Ровенна Миллер - Швея-чародейка [litres]

– Что это?

Теодор замедлил шаг. Я посмотрела вверх по улице. Группа заговорщиков в красных колпаках – широкоплечие парни из доков – собрались на пересечении Речной и Колодезной улиц, выкрикивая что-то прохожим.

– Обычная толпа, – ответила я с большей желчью, чем собиралась сказать.

Речная улица переходила в коммерческий район, наполненный магазинчиками и небольшими рыночками. Она шла от портовых складов, за которыми располагались красильни, скотобойни и прочие малоприятные строения. Я считала этот район города полноправной территорией Красных колпаков. Их присутствие здесь и демонстрация на Площади фонтанов, а также возраставшая численность мятежников в пеллианском квартале тревожили меня. Эти ребята заставляли моих клиентов нервничать. Ателье располагалось всего лишь в нескольких кварталах отсюда. Если Красные колпаки оккупируют нашу торговую улицу, я потеряю свой бизнес.

Теодор опустил руку на меч и взял меня под локоть, подтянув ближе к себе. Защитник! Это произвело на меня странное впечатление. Герцог мало чего добился бы своей тонкой церемониальной рапирой, и мое напоминание о родстве с братом оказалось бы более важным. Но в моем животе благодаря его близости зародилось какое-то возбуждение, которого я не чувствовала годами.

– Это всего лишь горлопаны, – прошептала я. – Они никому не вредят… просто раздают памфлеты.

Мой голос дрожал, но не потому что Красные колпаки стояли на улице, а из-за его благородной руки на моем локте.

– Мой отец говорит, что я должен сидеть в карете, а не ходить по улицам.

Я отнеслась к его словам равнодушно. Мы прошли перекресток и направились к общественным садам. Остаток пути герцог почти ничего не говорил.

Когда мы миновали искусно выкованные железные ворота, я почувствовала себя спокойнее и даже привыкла к руке Теодора. Витые металлические прутья остались за нами, а впереди разбегались гравиевые дорожки. С дороги я видела только высокую самшитовую ограду, но за ней находились выставочные сады и розарии, фонтаны и зеленые лабиринты. Все это дремало во время зимы. Интересно, что хотел показать мне Теодор?

Мы свернули к устью реки, располагавшемуся рядом с садами. Теперь перед нами возвышалось массивное строение.

– Что это за место?

Я не видела его прежде. Оно появилось в этом году – уже после того, как я посещала сады.

– Ничего серьезного, – с улыбкой ответил Теодор, открывая дверь оранжереи. – Всего лишь мое творение.

Здание выглядело как перевернутый разбитый корабль из стекла и металла. Несколько рабочих, сажавших что-то возле входа, выпрямились, наблюдая за нами. Похоже, они знали Теодора. Рабочие дружески махали руками или вежливо кланялись, когда мы проходили мимо. Я посмотрела на верх оранжереи. Металлические арки походили на железную грудную клетку. Между ними, будто подвешенные в пространстве, темнели опалесцентные стекла. А внизу раскинулся сад.

Сад в середине зимы! Я стянула капюшон и пошла дальше, навстречу удивительному теплу. При виде бегоний и петуний у меня открылся рот. В другом углу зеленел треугольник папоротников. Дальше тянулись длинные стебли чайных роз, и над ними журчали небольшие, но восхитительные фонтаны, на которых мраморные русалки играли на различных инструментах.

– Все это сделали вы? – спросила я, повернувшись лицом к сиявшему Теодору.

– Можно и так сказать, – ответил он. – Большую часть здания построили рабочие. Многие растения посадили садовники. Остальное закончил я. И даже не забыл об этом.

Он кивнул на низкую поросль стыдливо румяных цветов.

– Розовый бальзам, – с восторгом сказала я.

Герцог улыбнулся.

Я подошла к россыпи распустившихся цветов и кончиками пальцев погладила их мягкие лепестки. Словно касалась живого шелка.

– Здесь всегда лето, – прошептала я.

– Будто живешь в стране ближе к экватору, – ответил Теодор.

– Где вы изучали ботанику в этом году?

Герцог рассмеялся, но как-то безрадостно.

– Мой отец считает, что лучше использовать меня в Галатии. Когда приходит зима, ботаника теряет свои права.

– Но только не здесь, – сказала я, обводя вокруг себя рукой. – Поэтому вы создали все это?

– Частично, да. И частично в надежде, что большой успех убедит отца в достойности этих исследований. Не важно, сколько лет наследнику. Мои занятия всегда опираются на снисходительность отца. Но даже при этом я надеюсь, что весь город придет и оценит летний вечер в середине зимы.

– Конечно, придет, – сказала я. – Хотя мне нравится зима.

– Снег, серые тона и леденящий дождь. Кучи колотых дров на улицах. Да, в ней есть что любить.

– Вы же не будете спорить, что после сильной бури Площадь фонтанов выглядит как сказочное королевство. И кроме того, зима способствует бизнесу. – Я пожала плечами. – Все эти плащи и накидки, муфты, рукавицы и мантильи. Каждую осень я получаю дополнительный доход.

– Вы такая же торгашка, как и я, – сказал Теодор, приближаясь ко мне.

Он приобнял меня за талию и направил к ползучейлозе. Даже в тепле оранжереи его пальцы на моей пояснице казались горячими.

– Что это? – спросила я, рассматривая нежную ярко-зеленую ветвь.

– Текома, – ответил он. – Видите? Она пускает ростки. Расцветает третий раз за год. Я прямо очарован влиянием климата на цветение.

Он взял меня под руку и провел по остальной оранжерее, показывая растения и объясняя их важность в своих исследованиях.

– Как ни печально, на этом мои способности заканчиваются, – сказал Теодор. – Я знаю, какие есть возможности и как их можно развить. Если я хочу, чтобы это место привлекало людей, оно должно приносить эстетическое удовольствие.

– А вы считаете, что сейчас оно его не приносит?

– Не имею ни малейшего понятия. Кто здесь художница? Вы или кто-то другой?

– Вряд ли художница, – прошептала я и осмотрелась вокруг. – Все и так красиво. Но вы можете смешать текстуры.

– Что?

– Если у меня в наличии имеется мерцающий шелк, я могу объединить его с мехом. Если есть узорная парча, я обрамляю ее органзой.

Теодор недоуменно смотрел на меня.

– Вы можете, к примеру, поместить мох среди плюща или какие-то ветви с грубой корой рядом с этими пушистыми лиственными растениями.

– Кажется, я понял, – сказал Теодор, рассматривая поверхность белого цветка. – По контрасту, верно?

– Точно.

– А как насчет оттенков? Или пусть идут в естественном порядке?

Я осмотрелась вокруг. Здесь не было игры оттенков. Пурпур граничил с оранжевым, а розовый цвет возникал среди красного. На платье эти оттенки смотрелись бы плохо. А здесь они выглядели идеальными.

– Невероятно, как природные цвета красивы рядом друг с другом. Вряд ли вы что-то испортите. По сути, въедливая корректировка цветов заставит ваше творение выглядеть как сад. А сейчас оно кажется летним лесом.