Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

– Страховочная сеть для ваших друзей, – ляпнул я, вспомнив о том, что говорила мне Джозефина. – И ловушка для врагов.

Теперь всеобщее внимание было приковано ко мне. И мне снова это не понравилось. (Я начал всерьез беспокоиться за себя!) Лицо начало гореть оттого, что кровь резко прилила к щекам.

– Извини, – сказал я Эмми.

Она смерила меня взглядом, будто присматриваясь, куда всадить следующую стрелу. По-видимому, она еще не простила меня за то, что я, возможно, был божественным отцом Джорджины, хотя она знала об этом вот уже минут пять. Я мог ее понять. Иногда на то, чтобы осмыслить такую новость, требуется час или больше.

Наконец она коротко кивнула:

– Аполлон прав. Возможно, завтра на нас и нападут, но враги увидят, что Станция может за себя постоять. Коммоду не уйти из наших сетей живым. Мы с Джозефиной будем сражаться, чтобы защитить это место и всех, кто здесь находится. Если хотите стать членом нашей семьи – на день или навсегда, – мы будем вам рады. Всем , – она в упор посмотрела на Лита.

Кукурузник так побледнел, что его шрамы стали почти незаметны. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но у него вырвался только какой-то хиплый звук. Он сполз вниз по стене и затрясся в беззвучных рыданиях.

Джозефина присела рядом с ним. Она обвела толпу взглядом, будто спрашивая: «Кто-то еще имеет что-нибудь против этого парня?»

Стоящий рядом со мной Джейми крякнул.

– Мне нравятся эти женщины, – сказал он. – У них есть ìgboyà [36] Слово из языка йоруба, которое означает уверенность, удальство и смелость. .

Я не знал, что значит ìgboyà. И понятия не имел, что это за язык. Но мне понравилось, как Джейми это сказал. Я решил, что нужно поскорее прикупить себе немного ìgboyà.

– Ну что ж, – Эмми вытерла фартуком руки. – Если кто-то хочет уйти, сейчас самое время сказать об этом. Я соберу вам еды в дорогу.

Никто не ответил.

– Хорошо, – сказала Эмми. – В таком случае всех ждет работа по дому.

Меня она заставила чистить морковь.

Нет, правда, на нас должны были вот-вот напасть, а я – бывший бог музыки – прозябал на кухне, строгая салат. Мне было бы впору расхаживать по Станции с укулеле в руках, подбадривать всех своими песнями и блистательным обаянием, а не снимать шкурку с корнеплодов!

Хорошо, хоть Охотниц Артемиды отправили чистить коровьи стойла, а значит, в мире, возможно, осталась хоть какая-то справедливость.

Когда ужин был готов, все расположились в главном зале. Джозефина сидела рядом с Литиерсом в углу и говорила с ним тихим размеренным голосом, словно он был бультерьером, которого забрали у злого хозяина. Охотницы по большей части разместились наверху рядом с грифонами, они сидели на выступе, свесив ноги, и рассматривали зал. Судя по их тихим голосам и серьезным лицам, они обсуждали, как бы завтра убить побольше врагов.

Хантер Ковальски вызвалась спать ночью в комнате Джорджины. После того как мы усадили девочку на Трон Мнемозины, она спала крепким сном, но Хантер решила побыть рядом на случай, если она проснется. Эмми с благодарностью согласилась, но перед этим послала мне обличительный взгляд, в котором читалось: «Что-то ты не вызвался дежурить всю ночь у кровати собственной дочери!» Серьезно, как будто я первый бог, забывший, что у него родился ребенок, которого потом безголовый призрак отнес на воспитание двум женщинам в Индианаполис!

Двое полуголодных полубогов, братья Дикон и Стэн, которые, как я выяснил, жили на станции уже больше года, теперь лежали в медблоке под капельницами с нектаром. Сссссара запаслась корзинкой яиц и уползла ночевать в сауну. Джейми уселся ужинать на диване с другими беглецами, что ни капельки меня и не задело.

Так что за обеденным столом я оказался с Мэг (подумать только!), Лео, Калипсо, Эмми и Талией Грейс.

Эмми то и дело поглядывала в тот угол, где сидели Джозефина и Литиерс.

– Наш новый друг Литиерс… – Когда она называла его другом , голос у нее был весьма серьезным. – Мы поговорили, пока он работал – помогал мне взбивать мороженое. Он рассказал кое-что об армии, с которой нам предстоит завтра встретиться.

– У нас есть мороженое? – спросил я.

Я от природы умею сразу ухватить самые важные детали в рассказе.

– Оно будет позже, – пообещала Эмми, хотя по ее тону я заподозрил, что мне, возможно, и вовсе ничего не достанется. – Ванильное. Мы хотели добавить замороженных персиков, но… – она взглянула на Мэг. – Подумали, что это будет бестактно.

Мэг была слишком занята тем, что набивала себе рот стир-фраем с тофу, поэтому ничего не ответила.

– Как бы то ни было, – продолжала Эмми, – Литиерс насчитал пару десятков смертных наемников, примерно такое же количество полубогов из Императорского Дома и пару сотен киноцефалов и других монстров плюс, как обычно, полчища блеммий, замаскированных под полицейских, пожарных и бульдозеристов.

– Очаровательно, – сказала Талия Грейс. – Полчища – как обычно.

Эмми пожала плечами:

– Коммод всерьез решил уничтожить «Юнион-Стейшн». Смертным объявят эвакуацию из-за чрезвычайной ситуации.

– Утечка газа, – предположил Лео. – Почти всегда говорят об утечке газа.

Калипсо выковыривала кусочки тертой моркови из своего салата, что я воспринял как личное оскорбление.

– Значит, у них численное превосходство. Десять на одного? Двадцать на одного?

– Нет, милая, – ответил Лео. – Я сам разберусь с первой парой сотен, а потом, если устану…

– Лео, хватит, – Калипсо виновато посмотрела на Эмми. – Когда он нервничает, то начинает больше шутить. И чем больше он нервничает, тем глупее шутки.

– Понятия не имею, о чем ты, – Лео вставил себе в рот клыки из моркови и зарычал.

Мэг едва не подавилась овощами.

Талия тяжело вздохнула:

– Да уж. Битва будет веселенькая. Эмми, у вас же есть стрелы? Мне нужен полный колчан, чтобы с одним Лео разобраться.

Эмми улыбнулась:

– В оружии недостатка у нас нет. А благодаря Лео и Джозефине Станция сегодня укреплена как никогда.

– Всегда пожалуйста, – Лео выплюнул морковные клыки. – Хочу также напомнить, что вон в том углу лежит гигантский бронзовый дракон, если я, конечно, успею сегодня наладить все системы. Пока он работает не на стопроцентной мощности.

В обычное время наличие гигантского бронзового дракона, даже работающего на мощности в семьдесят пять процентов, меня бы весьма приободрило, но расклады вроде «двадцать на одного» мне совсем не нравились. Кровожадные крики зрителей на арене до сих пор звучали у меня в ушах.

– Калипсо, – сказал я, – а что с твоей магической силой? Удалось ее вернуть?

Отчаяние, написанное на ее лице, было мне знакомо. Я выглядел так же, когда вспоминал обо всех чудесных божественных вещах, которые были мне теперь недоступны.