Дмитрий Байкалов - Живи, Донбасс!

— Срезать дорогу… — проворчал Чебургена, скосив глаза к переносице. — Странное словосочетание… Но можно использовать и его. Хотя у меня скорее гуманитарная частная миссия. Я собирал материалы для… по-вашему это будет докторская диссертация. И могу контактировать только с детьми. Потому что…

— Потому что нам никто не поверит, — кивнула Тишка.

— Вы сообразительны, — сказал Чебургена.

— Спасибо, — Тишка покраснела от похвалы и тут же спросила: — И когда тебе надо домой?

— Надо домой… — Чебургена вздохнул, очень по-человечески, грустно и безнадёжно. — Ремонт должен быть закончен не позднее завтрашнего полдня — в вашей системе отсчёта времени. Но, — он опять вздохнул, — закончить его нет возможности.

— Почему? — Тишка задала этот вопрос и неожиданно разозлилась на себя за то, что постоянно что-то спрашивает. Как дурочка. А Чебургена ещё хвалил её за сообразительность…

— Нет необходимой… детали? Запасной части? Так правильно сказать?

— Правильно, — кивнула Тишка. — А что за деталь? Ты можешь рассказать толком?

Чебургена поднял на неё оказавшиеся внезапно пронзительно синими глаза и вдруг разразился серией тонких, высоких звуков, неприятных и колющих уши, словно спицы.

— Ой! — Тишка от неожиданности пригнулась. — Прекрати!

— Извините, — перешёл на свой ворчливый голос Чебургена. — Я просто попытался «рассказать толком» о характере поломки моего корабля.

— Я поняла, поняла, — кивнула Тишка. — В нашем языке нет слов, чтобы это объяснить.

— Впрочем, — сказал Чебургена, — искусственный интеллект моего корабля подобрал название из вашего языка. Мне необходимо… радио…

— Радио?! — обрадованно подскочила Тишка. — Радио… взрыватель? Нет? Радио… приёмник? Снова нет? Радио… антенна? Радио…

Чебургена помахал ушами и закрыл лапами лицо, словно бы ужаснулся всем тем словам, что вывалила на него очень хотевшая помочь Тишка. Стрекоза, недовольно трепеща крыльями, взлетела, повисела мгновение — и умчалась куда-то в сторону Опытного посёлка.

— Нет, — сказал Чебургена. — Мне нужна радио… радиодеталь. Она называется «конденсатор К-52-9». В ней содержатся в необходимом оптимальном количестве элементы, которые вы называете тантал и галлий. Эти элементы нужны для ремонта моего корабля. И если ты, человек Аня, сможешь принести мне эту… радиодеталь, то я…

Чебургена на миг замолчал, опустил глаза и тихо сказал:

— Я знаю — у вас, у людей, всегда есть какое-нибудь главное желание. То, чего вы хотите больше всего на свете… И у тебя такое желание тоже есть.

— Есть, — так же тихо ответила Тишка.

В этот момент ветер перестал шелестеть верхушками травы, и кузнечики смолкли, но ворона, которой давно не было слышно, вдруг прокричала три раза.

— Я могу выполнить это желание, — прозвучали в тишине слова Чебургены.

Тишка вскинула голову. Дыхание у неё перехватило, и мир в глазах на секунду перевернулся — небо стало землёй, а земля — небом.

— Я сейчас… — выдохнула она и закашлялась. — Нет, не сейчас… Но… Я скоро! Ты только… Ты никуда не уходи, понял? Пожалуйста! Ты… вы… вы только… Я сейчас! Я быстро!!

Последние слова Тишка прокричала уже на бегу, впрохлёст проламываясь через бурьян. Она знала, где можно найти нужную деталь, и у неё в голове сложился чёткий алгоритм дальнейших действий.

Главное только — чтобы всё получилось. А одной книге Тишке как-то прочитала, что счастье — это когда всё получается. Вот так и сейчас: если всё получится — будет счастье.

Для всех.

Леонид Иосифович, или, как его на их улице звали — «дядя Ёсич», жил возле Тишкиной школы. Когда-то он был учителем физики и учил ещё Тишкину маму и её сестру. А потом стал старенький и занялся радиолюбительством и «всякой ремонтно-паяльной деятельностью», как говорила бабушка.

Квартира дяди Ёсича была на первом этаже, окнами в палисадник, и он, когда было тепло, целыми днями напролёт сидел там, приспособив вместо стола широкий подоконник, и что-то паял, собирал, скручивал, точил, а сбоку всегда играло большое старинное радио, и когда бы Тишка не проходила или пробегала мимо окна дяди Ёсича, из радио этого звучали старинные песни: «А у нас во дворе…», «Опять от меня сбежала последняя электричка», «Куба — любовь моя» или самая Тишкина любимая — «Ла-ла-ла-ла». Там ещё были другие слова, но тоже такие же смешные и без смысла — «Ло-ло-ло. Хо-хо-хо-хо. Тра-ла-ла». Тишка специально даже узнала — песня называлась «Вокализ», и пел её тысячу лет назад певец Эдуард Хиль. Ну не тысячу, но всё равно очень давно.

Почему старое радио дяди Ёсича ловило старые песни и совсем не ловило современные, Тишка не знала. А ещё у дяди Ёсича всегда были леденцы, такие маленькие, узкие, вытянутые конфетки в синих фантиках с непонятным названием «Взлётные», и если кто-то из детей, проходя мимо окна, здоровался со стариком, дядя Ёсич в ответ всегда кидал конфетку.

Вот и сейчас, ещё не дойдя до палисадника, где всегда цвели розы сорта «флорибунда» трёх цветов — чёрные, красные и голубые, Тишка услышала, как какая-то старинная тётенька поёт из дядиёсичного радио:

«Это вам всем далеко, — подумала Тишка, оббегая тополь на углу дома. — А нам осталось совсем чуть-чуть. Несколько шагов, потом этот… “конденсатор К-52-9”, и всё. Хотя нет, не всё, конечно, нужно ещё успеть обратно к Чебургене. Но это уже, как говорит дедушка, “технические мелочи”».

— Здрасьте, дядя Ёсич! — крикнула Тишка из-за забора.

Старик в окне оторвался от паяльника, толстыми губами сдул в сторону сизый дымок канифоли, поднял на лоб «рабочие» очки.

— Привет, Аня-маленькая, — сказал он и кинул конфетку.

Тишка ловко поймала её на лету и сразу перешла к делу.

— Мне очень… у вас же есть, да? Конденсатор… Этот… К-52-9… Есть же?

Дядя Ёсич отложил паяльник, достал из футляра и надел другие очки — «для дали».

— А зачем, позволь узнать, душа моя, тебе понадобилась эта радиодеталь? — спросил он, смешно двигая бровями.

— Долго объяснять, — отмахнулась Тишка. — Есть у вас такая… такой конденсатор? Пожалуйста.

Дядя Ёсич ещё только открывал рот, чтобы ответить, и вдруг внутри у Тишки всё застыло, и стало холодно и пусто. Она за этот краткий миг понял — ничего не получится, она зря носилась туда-сюда, зря надеялась. Детали нет, корабль не починить, её желание Чебургена не исполнит, и вообще… До счастья не просто далеко — его просто не бывает.