Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Если бы не ее серьезный взгляд, я бы, наверное, расхохотался.

– Ты – в прошлом бессмертная, которая даже старше меня, – хочешь ходить в школу?!

– Чувак, – сказал Лео, – у нас не было возможности пожить обычной жизнью.

– Мы хотим посмотреть, – подхватила Калипсо, – что с нами будет – вместе и с каждым в отдельности – в мире смертных. Никуда не торопиться. Встречаться. Парень. Девушка. Может быть… веселиться с друзьями.

Она произносила каждое слово, будто они были приправлены экзотическими пряностями и ей хотелось распробовать каждое.

– Суть в том, дружище Лестер, – подытожил Лео, – что мы обещали помочь тебе. И волнуемся, как ты будешь сам по себе.

Они смотрели на меня глазами, полными такой тревоги – тревоги за меня , – что мне пришлось проглотить комок в горле. Шесть недель мы путешествовали вместе. Большую часть времени я страстно желал оказаться в каком-нибудь другом месте с кем-нибудь другим. Но, если не считать мою сестру, с кем еще я делил столько приключений? Я осознал, да помогут мне боги, что я буду скучать по этим двоим.

– Я понимаю, – выдавил я. – Джозефина и Эмми хорошие люди. Они дадут вам дом. А я не буду один. Со мной теперь Мэг. И я ни за что не потеряю ее снова.

Лео кивнул:

– Да, Мэг просто огонь. Мне ли не знать.

– И вообще, – добавила Калипсо, – мы ведь не собираемся… как это говорится… совсем удирать из поля зрения.

– Исчезать, – поправил я. – Хотя «удирать» звучит забавнее.

– Ага, – сказал Лео. – И нам как полубогам нужно еще переделать кучу дел. Мне пора наконец связаться с остальными: с Джейсоном, Пайпер, Хейзел, Фрэнком. Еще куча мечтает мне врезать.

– И нам нужно пережить завтрашний день, – напомнила Калипсо.

– Да, малыш. Верно подмечено, – он хлопнул ладонью по столу передо мной. – Короче, ese , мы тебя не бросаем. Если мы тебе понадобимся, свистни. И мы придем.

Я сморгнул слезы. Мне не было грустно. Я был потрясен их дружескими чувствами. Нет, просто выдался очень длинный день и у меня расшалились нервы.

– Спасибо, – ответил я. – Вы оба отличные друзья.

Калипсо вытерла глаза. Она, конечно, тоже просто устала.

– Только не зазнавайся. Ты по-прежнему невыносим.

– А ты по-прежнему заноза в gloutos , Калипсо.

– Ладно, – усмехнулась она. – А теперь нам всем и правда пора отдохнуть. Утро будет жарким.

– Уфф! – я схватился за волосы. – Ты ведь вряд ли призовешь мне на помощь духа ветра? Мне завтра нужно доехать до пещеры Трофония, а у меня нет ни колесницы, ни машины.

– Машины? – лукаво улыбнулся Лео. – Ну, ее-то я могу тебе раздобыть.

На следующее утро, в пять часов, мы с Мэг вышли на круговой перекресток возле станции и увидели Лео, стоящего рядом со сверкающим красным «Мерседесом XLS». Я на стал спрашивать, где он взял эту машину. Он не стал рассказывать. Правда, упомянул, что мы должны вернуть автомобиль через 24 часа (если, конечно, проживем так долго) и постараться не попадаться полиции.

Плохая новость: не успел я выехать за пределы города, как меня остановил полицейский.

О несправедливость! Офицер остановил нас без какой-либо видимой причины. Сначала я испугался, что он окажется блеммией, но их вежливостью он не отличался.

Офицер взглянул на мои права и нахмурился:

– Парень, это ученические права, выданные штатом Нью-Йорк. Откуда у тебя эта машина? Где твои родители, и куда ты везешь эту девочку?

Меня так и подмывало объяснить ему, что мне четыре тысячи лет, я бог с огромным опытом управления солнечной колесницей, мои родители сейчас в своей небесной обители, а эта девочка – полубогиня, которой я служу.

– Это моя…

– Младшая сестра, – вмешалась Мэг. – Я еду учиться игре на фортепиано.

– М-м, да, – согласился я.

– И мы опаздываем, – Мэг пошевелила пальцами, совершенно не похоже изображая игру на инструменте. – Потому что мой братец ту-у-пой.

Офицер нахмурился:

– Ждите здесь.

Он пошел к патрульной машине, видимо, желая пробить мои права через компьютер или вызвать спецназ.

– Твой брат? – спросил я Мэг. – Игра на фортепиано?

– Про тупость я не соврала.

Когда полицейский вернулся, выглядел он смущенным.

– Прошу прощения, – он вернул мне права. – Был не прав. Хорошей дороги.

И все.

Я недоумевал, почему он передумал. Может, когда Зевс сотворил мои права, он наложил на них какие-то чары, которые должны помогать при небольших проверках на дороге? Зевс ведь должен был слышать, что водить автомобиль, когда ты смертен, бывает опасно.

Мы поехали дальше, хотя из-за встречи с полицейским я слегка переволновался. Выехав на Тридцать седьмое шоссе, я вглядывался в каждую встречную машину, гадая, в каких за рулем сидели блеммии, полубоги или наемники, спешащие на работу во дворец Коммода и мечтающие поскорее изничтожить моих друзей, чтобы церемония имянаречения началась в срок.

Небо на востоке из ониксового стало угольно-серым. Мелькающие по сторонам фонари с натриевыми лапмами примешивали к темным краскам пейзажа оранжевый оттенок Агамеда, подсвечивая заборы и пастбища, рощицы и сухие овраги. Порой мелькали заправки или оазисы «Старбакса». Через каждые пару миль нам попадались рекламные щиты с надписью «ЗОЛОТО: САМЫЕ НИЗКИЕ ЦЕНЫ!» и изображением улыбающегося человека, который был подозрительно похож на царя Мидаса в дешевом костюме.

Я задумался о том, как идут дела у Литиерса на Станции. Когда мы уезжали, там все гудело: все чинили доспехи, затачивали клинки, расставляли ловушки. Литиерс держался Джозефины и рассказывал о слабостях коммодовских войск, но вид у него был отсутствующий, как у смертельно больного человека, который помогает другим пациентам оттянуть неизбежное.

Сам не зная почему, я ему доверял. Я был уверен, что он не предаст Джозефину и Эмми, малышку Джорджину и всех остальных дорогих моему сердцу членов разношерстной семьи, которой я внезапно обзавелся. Старания Лита казались мне искренними. Теперь он ненавидел Коммода больше, чем любой из нас.

Хотя, с другой стороны, шесть недель назад я даже подумать не мог, что Мэг Маккаффри подослана Нероном…

Я бросил взгляд на свою маленькую повелительницу. Она развалилась в кресле, закинув ноги в красных кедах на переднюю панель над бардачком. Такая кривая поза показалась мне не слишком удобной. Я счел ее детской привычкой, от которой человеку трудно отучиться, когда он взрослеет.

Держа руки над коленями, она перебирала пальцами, все еще изображая игру на невидимом фортепиано.

– Добавь в свое сочинение парочку пауз, – посоветовал я. – Для разнообразия.

– Хочу научиться.