Ннеди Окорафор - Бинти [litres]

Мы спустились с неба и теперь шли на посадку среди чудовищно-прекрасных, огромных построек, перед которыми все небоскребы Земли казались просто игрушечными макетами. Я неудержимо смеялась, а мы опускались все ниже и ниже. Все глубже и глубже. Ни один военный корабль не сразил нас своими выстрелами. Мы приземлились, и, когда мое возбуждение улеглось, я подумала, не убьют ли они пилота сейчас, когда он им перестал быть нужен. Я не обсуждала его судьбу с медузами. Я отстегнула свой ремень безопасности и встала из кресла, но тут же упала на пол. Ноги мои были тяжелы, как гири.

– Что за…

Я услышала леденящий звук, низкое ворчание, которое перешло в яростный рев. Я огляделась, в полной уверенности, что в каюту вот-вот ворвется какое-то чудовище. Но потом я поняла две вещи: в дверях стояла Окву, и я понимала, что она говорит.

Я сделала, как она велела, и села на постели, подтянув ноги к груди.

– Не торопись, – сказала Окву, – твой народ не может быстро приспособиться к ядевия…

– Ты имеешь в виду, к силе тяжести?

– Да.

Я медленно встала. Сделала шаг и посмотрела на Окву, потом в пустой дверной проем.

– Где остальные?

– Ждут в столовой.

– Пилот? – спросила я.

– Тоже в столовой.

– Живой?

– Да.

Я облегченно вздохнула и умолкла. Звуки ее речи вибрировали у меня на коже. Это и был ее настоящий голос. Я не только слышала его, но видела, как дрожат щупальца, когда она говорит. И я могла ее понимать. До сих пор мне казалось, что их щупальца дрожат просто так, без всякой системы.

– Это из-за жала?

– Нет, – сказала она, – это нечто другое. Ты понимаешь, потому что ты и вправду та, кем себя именуешь. Мастер гармоний.

Я не стала раздумывать над ее словами. Не в этот миг.

– Твое щупальце, – сказала я, – твое окуоко.

Оно теперь распрямилось и хотя было все еще розовым, но просвечивало, как и остальные.

– Остальное ушло. Чтобы помочь другим нашим больным, – сказала она, – мой народ будет помнить о твоем народе.

Чем больше она говорила, тем больше я привыкала к ее голосу. Он уже не казался таким чудовищным. Я сделала еще шаг.

– Ты готова? – спросила Окву.

Я была готова. Я оставила эдан лежать вместе со всеми своими вещами.

Я все еще чувствовала слабость после приземления, но нужно было действовать быстро. Не знаю, как они донесли до властей Оозма Уни весть о том, что они здесь, но как-то ведь донесли. С другой стороны, как мы сможем покинуть корабль среди бела дня?

Я поняла, в чем их план, как только ко мне в каюту пришли Окву и вождь. Я последовала за ними в коридор. Мы не заходили в столовую, где так страшно погибло столько народу. Но когда мы проходили мимо, я увидела через открытую дверь, что все медузы были там. Тела исчезли. Стулья и столы переместились к одной из стен, словно их отнес туда порыв ветра. Среди полупрозрачных тел и щупальцев, мне показалось, мелькнула красная униформа пилота.

– Ты знаешь, что тебе нужно говорить, – сказал вождь. Не вопрос, утверждение. А внутри утверждения – угроза.

Я надела лучшую мою красную рубашку и накидку, сотканную из нитей, полученных от хорошо откормленных червей-шелкопрядов. Я купила ее, чтобы появиться в ней на первом занятии в Оозма Уни, но сейчас повод был гораздо важнее. И я наложила свежий отжиз на кожу и косички. И пока я втирала его в косички, чтобы стали гладкими, точно змеи, я заметила, что волосы у меня, с тех пор что я покинула дом, отросли на дюйм. Это показалось мне странным. Я глядела на черные вьющиеся пряди, они, прежде чем я втерла в них отжиз, были темно-коричневого цвета. И, когда я втирала отжиз в голову, я ощутила что-то вроде покалывания. Виски заломило. Я поднесла мои покрытые отжизом ладони к носу и вдохнула запах дома.

Несколько лет назад я выскользнула из дома ночью и с другими девчонками прибежала на берег озера, где мы выкупались и соскребли с себя отжиз при помощи солоноватой озерной воды. Это заняло полночи. Затем мы уставились друг на друга в ужасе от содеянного. Если бы кто-то нас увидел, это была бы трагедия. Увидь нас родители, они бы побили нас, и это было бы только частью наказания. И наши семьи, и остальные люди нашей деревни решили бы, что мы не совсем нормальны, и это разрушило бы наши шансы на замужество.

Но помимо охватившего нас ужаса при осознании того, что мы наделали, мы ощутили что-то вроде… восторга. Наши волосы висели тяжелой массой, чернея в лунном свете. Наша темно-коричневая кожа блестела. Блестела. А поскольку той ночью дул мягкий ветерок, так странно было ощущать его открытой поверхностью кожи. Я вспомнила это, накладывая отжиз на отросшие волосы, покрывая алым их темно-коричневый цвет. А что, если я смою весь отжиз? Я первая из своего народа поступила в Оозма Уни, здешние и не поймут разницы. Но тут в каюту вошли Окву и вождь, и времени у меня не осталось. К тому же наверняка в Оозма Уни кто-то изучал мой народ и знает о нем все. И этот кто-то узнает, что я расхаживаю без отжиза, все равно что голая. и сумасшедшая.

Да я и не хочу этого делать, подумала я, торопясь за Окву и вождем. У входной двери стояли солдаты; оба – люди, и я гадала, с какой целью тут поставили именно людей. Как на фотографиях в тех книжках, что я прочла, они носили голубые кафтаны и были босы.

– Ты первая, – проворчал вождь, и шевельнулся за моей спиной. Я ощутила, как одно из щупальцев, тяжелое и гладкое, мягко подтолкнуло меня в спину, туда, где оставалась ранка. Боль заставила меня выпрямиться. И затем, уже мягче, голосом, щекочущим ухо своими странными вибрациями, добавил: – Старайся выглядеть сильной, девочка.

Так, два солдата впереди, две медузы позади, я впервые в жизни ступила на поверхность другой планеты. Кожу головы все еще покалывало, и это дополняло удивительное ощущение завершения странствия. Первое, что я заметила, выйдя из корабля, – это запах и тяжесть воздуха. Он пах джунглями, зелеными, густыми. Воздух тут был насыщен водой. В точности как в дыхательных отсеках корабля, засаженных растениями.

Я приоткрыла рот и вдыхала этот воздух, следуя за солдатами по открытому темному пандусу. Я слышала, как за моей спиной медузы нервно вдыхали и выдыхали газ, хотя мягче, чем они это делали на корабле. Мы направлялись к высокому зданию, корабельному порту.

– Мы отведем тебя в Президентскую резиденцию Оозма Уни, – сказал один из солдат на безупречном кушитском. Он поглядел на медуз, и я увидела, как лоб его пересекла тревожная морщина. – Я не знаю… их язык… Ты можешь?

Я кивнула.

С виду ему было лет двадцать пять, кожа темная, как у меня, но, в отличие от мужчин моего народа, ничем не покрыта, волосы коротко острижены, и еще он был низенький, на голову ниже меня.