Вероника Рот - Избранные [litres]

Она начала открывать дверцы и выдвигать ящички. Они были старыми и сделаны из непрочной фанеры. Сойдет для растопки, но так дело тоже не пойдет, если она не хочет сжечь всю комнату дотла. Тем не менее она вытащила их из пазов и сложила на столе. Это на всякий случай.

Первым делом она решила применить грубую силу. Она взяла один из больших ящиков и изо всей силы ударила по оконным доскам.

Ящик разлетелся вдребезги, а в руках у Слоан осталась только ручка и половина передней панели. Она отбросила их в сторону.

Между досками в окне были щели, достаточно широкие, чтобы она могла просунуть туда пальцы. Она ухватилась за одну из досок и уперлась ногами в стену, чтобы не упасть. Слоан оттолкнулась ногами, обеими руками потянула за дерево, пытаясь сломать его или хотя бы ослабить, она тянула изо всех сил. Но… безрезультатно. Очень болели руки. Ей захотелось кричать от разочарования, но вместо этого она тихо застонала.

Она не собиралась умирать здесь. Только не в гнилой старой комнате в параллельном измерении.

Слоан подумала, что ее тело не может обеспечить необходимое давление на доски. Ей нужно что-то, с помощью чего она могла бы применить силу, но это что-то должно быть небольшого размера.

Слоан несколько секунд смотрела на доски, благодаря того, кто установил законы, по которым вращается Вселенная, за то, что она смогла хоть что-то вспомнить из этих законов. Затем она направилась к сливной трубе, торчащей из стены. Гайка, которая удерживала отводную трубку, была старой, ее можно было легко отвернуть пальцами. Она ухватилась за сливной фланец и сильно потянула. У нее в руках остались водоприемник, фланец и водопроводный сифон, все это отделилось от отводной трубы и накладной пластины у стены. Труба была твердой и тяжелой. Она положила ее на стол.

Затем она сняла с себя пальто и начала расстегивать рубашку, не обращая внимания на холод. После того как она сняла с себя рубашку, она надела пальто обратно, застегнув его до самого подбородка. Она скрутила рубашку в веревку и просунула ее кончик в щель между досками.

Ее раздражало, что у нее ничего не получалось. Это было все равно что вдевать дрожащими руками нитку в иголку. Несмотря на то что она продела пальцы между обеих сторон доски, у нее слабо выходило маневрировать самодельной веревкой, чтобы вытащить ее через другую щель. Она пробовала снова и снова, каждый раз не успевая схватить конец. Она вся взмокла от напряжения. Она подумала о том, что чем дольше она будет этим заниматься, тем больше вероятность, что кто-то вернется и помешает ей.

Наконец, ей удалось поймать веревку с другой стороны доски. А потом ей пришлось проделать это еще раз с соседней доской. Ей нужно было связать две доски, как прутья в старых тюремных камерах. В этот раз дело пошло быстрее, она вывела конец веревки на заднюю сторону второй доски, а затем соединила оба конца рубашки вместе и завязала в тугой узел. Затем она схватила трубу и продела ее через центр узла. И начала поворачивать ее.

Сначала ничего не произошло. Но чем сильнее она поворачивала трубу, тем плотнее натягивалась ткань вокруг досок, пока это стало практически невозможным. Слоан начала карабкаться наверх, упираясь руками в подоконник, и изо всех сил нажала на трубу. Ее руки пульсировали. Но тут она почувствовала, как начали поддаваться доски.

Еще один поворот, кожа на ладонях начала лопаться. Доски застонали.

Еще поворот. И они треснули.

Рассмеявшись, Слоан принялась развязывать узел рубашки, чтобы высвободить трубу. Она использовала эту конструкцию для того, чтобы надавить на слабые места; теперь, когда доски уже треснули, их было легче выломать. Вскоре она проделала в них дыру, достаточную для того, чтобы она могла пролезть сквозь нее. Теперь ей предстояло не менее сложное – вылезти наружу.

Она попыталась просунуть в дыру голову, и у нее получилось, хотя она и поцарапалась об острые края обломанных досок. На улице было светло, хотя день уже клонился к закату. Здание, в котором она находилась, состояло из ярусов, как свадебный торт. Так что под ней находился нижний уровень, сверху покрытый гравием. Она не знала, сможет ли спуститься оттуда, но по крайней мере она сможет упасть на гравий, не раскроив себе череп.

Когда она вылезала сквозь проделанную дыру с острыми краями, она закусила себе губу, чтобы не закричать от боли. Она поцарапала себе плечи, потом грудь. Она с трудом втянула живот, протиснулась вперед и упала вниз на крышу.

Она понимала, что сейчас не время радоваться. Она встала, отряхивая гравий с одежды, и похромала вдоль края крыши в поисках пожарной лестницы. Свобода была так близко, всего на высоте семи этажей от нее, но так далеко, если только она не хотела сломать себе спину. Перед ней как на ладони лежал небоскреб Сирс, темным исполином возвышаясь на фоне облаков. Недалеко от него находилась Башня Уорнера, она видела западную сторону серого фасада. Слоан стояла лицом к озеру, и здание, на вершине которого она сейчас стояла, находилось на улице, которая в ее реальности называлась автострада Конгресс. Она проезжала мимо этой улицы, но не имела представления, как она называется на Дженетриксе. В любом случае, она знала, где находится.

Слоан обошла по периметру крышу, но не заметила ни одной лестницы, ведущей вниз. Если она собиралась сбежать, то ей нужно было вернуться в здание.

На другом конце крыши было то, что она приняла за ход на пожарную лестницу, но это оказалась пристройка с дверью. Скорее всего, эта дверь вела на внутреннюю аварийную лестницу, такую, по которой она бегала в ЦПКиО. Если ей повезет, то она сможет спуститься по ней до первого этажа и затем постараться изо всех сил убежать отсюда куда глаза глядят.

Слоан распахнула дверь. Та была открыта, то ли потому, что была не заперта, то ли потому, что сломался замок. Она оказалась на темной лестничной клетке, пахнущей гнилью. Она на ощупь добралась до перил и крепко ухватилась за них, спускаясь по ступенькам. Она не помнила, когда в последний раз ела или пила. У нее так сильно пересохло во рту, что она чувствовала себя как в тумане. Но она продолжала спускаться, держа в голове стакан воды, как морковку на веревочке.

Она уже спустилась на пять пролетов вниз, когда на лестнице зажегся свет. Слоан отпрыгнула назад к стене. Ее глазам нужно было время, чтобы привыкнуть к освещению. Она услышала шаги. Голоса. Все ближе и ближе, пока они поднимались по лестнице. Она осторожно спустилась по последним ступенькам к двери и попыталась открыть ее, чтобы сильно не шуметь. Но дверь была слишком тяжелой, ей нужно было потянуть сильнее.

Слоан мысленно досчитала до трех, а затем рывком распахнула дверь. Заскрипели петли, и она выбежала в коридор с таким же кривым полом, как в лаборатории, служившей ей камерой.