Альвдис Рутиэн - Между [litres]

Эссилт снова кивнула:

– Ты самый добрый на свете.

Сархад молча взял ее правую руку и надел ей кольцо на мизинец. Черный ажур узора.

– Почему?

Седой подошел к Друсту, сел рядом. Повторил:

– Ответь: почему?

– Ты солгал мне, – глухо отвечал внук Рианнон.

– Это неправда. Я не сказал ни одного слова лжи.

– Ты солгал молчанием.

– А что я должен был тебе сказать?

– Что она – мать твоих детей!

– И что это изменило бы?

– Всё!

– Да, тогда бы ты провел лето в одиночестве. А так – ты был счастлив с ней. Ты коришь меня за свое счастье?

– Хватит! Ты можешь вывернуть любые слова так, что прав будешь ты, а не я!

– Друст, – Седой положил ему руку на плечо. – Друст, Самайн всегда был мой. Лето я отдавал Летнему Королю – если было кому отдавать. А Самайн…

– Ты говоришь о ней как о портовой женщине!

– Нет. Араун прав: ты думаешь о нас как о людях. Риэнис – не распутница, Друст. Она избирает Короля…

– Хватит! Ты готов поделиться ею со мной, я уже понял! Великодушно и щедро, благодарю! – последние слова он выплюнул как оскорбление.

Седой промолчал.

– Чего ты от меня хочешь?! Зачем ты пришел?!

– Началась зима, Друст. Мы уходим сегодня. Ты нужен мне.

– А! Вот, наконец, и сказано главное! Ты пришел за своим живым копьем; так, Вожак?!

– Друст… – покачал головой Охотник.

– Ты и она – вы совершенно одинаковые! Вы оба пользуетесь мною! Как живым оружием! Конечно, я вам нужен! Еще как!..

– Друст…

– Хватит! Я наигрался в ваши игры! Любовь, честность – этого нет для вас! Вам важны такие цели, которые нам, простым людям, не понять. Вы рассуждаете о благе Прайдена – и что перед этим чувства живого человека?! Он должен быть счастлив: ему же выдадут возлюбленную на лето!

Седой дернул углом рта. Помолчал. Встал. Потом спросил:

– Так ты не идешь со мной?

– Нет!

– Как знаешь.

– А теперь надо научиться пользоваться этим колечком, – хитро посмотрел на нее мастер. – Давай вернемся в замок Рианнон короткой дорогой.

– Как?

– Смотри на стену. Не волнуйся: если у тебя ничего не выйдет, я позабочусь о нашем возвращении. Просто это будет немного дольше. Успокоилась?

– Да.

– Смотри. Смотри внимательно, представляй Зал Огня. И когда рисунок камней этой стены начнет складываться в линии нашего Зала, просто иди туда. Как ходишь через ковер.

Я вглядывалась в стену до рези в глазах. Мне очень хотелось уйти отсюда – а путь был словно сквозь время, а не расстояние.

Сархад, бьющий бичом своих уродливых подручных… неужели он всегда был таким? Не верю… не хочу верить.

Прожилки камня рябят в моих глазах, вспыхивают огненные искры – непривычная тяжесть кольца на мизинце… Непрошенная мысль: как же Сархад носил это кольцо, если мне оно больше ни на какой палец не годится?

Эти подземелья – жестокий и колючий мир. А там, у нас, – черно, но не страшно. Там темнота… гордая. А здесь – коварная.

Странные мысли приходят в голову.

…Я уже не вижу скалу – она уходит в темень. Чернота Зала Огня. Туда, вперед.

Дома. Мы – дома…

Бедная девочка устала. Устала так, что упала бы, не подхвати я ее.

Я зря заставил ее использовать силу кольца? Н-нет, иначе бы она не научилась им владеть.

Что ж, думаю, замок укажет мне дорогу к ней в покои. Я отнесу ее.

…или дело не в усталости? Да, самайновская ночь выдалась, гм, бурной, да, малышка напугалась, да, овладение кольцом – дело непростое, но что, если причина ее бесчувствия сейчас совсем иная? В Аннуине засыпает тот, кто чужд Аннуину.

Что если она уже – не здесь? Не наша?

За ней скоро придет муж. Сын Рианнон… я столько слышал о ее сыновьях. Интересно, кто бы мог родиться у нас с ней?

Спи, моя маленькая королева. Ты выбрала того, кто мог бы быть моим сыном, повернись всё иначе. Спи, я не потревожу твой сон. Люби того, кого любишь.

Надеюсь, он тебя достоин. Иначе было бы слишком несправедливо. Не ко мне несправедливо – к тебе.

А вот и ковер, что ты сделала для меня. Отличная работа. Повешу в Зале Огня. Буду смотреть на тебя каждый день.

…Вот как? Это новость.

Ты спишь на ложе в твоих покоях – а на ковре я вижу тебя в шалаше в лесу. Рядом спит Друст – отвернувшийся от тебя. Так значит, он теперь тоже чужак для Аннуина?

На любовников вы похожи не больше, чем я – на малыша-пикси. Но если… если обитатели мира людей слишком слепы, чтобы увидеть то, что для сидхи яснее ясного?

Пожалуй, надо вам помочь. Чуть-чуть.

Шаг через ковер. Лес. Шалаш.

В траве – старый, еще человеческий, меч Друста. Я положу его между вами. Он ничего не изменит по сути – для видящего.

Но если тут окажется тот, кто обречен смотреть не сердцем, а глазами…

Ее там не было.

В Самайн я помчался сквозь обезумевший Аннуин – как мальчишка на первое свидание, – а ее не было в Муррее.

Не было.

Травы, деревья, вся нелюдская мелочь – все говорили мне о Коварном Вороне, о Сархаде, Королевой которого стала моя Эссилт. Она улетела на праздник с ним, улетела по своей воле.

И я принужден был вернуться – как обманутый любовник, как трус, трепещущий от одного имени Гвина!

…Но нет. Что-то здесь не так. Судя по всему, тот сидхи, которого я видел с ней, – это и есть легендарный Сархад-Ворон, заточенный раньше, чем я родился. Он помогал ей вернуться ко мне – так почему же он унес ее в Самайн?! Почему она согласилась на это?

Мне не верится в ее измену. Люби она этого Сархада, она не стала бы подавать весть о себе… Тогда что?! Почему ее нет в Муррее?! – ведь она знала, что самайновская ночь – единственная в году, когда я могу войти в Аннуин, не опасаясь Гвина.

Стоп. А знала ли она?

А вот этого я не помню. Может быть, я и не говорил ей… и уж точно не уходил на самайновское торжество ни разу.

И если так – то нам с Эссилт снова помешал случай. Проклятый случай!

Они с Динасом шли по внешней стене. Ветер с моря рвал их плащи, путал волосы – но все его попытки привлечь к себе внимание были тщетны.

– Это кольцо выведет меня к ней, – говорил Марх, теребя золотой ажур на пальце. – Я пройду по Аннуину, словно по собственному залу.

– А Гвин?

– Вот и я о том же.

– А если предупредить… объяснить… Понимаю, ты не хочешь ждать хоть день, но другого выхода я не вижу.

– Послать гонца? Но кого?

– Мой король, не подумали ли мы вместе об одном и том же… летуне?

Перинис стремительно летел, рассекая крыльями… воздух? Или здесь не было воздуха?

Дитя Короля и дочери Земли, он не умел бояться. Среброкрылый сокол уклонялся от опасностей, скорее ощущая, нежели распознавая их.