Ровенна Миллер - Швея-чародейка [litres]

– Или, возможно, джунглями, – усмехнувшись, добавил он. – Если так, то мне удалось главное.

Он поместил мою ладонь на свою руку и медленно повел меня между рядами растений. Я хотела увидеть всю панораму, коснуться и вдохуть аромат каждого цветка – и провести больше времени с сопровождавшим меня симпатичным герцогом.

Я остановилась у сладко пахнущей текомы. Мне пора было возвращаться к работе. Пенни и Алиса провели без меня целое утро. А у нас имелась полная доска заказов, и многим требовались мои зачарованные стежки.

– Мне пора уходить.

Я почувствовала укол ревности к знатным людям, не имевшим строгого распорядка. Они могли околачиваться в оранжерее весь день.

– Как жаль! Мне хотелось поговорить с вами о летнем пикнике в моем саду. Я принесу сыр и хлеб, а на одном из этих деревьев найдется хотя бы несколько маленьких апельсинов.

– Звучит заманчиво, – ответила я. – Однако мои помощницы были без меня слишком долго.

– Я понял, что сейчас не в силах выдернуть вас из вашего ателье, – сказал он. – Возможно, в другой день? Я хочу, чтобы вы увидели в действии те изменения, которые мы обсуждали.

– Надеюсь на это, – честно и скромно ответила я.

– Тогда я тихо буду следовать за вами прямо до вашего магазина, – с улыбкой сказал он.

Когда мы достигли моего ателье, я замешкалась перед крыльцом. Теодор взглянул вверх и увидел вывеску, висевшую над дверью.

– У вас красивый магазин, – сказал он.

Мне показалось, он долго выбирал, прежде чем сказать что-то доброе. Мой магазин был действительно красивым, но не мог соперничать с роскошью, которая царила в салоне леди Виолы.

– Он хорошо мне служит, – скромно ответила я.

Теодор переминался с ноги на ногу.

– Вы не хотите…

В этот момент дверь открылась, и Пенни выбежала на крыльцо.

– Кристос пропал!

– Что? – Я взбежала по ступеням и схватила Пенни за руку. – Ты сказала, что мой брат пропал? Он приходил сюда вечером.

– Да, но он должен был явиться сегодня утром. Я прождала его несколько часов…

– Сегодня утром? В ателье? Пенни, я против ваших встреч в моем магазине. В это время нас начинают навещать клиенты.

– Нет, все совсем не так. Мы встречаемся перед работой, чтобы выпить чай, съесть несколько бисквитов и поговорить…

Она смотрела на меня, умоляя поверить ей на слово.

– Прекрасно, прекрасно, он не пришел сегодня. Это еще не значит, что он во что-то вляпался. Возможно, брат просто забыл о встрече.

Я зарделась румянцем. Мне не хотелось, чтобы Теодор наблюдал мелодраматическую сцену в исполнении Пенни и тем более чтобы в ней участвовал мой брат-антимонархист.

– Вы видели его этим утром? У вас дома?

Мои руки похолодели. Я не удивилась бы… На самом деле меня удивило, когда я мыла кружки и отрезала на завтрак толстые куски черного хлеба, что он не спустился поесть. Когда мне понадобился рулон коричневой бумаги из шкафа, стояшего между нашими комнатами, я заметила через открытую дверь, что его кровать была заправлена.

С Кристосом частенько такое бывало. Если Теодор, играя в нарды всю ночь, засыпал на софе Виолы, то мой брат имел привычку оставаться в кафе, пока оно не закрывалось, а затем шел к ближайшему другу ночевать на полу. Но он не мог прошляться всю ночь. А потом еще и не появиться наутро. Моя уверенность поубавилась.

– Я чем-нибудь могу помочь? – Теодор замер у крыльца.

– Извините, но нет, – ответила я.

Мой брат-антимонархист встречается с герцогом, провожавшим меня до ателье, – это сравнимо с застольной песенкой, спетой в кафедральном соборе. Лучше пусть он вообще пропадет, чем окажется здесь.

О чем ты только думаешь, тут же выругала я себя.

– Спасибо, что проводили.

– Я напишу вам записку насчет моего сада, – сказал он на прощание и ушел.

– Нужно придумать, что теперь делать, – прошептала Пенни.

– Мы будем ждать, – ответила я. – Уверена, что его поймали за какой-то памфлет или организацию протеста.

Я не знала наверняка, но это звучало здраво.

– Ты, наверное, очень расстроена.

– Конечно, расстроена! Почему вы так говорили о своем брате?

Пенни заплакала, вытирая фартуком мокрый нос.

– Потому что рядом с нами стоял Теодор, Первый герцог Вестланда.

Я вошла в ателье, а она еще долго смотрела вслед герцогу.

Хотя мне казалось, что Пенни зря паниковала насчет Кристоса, не явившегося к чаю и бисквитам, я, сидя вечером в тихом доме, начала тревожиться о нем, пока вокруг меня сгущались тени. Возможно, брат скоро придет и расскажет о друге, у которого остался. Иногда, взяв работу на окраинах города, он не являлся домой, а ночевал у товарища, жившего близко к месту производства. Возросшая активность Лиги раздражала меня. Что, если он на чем-то попался? Брат мог утаить от меня свои незаконные авантюры – контрабанду оружия и прочее. Я стряхнула с себя этот страх. Кристос, даже в самом крайнем случае не мог пойти на открытое восстание – на насилие и убийство дворян, которых он презирал.

Однако дворяне боялись мятежников. Я знала это от женщин в салоне леди Виолы. Настолько боялись, что могли приступить к арестам Красных колпаков, если те перейдут к разрушительным действиям. А Кристос был способен на разрушения. Поэтому было возможно, что брат проведет ночь в Каменном замке; что он пробудет там несколько дней, ожидая, когда его примет судья. Холодная, но реальная возможность. Она наполняла мой живот страхом, и я не могла ни есть, ни спать. Я оставалась на ногах дольше обычного, вытягивая дополнительный час из свечного огарка, занимаясь шитьем и боясь идти в постель. Мои швы были кривыми и некрасивыми. Уколов себя иглой – прямо под ноготь – я решила, что с меня хватит.

Я пошла в постель очень поздно и проспала дольше обычного. Широкие полосы солнечного света устремились через неприкрытое ставнями окно и разбудили меня. Я метнулась в спальню Кристоса. Он не вернулся.

Я вошла внутрь, предварительно открыв дверь нараспашку. Крадясь на цыпочках, я понимала, что нарушаю границы приличия. Тот, кто живет со взрослым родственником, знает о «красных» линиях, которые лучше не пересекать. Мы не входили в комнаты друг друга без предварительного приглашения. Но мое вторжение было правомерным, исходя из той чрезмерной ситуации, которая нарушила законы нашего дома.

Кристос жил по-спартански, несмотря на бардак в его расположенной под карнизом комнате. Две запасные рубашки, брошенные бесцельно на стол, раскиданные носки без второй пары и памфлет, лежавший на полу рядом с кроватью. Я встала на колени и посмотрела на буклет. На обложке красовалось подстрекательское название: Рабы дворян, или Права свободных людей. Я взглянула на имя автора, но этот памфлет писал не Кристос.