Екатерина Мекачима - За Северным ветром [litres]

Настасья, совсем седая, увидев свою младшую сестру, улыбнулась, и положила на сердце руку. Другие люди последовали её примеру, почтительно приветствовав гостей.

Малуша повела Сбыню за стол и посадила рядом с собой. Заняли свои места и Горан с Виданой, которая предложила гостям угощаться. Сбыня хотел положить себе кашу, но, увидев, что никто не собирается есть, не стал нарушать традиции. «Мало ли что у них там положено, – подумал муж Малуши про себя. – Ещё окажется еда заговоренной, и я разум потеряю».

– Сегодня на нашем соборе присутствует тот, кто не помнит, – тихонько проговорила Настасья. Она была одной из старших на соборах и часто проводила собрания. – Просила моя сестра, Малуша, с надеждой, что наши речи помогут Сбыне, её мужу, вспомнить. Ведь всем вам известно, как тяжело жить, когда никто не верит.

Собравшиеся согласно закивали головами. Сбыня молился про себя отцу Сварогу и богу царя Полозу.

– Когда рухнуло на город море, мы с женой были дома, – начал рассказывать Вячко, пожилой сварогин с белой бородой. – Дом наш каменный, выстоял во время этой тьмы, – он немного помолчал. – Только вот дети наши с внуками на праздник Солнцеворота пошли, – тихо добавил он. – Больше мы с женой их не видели, – Вячко смахнул навернувшиеся слёзы. – Только моя жена, Голуба, как и ты, Сбыня, – сварогин посмотрел на мужа Малуши, – не помнит ничего.

Сбыня покачал головой.

– А что тут помнить? – робко спросил он. – Если город стоит цел и невредим? Как же так рухнуло море, что о беде только вы, – Сбыня развел руки, показывая на сидящих за столом людей, – и помните?

– Помним не только мы, – ответил Долибор, муж лет сорока с длинными, тёмными волосами. – Не все готовы на соборы ходить – боятся. И я их понимаю. – Он вздохнул. – Одного моего молодого друга его же родители в Свагобор на лечение отдали. Потому отдали, что он стал рассказывать родным свои сны. Мой друг не слушал меня, когда я советовал ему не говорить, он надеялся на то, что его родители вспомнят его погибшую сестру. Но его отец и мать решили, что разум сына Мор забрал.

– Может, эта ваша ворожба забвения, о которой вы все тут говорите, – несмело предположил Сбыня, глядя на жену, – только вас заворожила? Может, это болезнь какая-то, из-за которой вы свои сны как явный мир видите?

Настасья сокрушённо покачала головой.

– Я же говорила, Малуша, – вздохнула травница, грустно смотря на сестру. – Это бесполезно.

– Но ведь только Долибор и Вячко свои истории поведали, да и то кратко, – не сдавалась Малуша. Она с надеждой оглядела собравшихся людей. – Расскажите, пожалуйста, расскажите!

– Хорошо, – согласилась Забава, молодая девушка с непокрытой головой и русыми волосами. – Впервые такой сон я увидела восемь лет назад, когда мне было двенадцать лет, – говорила Забава. – Проснулась с криком, что вода везде. Мама с бабушкой долго меня успокаивали. Тем же днем, когда шла по улице, я увидела золотого витязя батюшки-царя, и меня вдруг такой ужас обуял, что не передать словами. Еле сдержалась, чтобы не убежать. Затем еще сны видела, страшные и странные. Будто наш защитник Горыч – и не защитник вовсе. Будто он на Солнцеград волну обрушил, – проговорив это, Забава даже покраснела. – Когда я рассказывала свои видения маме и бабушке, они мне не верили, – продолжила девушка со вздохом. – Когда мама заговорила со мной о знахаре, я рассказывать и перестала. Но чем старше я становилась, тем больше открывались мне видения. Я даже вспомнила погибшего отца, – Забава грустно посмотрела на сидевшего напротив неё Горана. – Я встретила Горана, когда заметила, как он быстро идёт прочь от золотого витязя. Нелепо, конечно, вдруг человек просто спешит, – пожала плечами девушка, и сварогин ей улыбнулся. – Но я набралась смелости, подошла к Горану и заговорила. Оказалось, верно подсказало мне сердце. Так я сюда и попала, – Забава посмотрела на Сбыню. – Я знаю, что вы не верите своей жене. – Девушка нахмурилась, опустила взгляд. – Нам никто не верит.

Рассказали свои истории и супруги Жизномир с Нежаной – оба помнили своих погибших на празднике детей. Но и они не знали, как так получилось, что все трагедию забыли, и как Солнцеград остался цел.

После собора видящих сны Сбыня долго молчал, идя вслед за Малушей к дому. Он думал, что столичные острова постигла страшная хворь, которая делает их жителей безумными: как же люди могут всерьёз толковать о разрушенной столице, которая стоит целая и невредимая на протяжении всей его жизни? Да что там, на протяжении жизни – со времён Золотого Века! Сбыня устало вздохнул и посмотрел на Малушу, которая шла впереди. Во что бы то ни стало, но он отведёт её к врачевателю-волхву.

Стояла мягкая зима. Лёгкие снежинки кружились в сизом воздухе утренних сумерек. Гоенег долго смотрел вслед уезжающим оленям, болело его сердце о дочери. Какое же испытание уготовили Боги его премудрой Василисе?

Ворожба духа воды далась Василисе нелегко, и только через седмицу после того, как Василиса освободила водяного, странники отправились в путь. К этому времени столичные купцы покинули Волыньку, и олений поезд мог уехать незамеченным.

Перед тем как отправиться в путь, Веслав обратился к кочевнику-оленеводу Лютогосту, который вместе со своей семьёй остановился на зимовье недалеко от Волыньки. Лютогост содержал редких и дорогих белых оленей, которые намного крупнее, крепче и выносливее своих серых сородичей. Царевич предложил Лютогосту драгоценные камни, которые некогда украшали царское платье Веслава. Хмурый оленевод не стал интересоваться, откуда у сына рыбака такие богатства. Лютогост взял драгоценности и дал Веславу шестерых оленей в упряжках и трое удлинённых ездовых саней, на которых могли разместиться шесть человек и их поклажа. С собой взяли и мечи, и охотничьи стрелы с луками.

Заяц, который решил, что торговать ему наскучило, заместо себя оставил работницу Катю, а неравнодушной к нему Фросье наказал за девкой приглядывать. Фросья согласилась, только попросила Мухому быстрее возвращаться. Зайцу от её слов неловко сделалось, и он клятвенно заверил Фросью, что обязательно вернётся.

Яромир пытался уговорить Яру остаться дома, но она была непреклонна. «Коли Боги не послали нам детей, коли нет у меня нужды дома оставаться, с тобой странствовать буду, – говорила она. – Если же в дороге смерть нас настигнет, то вместе умрём, как и подобает любящим душам».