Вероника Рот - Избранные [litres]

Затем, без слов, он вправил ей кость сильными холодными руками. И пообещал на следующий день наложить гипс.

Теперь на ее ноге был не только гипс, но еще и сифон, обернутый вокруг лодыжки для того, чтобы ускорить заживление кости. В рекомендациях было указано, что в течение недели она не должна наступать на ногу.

Когда она проснулась на следующий день после своего побега, она пахла серой так, что вспомнила, что не мылась с тех пор, как обтерлась в комнате, где ее держал Воскреситель.

Если бы можно было описать кабинет Аелии одним словом, то это слово было бы «чисто». Деревянные полы, белые стены, единственным цветным пятном была книжная полка. У окна в больших белых вазах стояли белые орхидеи. Слоан вошла в кабинет, и за ней с грохотом захлопнулась дверь.

По пути к Аелии она прошла мимо мастерской Нерона и обратила внимание, что у них у обоих были одинаковые двери: деревянные, массивные, с тяжелыми металлическими петлями и ручками, запечатанные магией. Устрашающий вид таких дверей заставил ее задуматься о том, что же такое находится в этих двух помещениях, что требует такой строгой охраны.

Слоан все казалось, что от нее пахнет серой, хотя она помыла голову шампунем с розмарином, который ей принесла Сирил. В очередной раз она уловила этот запах, когда к ней подошел Нерон и, помогая ей сесть, забрал у нее костыли, чтобы поставить их к стене. Он устроился в кресле рядом, а между ними воцарилась Аелия и ее белый чистый стол. Когда она положила на него руки, от соприкосновения сифона со столом раздался нежный звон тонких металлических пластин. У нее был матово-розовый маникюр, ногти подстрижены в форме идеальных полуовалов.

Слоан написала отчет о случившемся еще накануне и передала его Аелии и Нерону через Сирил. Но они все равно вызвали ее сюда сегодня утром, сославшись на то, что им необходимо задать ей несколько дополнительных вопросов. Она не могла себе представить, что им еще надо. Она и так уже себя разорвала на части ради них.

– Итак, – начала Слоан, поскольку все молчали уже несколько минут. – И чего ради вы меня позвали? Какие такие вопросы вас интересуют?

– Как ты себя чувствуешь, Слоан? – Аелия вымучила из себя улыбку. Слоан была из тех людей, кому не улыбаются, а Аелия не из тех, кто улыбается.

– Лучше всех, – ответила Слоан. – Итак, какие у вас ко мне вопросы?

Аелия взглянула на Нерона, Нерон откашлялся. Он наклонился к Слоан, скрестив ноги в районе лодыжек. На его носках были изображены маленькие волшебные палочки. Слоан подавила улыбку.

– Мы забеспокоились потому, что в твоем отчете мы уловили некоторое… сочувствие, – сказал Нерон.

– Сочувствие к Воскресителю, – уточнила Аелия.

– Чего? – нахмурилась Слоан. – Он похитил меня, о каком сочувствии с моей стороны может идти речь?

– Но в отчете ты упомянула что-то о том, что он выглядит… обеспокоенным.

– Он просто немного не такой, как я ожидала.

– Что именно с ним было не так? – Нерон наклонил голову набок и напомнил Слоан психотерапевта, с которым она работала после погружения. Оба хмурились и наклоняли голову набок.

– Этот человек не имеет никакого отношения к Темному, – ответила Слоан. – Я думала, что он, возможно, параллельная версия Темного из нашей вселенной. Теперь я понимаю, что это не так. Вот и все.

– Мы обеспокоены не без причины, – сказала Аелия. – Воскреситель и раньше склонял людей на свою сторону. Он обладает… особым обаянием.

– Обаяние? – Слоан удивленно вскинула брови. – И где же, мать вашу, вы увидели в моем отчете хоть что-то обаятельное?

– Ну, не все так просто, – произнес Нерон. – Мы подозреваем, что он может использовать особые методы убеждения…

– И на кого же это он смог так повлиять? – перебила Слоан.

Нерон и Аелия посмотрели друг на друга.

– Кто она, не имеет никакого значения, – ответила Аелия.

– Ну, если бы это не имело значения, то вряд ли бы вы меня об этом предупреждали, – отрезала Слоан.

Нерон снова взглянул на Аелию:

– Я повторяю тебе, мы просто хотели проверить, все ли с тобой в порядке, чтобы убедиться…

– Знаете, теперь и у меня появились к вам вопросы, – сказала Слоан. – Потому что из ваших слов я поняла, что Воскреситель ранее устанавливал контакт с таким же человеком, как я. Я имею в виду Избранного. Ваш Избранный когда-нибудь встречался лично с Воскресителем? Ну, типа, перед смертью?

– Мы не наблюдали за нашим Избранным так пристально, как нам следовало бы, потому что верили, что все пойдет по плану, согласно пророчеству, – начала объяснять Аелия. – Если бы я умела говорить так же прямо, в лоб, как ты, то я бы сказала, что больше мы не совершим подобной ошибки.

– Еще я заметила, что вы сами-то не спешите совладать с ним своими собственными силами.

– Ничего нет зазорного в том, чтобы знать пределы своих возможностей, – сказала Аелия и покраснела.

– Да вы что? А мне вот не так повезло, и я не в курсе пределов своих возможностей, как вы.

– Тогда ты проявляешь такое же неразумие, как и твоя предшественница, – отрезала Аелия. – Она тоже верила, что Воскреситель просто ранен, что с ним возможно примирение или можно достичь какого-то соглашения. Она ошиблась. И понесла за это самое суровое наказание. Это то, что ты хотела услышать?

Слоан как обухом по голове ударили. Она ошиблась.

Но когда они стояли на развалинах, оставшихся от Слива, и Аелия рассказывала об Избранном, она называла его «он». Он был доблестным и талантливым магом. Он умер. Он проиграл.

– Получается, что человек, которым манипулировал Воскреситель, это был ваш Избранный, – осторожно произнесла Слоан. – Можно было просто сказать об этом.

– Я не хотела тревожить тебя без необходимости, тем более сразу после такого травмирующего для тебя события, – Аелия поправила свою накрахмаленную рубашку.

Слоан откинулась на спинку стула. Она только что поймала Аелию на том, что она использует два разных местоимения для обозначения одного и того же человека. Но Слоан не хотела заострять на этом внимания, по крайней мере, пока. Пока она не поняла, с чем и кем она имеет дело.

– А я что, выгляжу встревоженной? – бросила Слоан. – Или я просто злюсь оттого, что вы испытываете мое терпение, в то время когда все, чего я хочу, это убить этого мудака и вернуться домой?

Аелия прикусила губу.

– Вот и ладненько, – Слоан встала. – Если вы будете так любезны отдать мне мои костыли, я бы хотела похромать к себе в комнату. Прямо сейчас.

– Это все очень странно… – нахмурилась Эстер.

Слоан сидела в дверном проеме комнаты подруги лицом к лифту, чтобы отслеживать, не идет ли кто по коридору. Ее сломанная нога покоилась на широких деревянных половых досках, а костыли она прислонила к непонятному элементу интерьера в виде подставки для святой воды, прикрепленной к стене. В чаше Эстер хранила свои драгоценности.