Ровенна Миллер - Швея-чародейка [litres]

Он надвинул на глаза красный колпак. Теперь брат носил его почти каждый день, но разве они бунтовали так часто? Или их жизни стали превращаться в нескончаемый протест?

– Ты будешь удивлен, если услышишь, о чем они говорят, – продолжила я. – Возможно, ты захочешь знать, какие реформы они собираются провести?

– Знать пытается реализовать свои интересы. Все их новшества будут сведены к угнетению народа. И я не слышу, что они говорят, поскольку меня не приглашают на их сборища. Вот ты – другое дело.

– Не злись, – сказала я. – Пожалуйста.

Он посмотрел в сторону.

– Ты останешься допоздна?

– Да, мне нужно закончить заказ. Для…

Я замолчала.

– Для леди Сноумонт. Значит, это не просто красивое платье? Ты делаешь для нее что-то особенное.

Я выпрямилась.

– Конечно, делаю.

Лицо Кристоса было так напряжено, что казалось, вот-вот треснет.

– Я могу понять, когда ты обслуживаешь клиента, который платит тебе за товар. Но когда твой дар используется для помощи дворянке… Мне хочется спросить, на чьей ты стороне.

Я начала было возражать, но он выбежал из магазина при первых же словах. И я бы не услышала даже колокольчика, который он предлагал повесить над хлопнувшей дверью.

Кофейня была почти пустой. Вечерний свет солнца убывал, утренняя и дневная спешка прекратилась, публика перешла на тихий шепот, пьяницы ушли после ланча, а до вечерних оргий оставалось несколько часов. Вот почему во второй рыночный день каждого месяца любой завсегдатай кофейни «Ароматный цветок» мог найти под вечер нескольких пеллианских галатианок, обсуждавших чары после графина черного кофе.

Сегодня здесь были только Эмма, Намира, Лиета и взволнованая Вения, чья сестра на этой неделе выходила замуж и привлекла всю семью к устроению торжества.

– Она хочет огромный торт, – жаловалась Вения. – Галатианцы используют его вместо бака, но, к сожалению, никто из нас не знает, как его делать.

Девушка ссылалась на сладкую выпечку, которую пеллианцы делали на десерт.

– Я помогу, – сказала Эмми. – Я знаю, как его делают. Это нетрудно.

В отличие от других и подобно мне, она родилась в Галатии.

– Она хочет все только галатианское, – продолжила Вения. – Даже платье. Она не желает носить вуаль моей матери и султу.

Я видела драпированные мантию и вуаль пеллианской невесты только на большом расстоянии, когда свадебная процессия пересекала Площадь фонтанов. И я не винила сестру Вении. Убор вряд ли был удобным и никогда не использовался снова – в отличие от платья галатианского стиля.

– Возьми, это сделано специально для нее, – сказала я, передавая большой кружевной платок. – Она, если захочет, может носить его с платьем или завернуть в него букет…

– Букет?

Вения наморщила нос.

– Многие галатианские невесты носят небольшие букеты цветов, – пояснила я традицию, которая казалась мне вполне нормальной. – Для удачи. Платок тоже зачарован на удачу.

– Спасибо, – сказала Вения. – Хотела бы я тоже что-то для нее сделать.

Работая с женщинами, я быстро поняла, что чары отличались друг от друга. Конечно, некоторые чародейки были лучше других – так же как определенные люди превосходили других в музыке, в математике или в соревнованиях по бегу. Вению нельзя было назвать талантливой, так как ее искусство отличалось малой гибкостью. Если бы она внимательнее собирала энергию, то могла бы закладывать достойные чары в глиняные таблички. Но девушка так и не научилась работать с особыми видами удачи – со здоровьем, любовью и богатством – и не знала, как переносить чары на что-либо еще.

Лиета и Эмми сделали табличку для невесты. Лиета приготовила несколько нитей бисера, наделив их чарами на удачу, а Эмми (под моим руководством) смешала в мешочке особые травы, создав чары на богатство. Мне понравилась идея Эмми о расшитом мешочке с травяными смесями. Я сочла ее интересной, но нельзя было проверить эффективность совмещенных чар. Никто не мог научно доказать, работает этот метод или нет.

– Надеюсь, что во время свадьбы не будет дождя, – продолжила Вения, сбив меня с мысли о проверке чар. Я как раз размышляла о том, как понять, что сдвоенные чары сильнее, чем одна. – Она хочет танцевать во дворе. Но уже холодно, и лично я нахожу это плохой затеей.

– Через час или около того кто-нибудь получит обморожение, – со смехом сказала Эмми. – Впрочем, холодная ясная ночь может быть великолепной. Звезды выглядят ярче, чем при летнем тумане.

– Ты уже привыкла к этим зимам. – Лиета пожала плечами. – Мои-то кости по-прежнему пеллианские. Они болят, когда погода холодная.

– Мои тоже, – сказала Намира, хотя я знала, что она не видела берегов Пеллии с десятилетнего возраста.

Однако она по-прежнему носила свои волосы зачесанными, как у пеллианских матрон. И мне было известно, что Намира держала в своем кармане ля – религиозные тотемы, воплощавшие ее предков и особый семейный дух. Даже моя мать не использовала ля , и мы никогда не возводили в нашем доме святилище аб-лирет, как это делали многие пеллианцы.

– Все же я бы больше озаботилась всякими… помехами.

Другие обменялись понимающими взглядами, а Эмми закатила глаза.

– Какие еще помехи? – спросила я.

– Красные колпаки, – сказала Эмми. – Они со своими плакатами появляются на рынке каждый день – больших проблем не создают, но поют очень громко.

– Они не создают проблем, пока не начинают вести себя как дамас , – пошутила Намира, используя пеллианское слово, означавшее «маленькую старую леди».

Я представила себе седых пеллианских женщин с бантами, завернутых в шали и тыкавших дрожавшими пальцами в любого человека, носившего красный колпак и стоявшего перед их тележкой или ларьком.

– Значит, Красные колпаки стали активными в квартале? – спросила я.

– Очень, – ответила Лиета. – И это наши парни, а не галатианские подстрекатели.

Я не знала, тревожило ли это ее или, наоборот, забавляло.

– Но они не митингуют вечером и ночью. Я уверена, Вения, что они не помешают свадебному пиршеству.

– А ты не думала, что они могут съесть чары? – внезапно спросила Намира.

– Как это съесть? – поинтересовалась Вения.

– Ну, например, отщипнуть зачарованную бака или еще что-нибудь.

– И что тогда случится? – полюбопытствовала Лиета. – Чары будут действовать, пока пища остается в животе? И будут ли они вообще работать?

– Возможно, чары станут распространяться вокруг, – сказала Намира. – Как когда человек съест чеснок. Ведь он же пахнет несколько дней.

– Или, возможно, это убьет его.

Чародейки ошеломленно посмотрели на меня.

– Ну, кто знает? Кто-нибудь пытался это проделать раньше? Ваши матери могут сказать, что вы способны на это?