Ровенна Миллер - Швея-чародейка [litres]

– Мой брат ходит в кафе и таверны. Иногда я составляю ему компанию, но…

Я замолчала, не закончив. Даже до исчезновения Кристоса все эти разговоры о революции под крепкий эль раздражали меня. Не нужно было упоминать об этом здесь.

– Не очень хорошие места для вечерних нарядов, – согласилась Виола. – Нам нужно вытаскивать вас почаще в салон. Художницам необходимо вдохновение.

Я не стала спорить, хотя и гадала для забавы, что Виола думала о простых людях. Мы довольствовались маслом для лампы и несколькими свечами в месяц, а это было не то освещение, которое требовалось для развлечения. Между знатью и простолюдинами пролегла непреодолимая дистанция. Но вряд ли такие заботы затмевали ум Виолы.

– Сегодня вечером я удерживаю вас не только по корыстным причинам, – призналась Виола. – Меня попросил об этом Теодор. Я не могла отказать одному из старых друзей.

Она достала из бумажной коробки, стоявшей на ее туалетном столике, изящное ожерелье из цитринов.

– Они идеально подходят к этому платью и под вашу комплекцию.

Я отмахнулась, но она настояла.

– Не знаю, что вы сделали с ним, но сейчас он в лучшем настроении, чем за прошлые несколько месяцев. Даже с тех пор, как его отец начал договариваться о женитьбе на одной из принцесс Объединенных Штатов… Я же говорила вам, что ожерелье будет выглядеть великолепно! Вы только посмотрите!

Я не могла избавиться от слов, которые эхом звучали в моих ушах. Конечно, мне было известно, что любой роман с Теодором был бы краток. Когда дело доходило до любви, краткость была необходима для особы в моем положении. И все же я почувствовала болезненный укол при мысли о расставании.

Встряхнув головой, я увидела отблески, танцевавшие на ожерелье. Будет лучше, если герцог начнет избегать меня. Пьорд следил за мной, и Теодор мог стать его целью. Я улыбнулась своему отражению в зеркале Виолы. Сейчас мне хотелось насладиться компанией Теодора, а потом пусть он уйдет – вот так просто.

К тому времени, когда прибыли первые кареты, салон преобразился в миниатюрное казино. Виола подобрала юбки и заставила меня сесть рядом. Она встретила первых гостей широкой улыбкой и махнула рукой в направлении горничной, чтобы та открыла бутылку портвейна. Я брала пример с Виолы и, томно улыбаясь, сидела на плюшевом кресле. Но новая тревога закралась в мой ум. Многие карточные игры предполагали размещение ставок, а у меня в карманах было почти пусто. Я могла бы сыграть партию в местной таверне, однако ставки Виолы и ее друзей предположительно были намного больше.

Несмотря на вынужденную улыбку, я не принадлежала этому месту. Меня ожидал позор.

Я узнала Нию и Паулину, они были участницами дневного салона. Вскоре после них прибыл Теодор. Он тут же взял меня под руку и мягко потянул в альков. При этом герцог явно старался, чтобы другие не заметили наш уход.

– Извините, но я ничего не слышал о вашем брате. Никто не знает, где он находится. Я хотел послать вам письмо, но это показалось мне ужасно безличным, – сказал он так, чтобы другие не слышали.

Пора было использовать ложь, хотелось мне того или нет.

– Думаю, я знаю почему. Вообще-то я нашла моего брата.

– Что? Где?

– Ну, не совсем нашла. Он написал слезливое письмо и уплыл. На торговом судне, идущем в Восточный Сераф.

– И не сказал вам об этом?

– Он… Он прислал мне сообщение. Из последнего порта, где они пришвартовались перед тем, как отправиться за море.

– Как чертовски подло, что он заставил вас так тревожиться. Какой отвратительный поступок!

– Пожалуйста, не надо, – прервала я его. – Он все еще мой брат.

Моя история сделала Кристоса повесой, но я не хотела слышать другие эпитеты герцога.

– Он знал, что я обижусь, поэтому уплыл и позже написал мне письмо.

Это была плохая ложь, но сработала она довольно успешно. Теодор не унимался.

– Если бы ваш брат стоял сейчас здесь, передо мной, я дал бы ему между глаз, чтобы он не беспокоил вас в следующий раз.

Неожиданно для себя самой я едва не заплакала. Теодор заметил это и смягчился.

– Я не хотел…

– Нет, все нормально, – ответила я. – Это было…

– Могу представить, – сказал он, ловя мою руку.

Наши взгляды встретились. Он повел меня в зал. Последние тонкие лучи бледного зимнего заката расползались по ковру – слишком скупые, чтобы дарить тепло. Герцог взял меня за талию и поцеловал мою руку. Не в формальном приветствии, а прижав теплые губы к моей ладони.

– Вы так красивы, когда плачете. Но я не хочу, чтобы вы плакали и дальше. Для меня это ужасная головоломка.

К своему удивлению, я засмеялась. Мы присоединились к другим гостям в гостиной. Теодор занял кресло рядом с моим и вежливо расспросил Паулину о вечеринке, которую она проводила на прошлой неделе. Затем вошла темноволосая женщина, которую я не встречала раньше, но тут же узнала по незавершенному портрету. Принцесса Аннетт. Виола схватила ее руку и одарила нежными объятиями.

Я всегда считала, что мир дворян был легкомысленным. Но мне не хотелось прощаться с уважаемыми людьми из-за каких-то разговоров об организованных браках. Я тоже задумывалась о замужестве – во всяком случае, не отказалась бы от хорошего шанса. Интересно, примет ли Кристос человеческую сторону тех, кого он ругал.

Словно прочитав мои мысли, Ниа завела беседу на неудобную для меня тему.

– Вы слышали последние новости о Красных колпаках? – спросила она.

Ее карие глаза казались огромными в свете свечей.

– Говорят, что солдат вызывали трижды за эту неделю, – покачав головой, сказала принцесса Аннетт. – И каждый раз для разгона бунтовщиков.

Как будто это ее беспокоило.

Возможно, и беспокоило, вдруг осознала я. Неужели король, королева и их дети не чувствовали ответственности за страну и столицу?

– Хорошо, что никого не застрелили.

– Я думаю, смысл тут ясен, – произнесла Виола, наливая бокалы вина для Аннетт и Теодора. – Привлечение солдат не разубеждает протестующих.

– Я сказала бы, что оно, наоборот, поощряет их, – подытожила Паулина.

Она выудила из кармана веер средних размеров и, открыв его, принялась обмахиваться, словно желая скрыть свое нервозное сердцебиение.

– Говорят, что Каменный замок почти полон. Однако солдаты так и не нашли зачинщиков революции.

Аннетт нахмурилась. Уголки ее подведенных кармином губ опустились вниз. Она была удивительно красивой: темноволосая и с белоснежной кожей. Я попыталась понять, улучшила ли Виола ее вид на портрете, и заметила, что она верно отобразила все черты лица. Мое уважение к художественному навыку Виолы возросло.

– Аресты были астрономических масштабов.

Виола кивнула.

– Это не должно пошатнуть мою уверенность, но… Тюрьма набита почти битком. Офицеры допрашивают людей – сотню за сотней. Речь идет об их лидерах, и никто не дает никаких показаний.