Рик Риордан - Тёмное пророчество [litres]

Вот что я помнил: мне привиделась Лето. Она уговаривала Зевса простить меня. Как это мило! А еще я видел богиню Стикс. Она кипела от злости – вот умора! И почему-то я помнил каждую ноту «Наводнения в Техасе» Стиви Рэя Вона [39] «Наводнение в Техасе» ( англ. Texas Flood) – песня известного американского певца и гитариста Стиви Рея Вона. . Потрясающая песня!

Вот чего я не помнил: разве у меня не было сестры-близнеца? Как ее звали… Лестерина? Альфреда? Ни то ни другое не похоже на правду. И еще: почему Зевс на меня злится? А Стикс почему злится? И кто эта девочка с светящимися стразами в очках, что идет позади меня, и почему у нее нет медовых пряников?

Может, мысли у меня и путались, но чувства обострились как никогда. Из тунелля мне в лицо дул теплый воздух. Шум реки становился тише, эхо – глубже и приглушенней, как будто река вытекала в широкую пещеру. В нос ударил новый запах, более едкий и кислый, чем запах помета летучих мышей. Ах да… пахло кожей и фекалиями рептилий.

Я застыл на месте.

– Я понял откуда! – и улыбнулся Пегги – Мэган, нет – Мэг .

Она бросила на меня сердитый взгляд:

– Ты понял откуда что?

– Откуда змеи! – ответил я. – Ты ведь спрашивала у меня, почему нам тут встретятся змеи? Или это кто-то другой спрашивал? Змеи – это символ. Они отсылают к пророческой мудрости, идущей от самой земли, так же как птицы символизируют пророческую мудрость небес.

– Ясно.

– Так что змей влечет к оракулам! Особенно к тем, что находятся в пещерах!

– Так же как огромного чудовищного змея, которого мы слышали в Лабиринте, Пифона?

Это имя показалось мне неприятным. Я был уверен, что всего несколько минут назад помнил, кто такой Пифон. А вот сейчас напрочь забыл. Мне пришло в голову имя «Монти Пайтон» [40]. Это его я пытался вспомнить? Хотя вряд ли мы с монстром были в таких отношениях, чтобы я звал его просто по имени.

– Ну да, думаю, так же, – согласился я. – В любом случае впереди у нас змеи! И поэтому нам нужны медовые пряники. Ты же сказала, что они у нас есть?

– Нет, я…

– Прекрасно! – воскликнул я и зашагал вперед.

Как я и подозревал, туннель вывел нас в большую пещеру. Всю ее занимало озеро примерно шестидесяти футов в диаметре, и только в центре его был маленький каменный островок. С потолка, напоминающего купол, словно черные люстры свисали сталактиты. Остров и всю поверхность озера покрывали копошащиеся змеи, похожие на переваренные спагетти. Водяные щитомордники. Премилые существа. Их были здесь тысячи.

– Та-да! – торжественно воскликнул я.

Мэг явно не разделяла моей радости. Она отступила в туннель:

– Аполлон… чтобы накормить столько змей, тебе понадобится нереальное количество пряников.

– Ох, но, видишь ли, нам нужно добраться до того островка в середине. Там мы и получим пророчество.

– Но если мы сунемся в воду, разве змеи нас не убьют?

– Наверное, убьют! – улыбнулся я. – Давай проверим!

И я прыгнул в озеро.

– Аполлон, пой! – закричала Мэг.

Это был самый быстрый способ привлечь мое внимание. Обожаю, когда меня просят спеть!

Я был уже на середине озера, по пояс в змеиной лапше, но я обернулся к девочке, оставшейся у входа в туннель. Видимо, пробираясь к острову, я растревожил змей. Они ползали туда-сюда, их маленькие головки скользили над самой поверхностью воды, белые пасти были раскрыты. (О, я понял! Поэтому иногда говорят, что у них рты будто выстланы белым хлопком!)

Множество змей устремилось к Мэг, они кишели у ее ног, словно прикидывая, стоит ли заползать к ней на выступ. Мэг, которая была явно не в восторге от этой идеи, вставала на цыпочки и переминалась с ноги на ногу.

– Ты сказала – петь? – переспросил я.

– Да! – взвизгнула она. – Зачаруй змей! Прогони их!

Просьба поставила меня в тупик. Когда я пою, зрители обычно подходят ближе. Кто же все-таки эта девчонка Мэг? По всей видимости, она перепутала меня со святым Патриком. (Он, кстати, отличный парень, но петь совсем не умеет. В легендах обычно умалчивается о том, что змеи сбежали из Ирландии, услышав, как ужасно он поет «Te Deum» [41] «Te Deum» – название христианского гимна. .)

– Спой то, что ты пел тогда в муравейнике! – взмолилась она.

«Муравейник»? Я помню, как пел с «Крысиной стаей» и «Стаей чаек» – но чтобы с «Муравейником»?! [42] «Крысиная стая» ( англ. Rat Pack) – группа американских исполнителей, музыкантов и актеров 1950–1960-х годов; «Стая чаек» ( англ. A Flock of Seadulls) – британская рок-группа. Не помню, чтобы выступал с такой группой.

Однако я, кажется, понял, почему Меган/Пэг/Мэг так волнуется. Водяные щитомордники ядовиты. Так же как и йейлы, они могут напасть, если кто-то вторгается на их территорию. Но Мэг стояла в туннеле, она не заходила на территорию змей. И зачем тогда волноваться?

Я посмотрел вниз. Сотни змей обвивали меня, раскрывали симпатичные ротики и показывали маленькие острые клыки. В ледяной воде они двигались медленно, а может, просто были потрясены появлением веселого, харизматичного, очаровательного Как-там-меня-зовут, правда, шипели они громко.

– Ой! – рассмеялся я, догадавшись. – Ты переживаешь за меня! Мне грозит смерть!

У меня возникло смутное желание что-то предпринять. Убежать? Станцевать? Что там Мэг предлагала?

Но не успел я решить, как Мэг запела.

Голос у нее был слабый, и в ноты она не попадала, но мелодию я узнал. Я был уверен, что сам сочинил ее.

Когда кто-нибудь вдруг начинает петь на публике, возникает замешательство. Прохожие останавливаются, вслушиваются, пытаются понять, что это за песня и почему неизвестный человек внезапно решил им спеть. Когда неуверенный голос Мэг эхом отразился от стен пещеры, змеи почувствовали вибрацию. Из воды выглянуло еще больше змеиных головок, величиной с большой палец. Больше змей разинули пасти, словно хотели попробовать песню на вкус. Змеиный вихрь вокруг меня ослаб, потому что внимание змей было приковано к Мэг.

Она пела об утрате и сожалении. Да… я смутно припоминал, что пел эту песню. Я пробирался по туннелям в муравейнике мирмеков, изливая свою печаль, обнажая душу, и искал Мэг. Я пел о том, что виноват в смерти двух самых дорогих моему сердцу возлюбленных – Дафны и Гиацинта. Воспоминания о них пронзили меня болью, словно в душу врезались осколки стекла.

Мэг пела мою песню, но слова были другими. Она сочиняла свои стихи. И чем больше змей собиралось у ее ног, тем сильнее и увереннее становился ее голос. Она все еще фальшивила, но пела с такой душераздирающей искренностью, что ее песня была столь же печальной и личной, как и моя.

– Это я виновата, – звучал ее голос. – Твоя кровь на моих руках. Растоптанная роза, которую я не спасла.