, – ответила я. Вряд ли я кому-то смогу объяснить точно, что случилось, поведать об убийстве отца, который никак не мог разговаривать со мной после своей смерти. – И поняла, что ты был прав. Все мы в какой-то степени монстры. И опасны только те, кто не отдает себе в этом отчет. А еще… – мой голос оборвался.

– Что? – ободряюще улыбнулся беловолосый гоблин.

– А еще я знаю, что ты бы не причинил мне вреда.

– Никогда. – Его взгляд смягчился, он протянул руку и заправил выбившуюся прядь мне за ухо. На этот раз я не отстранилась. Теперь, когда я приняла свою сущность, я точно знала, чего хотела.

– Я остаюсь, – сообщила я. – Мое место здесь. И теперь я знаю, что нужно сделать.

После моих слов повисла тишина, словно Сорен догадался, что я имела в виду. На его лице появилась легкая улыбка, но взгляд оставался серьезным. Между нами возникло молчаливое взаимопонимание, и молодой лорд кивнул.

– Когда я упала в пропасть, ты подумал, что я погибла? – спросила я спустя несколько минут.

– Ни на секунду. – Он покачал головой. – Я бы знал, если бы ты умерла. Наша связь, помнишь? Потому отправился на поиски, как только похоронил Рекке.

Я на секунду зажмурилась, сердце болезненно сжалось.

– Обычно мертвых не хоронят во время Охоты, разве нет? Ты оставил труп Хелки гнить.

– Да, ты права, – отозвался Сорен. – Только Хелка знала, во что ввязывалась, а Рекке совсем ребенок и не должна была оказаться здесь. Радует лишь то, что Эльвира тоже не выжила и теперь весь ее клан придет в упадок из-за того, что она убила единственную наследницу. Рекке заслуживает достойного посмертия, а этого не случится, если не устроить погребения.