Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Было бы здорово заснять этих великолепных животных на видео. Я бы заработал миллионы лайков на Богтьюбе! Но если на вас когда-нибудь неслись два пятнистых лохматых яка с устрашающими клинками на головах, вы понимаете, как трудно в таких условиях работать оператору.

Мэг схватила меня и оттащила с пути йейлов за секунду до того, как они промчались сквозь заросли черемухи. Левый рог самца скользнул по моей ноге, распоров джинсы. (У джинсов выдался трудный день.)

– Деревья! – завопила Мэг.

Она схватила меня за руку и потянула к росшим неподалеку дубам. К счастью, разворачивались йейлы медленнее, чем бегали. Пока они огибали нас по широкой дуге, мы с Мэг успели спрятаться.

– Теперь они не такие уж и милые, – отметила Мэг. – Нам точно нельзя их убивать?

– Да!

Я принялся перебирать свои ограниченные навыки. Я умел петь и играть на укулеле, но музыкального слуха йейлы были напрочь лишены. Лук и стрелы применять было нельзя. Я, конечно, мог попытаться ранить животных, но с моей удачей я бы обязательно их убил. У меня не было под рукой ни нашатыря, ни кирпичной стены, ни слонихи, ни внезапного всплеска магической силы. Оставалось только мое природное обаяние, но его йейлы вряд ли бы оценили.

Приблизившись, звери замедлили шаг. Видимо, они не знали, как добраться до нас сквозь деревья. Йейлы агрессивны, но они не охотники. Они не знают хитрых приемов, с помощью которых можно загнать жертву в угол и уничтожить. Если кто-то забредал на их территорию, они просто нападали. Нарушители умирали или убегали – и нет проблем. Они не привыкли к чужакам, дразнящим их из укрытия.

Мы двигались вокруг дубов, стараясь не поворачиваться к животным спиной.

– Хорошие йейлы, – напевал я. – Замечательные йейлы.

Мое пение йейлов не впечатлило. Когда мы переместились дальше, я заметил кое-что за спинами животных, примерно в тридцати ярдах от них: из высокой травы выступала куча валунов размером со стиральную машину каждый. Ничего особенно примечательного, но мой чуткий слух уловил журчание воды.

Я указал Мэг на камни:

– Наверное, вон там вход в пещеру.

Она наморщила нос:

– Значит, бежим туда и прыгаем вниз?

– Нет! – завопил я. – Там два источника. Нужно остановиться и выпить из каждого. Да и сама пещера… Не думаю, что спуск будет простым. Нам нужно время, чтобы найти безопасную дорогу вниз. Если мы просто прыгнем, можем разбиться насмерть.

– Эти гарварды ждать не будут.

– Йейлы, – поправил я.

– Какая разница? – сказала она. – Как думаешь, сколько они весят?

– Много.

Она задумалась, словно просчитывая что-то на своем внутреннем калькуляторе.

– Ладно. Приготовься.

– К чему?

– Никаких спойлеров.

– Ненавижу тебя.

Мэг выбросила вперед руки. Трава вокруг йейлов начала расти с бешеной скоростью, сплетаясь в веревки, которые тут же обвивались вокруг их ног. Чудовища стали вырываться и заревели как захлебывающиеся горны, но трава продолжала расти и ползти вверх, опутывая их большие тела.

– Пошел! – скомандовала Мэг.

Я побежал.

Тридцать ярдов еще никогда не казались мне таким большим расстоянием.

На полпути я оглянулся. Мэг бежала, спотыкаясь, лицо ее блестело от пота. Видимо, на йейлов она потратила все свои силы. Животные бились изо всех сил, их рога выпрямлялись и скручивались, резали траву, выдирали ее с корнем.

Я добежал до камней.

Как я и ожидал, в одном из камней были одинаковые трещины, из которых с бульканьем били два источника, словно Посейдон ударил в камень трезубцем: «Отсюда пусть течет горячая вода, а отсюда – холодная». Вода в одном источнике была белесой, цвета обезжиренного молока. Другой был черным, как чернила кальмара. Они сливались в струю болотного цвета, которая разбивалась о землю.

Позади источников между самыми большими валунами зияла зигзагообразная расселина – десятифутовая рана в земле, так что сомнений не оставалось: под этим местом простиралась сеть пещер. На краю расселины была сложена кольцами веревка, привязанная к железному крюку.

Мэг, шатаясь, приблизилась ко мне.

– Скорее, – задыхаясь, сказала она. – Прыгай.

За ее спиной йейлы медленно разрывали травяные путы.

– Мы должны испить из них, – напомнил я. – Источник Мнемозины, памяти, – черный. Источник Лета, забвения, – белый. Если выпить из обоих одновременно, они нейтрализуют друг друга и наш разум будет готов…

– По боку, – лицо Мэг было белым, как воды Леты. – Иди.

– Но ты должна пойти со мной! Это воля оракула! К тому же одна ты не сможешь себя защитить.

– Ладно, – простонала она. – Пей!

Одной рукой я зачерпнул воды из Мнемозины, другой – из Леты. И выпил их одновременно. Вкуса у них не было, только сильный, жуткий холод, который обжигает так сильно, что потом еще долго не чувствуешь боли.

Мозг закрутился у меня в голове, как рог на голове у йейла. Ноги словно превратились в надутые гелием шарики. Мэг мучилась с веревкой, пытаясь обвязать ее вокруг моей талии. Мне почему-то это показалось просто уморительным.

– Теперь ты, – захихикал я. – Пей-пей-пей!

Мэг насупилась:

– И слететь с катушек? Не-а.

– Малышка-глупышка, если предстанешь перед оракулом без подготовки…

На лугу йейлы вырвались на свободу, оставив несколько квадратных ярдов земли без травы.

– Нет времени!

Мэг схватила меня за пояс и прыгнула вперед. Как верный друг она столкнула меня с края вниз, в черную пустоту.

Мы с Мэг падали в темноту, веревка разматывалась с каждым ударом о камни, которые в клочья раздирали на мне одежду и кожу.

Я вел себя совершенно естественно – радостно верещал:

– УИИИИИИ!

Веревка резко натянулась, и я получил прием Гейлиха такой силы, что чуть не выкашлял собственный аппендикс. Мэг хрюкнула от неожиданности, отпустила мою талию и полетела вниз в темноту. Через мгновение раздался всплеск.

Я рассмеялся, болтаясь в пустоте:

– Прикольно! Давай еще!

Веревка у меня на поясе развязалась, и я упал в ледяную воду.

Видимо, из-за своего безумия я и не захлебнулся в тот миг. Пытаться выплыть, барахтаться, дышать мне тогда показалось совершенно ненужным. Воды Леты и Мнемозины боролись за власть над моим разумом. Я не помнил собственного имени, что безмерно меня веселило, но с изумительной ясностью помнил, как сверкали желтые пятнышки в змеиных глазах Пифона, когда тысячи лет назад он всадил свои клыки в мой бессмертный бицепс.

В темноте под водой не было видно ничего. И все же перед моими глазами то и дело мелькали образы – может быть, это просто была реакция глазных яблок на дикий холод.

Я увидел своего отца Зевса, который сидел на террасе в садовом кресле у бесконечного бассейна. За бассейном до самого горизонта простиралось лазурное небо. Обстановка больше подходила для Посейдона, но я знал это место: квартира моей матери во Флориде. (Да, моя бессмертная мама, когда отошла от дел, решила жить во Флориде, и что?)