Ровенна Миллер - Швея-чародейка [litres]

Они покачали головами.

– Вот в чем причина. Возможно, вы так слабы от своего незнания.

Намира встала и пошла к стойке. Единственной разницей между обстановкой кофейни и многими нашими тавернами был сервис. Бармен обслуживал посетителей из-за длинной стойки, а меню писалось мелом на доске, стоявшей перед баром.

Дверь открылась, впуская порыв холода. Я посмотрела на троих мужчин, вошедших в кофейню. Они были в больших плащах – тонкая шерсть, черный окрас, скромный фасон. Я взглянула на лица.

Одним из них был Пьорд Венко. Прошло почти две недели с тех пор, как я видела его на демонстрации, но я тут же узнала его солидные черты. Двое других выглядели моложе, чем мой брат. Наверное, студенты, предположила я. Оба галатианцы. Если они и правда являлись студентами, то наверняка были дворянами, хотя, вероятно, из малой знати. Во всяком случае, они не ошивались при дворе и не приехали из собственных поместий. Я подумала, что увижу приколотую к их плащам металлическую полоску, которая указывала бы на благородный дом.

Они сели за соседний столик, хотя имелось множество других свободных мест. Я думала поприветствовать Пьорда, но мы не были друзьями, а только случайными знакомыми. И потом, я не знала, как объяснить маленькому ковену чародеек внезапное появление чужака – особенно чужака с чрезмерным интересом к чарам. Прежде чем я что-то успела решить, к нам вернулась Намира.

– Прошу обратить внимание, – сказала она, указав на чашку. – Это кофе с парным молоком. Посмотрите на пену.

Мы засмеялись. Она идеально пародировала манеры уличного мага. Намира подняла покоившуюся на сахарнице кофейную ложку и опустила кончик в пену. Она медленно раскрутила ее и, подлив кофе, получила на поверхности рисунок. Я следила, как вокруг ее самодельного перышка засиял золотистый свет. Он посылал лучики в пену, напоминая метод, которым чародейки делали надписи на табличках. Когда Намира закончила свои манипуляции, в чашке образовалась смесь парного молока, кофе и зачарованного света.

– И что теперь? – спросила Вения.

– Ты выпьешь это? – поинтересовалась я.

– Посмотрим, как долго чара останется наложенной на кофе, – сказала Намира. – Мне она не навредит.

Я кивнула, наблюдая, как узор потерял форму и растворился в кофе.

– Она определенно вам не навредит, – произнес профессор Венко.

Я повернулась к нему. Он выглядел немного раздраженным.

– Вы так считаете? – спросила я.

Другие женщины наблюдали за мной, не понимая, почему этот незнакомец заговорил с нами, или как он узнал, чем мы занимались.

– Я прошу прощения, – холодным тоном произнес профессор. – Ваш брат сказал мне, что вы встречаетесь здесь с несколькими чародейками. Мне подумалось, что мы со студентами можем понаблюдать за вами.

– Ваши слова вызывают вопрос, – спокойно ответила я. – Здесь не хирургический театр. Вы не можете бросить монетку в ящик и наблюдать за нами.

Во мне вспыхнула почти материнская злость. В некотором смысле я была ответственной за этих женщин. Зрители, как будто мы исполняли веселую интермедию, не входили в мои планы, и мое опасение, что наш ковен столкнется с публикой, начинало сбываться. Пеллианцы довольно застенчивые люди – особенно в отношении своих обычаев. Их часто принижают среди галатианцев, но это вторжение граничило с более агрессивным поступком. Пьорд и его студенты добивались чего-то от пеллианских чародеек, и различия в их социальных статусах вызывало у моих подруг очевидное неудобство. Их тревога чувствовалась чуть ли не на ощупь – как можно отказать университетскому профессору или благородным дворянам, какими являлись его студенты?

Я раздраженно прикусила язык. Зачем Кристос рассказал чужаку, где нас можно встретить и когда? В этом, конечно, был плюс: несмотря на мою немногословность и красные колпаки, я могла поговорить с братом о сегодняшнем вечере.

– И снова приношу вам свои извинения. Древние тексты говорят, что проглоченные чары не вызывают никаких побочных эффектов. В манускриптах указывается и то, что проглоченные проклятия тоже не создают отрицательных воздействий.

На его лице играла легкая улыбка. Секундой позже его студенты посчитали это шуткой. Они громко засмеялись.

– Ранние эксперименты с проклятиями показали, что худшим из эффектов могло стать легкое несварение – хотя, более вероятно, оно возникало из-за состава напитка, а не из-за самого проклятия.

Студенты ожидали моей реакции. Разгневанный тем, что ее не последовало, один из них заговорил:

– То есть если проклятие никому не вредит, весьма сомнительно, что это чары.

– Хорошо, – ответила я всем троим, носившим одинаковые длинные плащи. – Кто из вас готов попробовать напиток Намиры?

Студенты посмотрели друг на друга. Венко скромно улыбнулся. Он проиграл, хотя и был главным козырем в этой игре.

– На самом деле я не смею просить леди купить чашку для меня, – ответил он.

– Прекрасно.

Я повернулась к чашке кофе Намиры. Золотистый свет поблек, недавно созданный узор исчез. Похоже, чара длилась, пока существовал рисунок.

– Софи… Я думаю, мне пора идти.

Эмми поникла в своем кресле, явно напуганная мужчинами, смотревшими на нее и других. Мой гнев вспыхнул снова. Эти так называемые ученые считали, что им все позволено.

– Мне тоже, – сказала Вения. – Нужно еще понять, как испечь чертов торт.

Она надела короткий плащ и обернула шаль поверх головы. В ее стиле было больше пеллианского, чем галатианского.

Лиета и Намира молчали. Я была уверена, что ни одна из них не станет обсуждать свой прогресс в чародействе и слухи в квартале, пока Венко и его студенты наблюдают за нами. Затем они собрали свои вещи и тихо попрощались, оставив недопитый кофе на столе.

Я подавила раздраженный вздох. Мне хотелось поговорить с Эмми о работе – обсудить, интересовал ли ее доход, или она желала научиться торговле. Возможно, она даже намеревалась применять чародейство. И она говорила сущую правду. Беспорядки в городе не могли помочь чародейкам с заказами. Пеллианцы и люди, плохо знакомые с галатианской культурой, – например провинциалы, – пострадают больше всего.

Вставая, я оттолкнула свое кресло и посмотрела на Венко.

– Мне тоже пора уходить. Меня ждет работа в магазине.

Нельзя сказать, что это была ложь. В ателье всегда имелись какие-нибудь дела.

Студенты Венко разочарованно ссутулились. Неужели он обещал им магическое шоу с исчезновением голубей и проглатыванием мечей? Такой вид магии считался иллюзией. По рассказам знатных людей, заклинатели серафского двора являлись мастерами этого искусства. Многим леди нравилось болтать, пока я снимала мерки, и некоторые спрашивали, могут ли волшебники дополнить свои фокусы реальным чародейством. Что я должна была им отвечать? Видимая магия, как мне приходилось напоминать, была лишь развлечением или обманом. Настоящие магические действия – работающие чары – оставались невидимыми. Их замечали только сами практикующие.