Альвдис Рутиэн - Между [litres]

– Как печально, что такая дружба закончилась такой враждой… – проговорила Эссилт.

Мастер пожал плечами:

– Это Морвран ненавидит меня, а не я его. А вот ты будь осторожна – там, в мире людей, когда вернешься к Марху. Морвран может попытаться причинить тебе зло просто потому, что я…

Сархад запнулся, словно побоялся сказать лишнее, и продолжил сурово и напряженно:

– Обещай мне: если вдруг почувствуешь беспричинный страх – воспользуйся моим кольцом. Как – оно само подскажет. Обещаешь?

– Да…

– Что ты, девочка?

– Не знаю… так спать хочется… будто сто лет не спала…

Холодно. Холодно в Тинтагеле. Ветер задувает в щели между камнями, холодными щупальцами пробирается в замок.

Только не чувствует холода король Марх. Забыл о покое и уюте, ждет сына с вестями.

Сокол влетел в разбитое окно – после того, как переплет оказался выбит кольцом из Аннуина, Марх запретил чинить его.

Перинис сменил обличье, встал перед отцом.

Марх схватил его за плечи:

– Ну?! Ты нашел?! Ты говорил с ней?!

– Государь, она спала, я не смог разбудить ее.

Марх не ответил, но стиснул руки так, что пальцы побелели.

Юноша протянул ему черное ажурное кольцо:

– Я снял его с пальца твоей жены.

Марх повертел его в руках… прищурился, словно вслушивался в черный металл, примерил на мизинец – подошло.

– На каком пальце она носила его?

– Тоже на мизинце, отец.

Марх кивнул, представив себе палец жены по сравнению со своим. Человеческие кольца, годные ему на мизинец, ей бы подошли лишь на большой.

Хор-рошее колечко. Кажется, очень хорошее.

– Я оставил у нее твое кольцо.

– Да. Хорошо.

– Государь, выслушай.

– Что еще?

– Рядом с ней был Друст. Он тоже спал. И обнаженный меч лежал меж ними.

Марх медленно кивнул, потом спросил:

– А Ворона ты там не видел?

Кольцо из подземных кузниц Нудда.

Преисподняя. Чрево мироздания. Мир, которого я всегда страшился.

Что ж, если из осажденного врагами замка можно спастись через сток для нечистот, – выбирать не приходится.

Мне не приходится выбирать тем более. Спускаться в чрево гор мне хочется гораздо меньше, чем в клоаку. Но другого безопасного пути в Муррей нет.

Так что – вот лестница в подземелья Тинтагела. Ниже, ниже… этот замок некогда вгрызся в плоть земли на десятки и сотни локтей. Тут сворачиваешь не за угол, а на новый виток лестницы.

…Гвин – сын Нудда, но что-то мне думается, что отец – не помощник сыну.

Преисподняя жутка сама по себе, Бледного Охотника здесь нет…

Ниже и ниже.

Это уже давно не Тинтагел. Эти ходы прорыты не людьми… и не сидхи. Те существа, что прогрызли здесь плоть земли, не имеют ни облика, ни имени в нашей памяти. Кишки Земли – я бы блуждал по ним бесконечно, если бы не черное кольцо на моем пальце.

Оно теплеет, алеет, будто металл раскаляется в горне. Но руки оно не жжет.

Ты кольцо-путь. Так выведи же меня к моей Эссилт!

Марх собрал свою волю, как воитель заносит копье для единственного победного удара..!

И – обнаружил себя стоящим на черном каменном полу, отполированном до зеркального блеска. В этом черном зеркале отражались бесчисленные колонны, обвитые гирляндами живого огня.

Гулкое эхо подхватывало голос кузнечного молота.

Марх поднял голову – и Кузнец с другого конца зала приветливо кивнул ему.

– Только подожди немного, – сказал Сархад. – Эссилт никуда не денется, а металл остынет.

Король Корнуолла подошел к нему:

– Так ты и есть Сархад Коварный?

– Он самый. А ты – ее муж, которого она любит так сильно, что от этого сходятся миры?

Вопрос не требовал ответа.

– Где она? – напряженно спросил Марх.

Вместо ответа Сархад, занятый своим кованым узорочьем, мотнул головой в дальний конец зала. Марх обернулся – и увидел ковер, а на нем изображенных (?!) Эссилт и Друста, спящих в шалаше.

– А почему я оказался именно здесь?

– Она часто и надолго приходила сюда, – Сархад не изволил поднять глаз от работы.

– К… тебе?

Мастер усмехнулся:

– Я дорого бы дал, будь она способна тебе изменить.

Король прикрыл глаза, вслушиваясь в Зал Огня. Он почувствовал, как раскалялся здесь воздух от непроизнесенных признаний и чувств, которым не давали выхода.

– Прости, что оскорбил тебя подозрением, – наклонил голову Марх.

Сархад наконец отложил молоточек:

– Весь Аннуин знает, что я люблю ее. Точнее, не весь: не знает она. Догадывается, боится своих догадок – и старательно считает меня только другом. А я ей в этом помогаю.

Марх посмотрел ему в глаза, медленно кивнул.

Они прошли через ковер и вышли в лесу.

Эссилт и Друст спали. Между ними лежал меч.

– Вот еще что, – сказал Сархад. – Это кольцо, черное, – для нее. Золотое – для тебя.

– Спасибо.

Сархад чуть усмехнулся.

– Чему ты смеешься?

– Смеюсь? Я просто завидую. И пытаюсь убедить себя, что не злюсь.

Марх покачал головой:

– Да… ты много опаснее Друста.

И вот тут Сархад действительно расхохотался:

– Опаснее? Да-а, ураган опаснее ветерка, это верно! – он оборвал смех и спокойно продолжил: – Просто я люблю ее. И готов ради нее на все. В том числе – вечно молчать о своей любви.

– Почему ты мне это говоришь?

– Лукавишь, Марх. Тебя удивляет не это, а то, как спокойно ты меня слушаешь. Но я отвечу: мне больше некому это сказать. Не ей же.

– Спасибо, Сархад.

– Уже ушел, – понимающе кивнул тот, обернулся вороном и исчез в вышине.

Солнышко мое. Лучик мой ясный.

Как мне разбудить тебя?

Я снимаю золотое кольцо с твоего пальца. Надеваю тебе черное.

Касаюсь твоих губ – и ты открываешь глаза, обвиваешь мою шею.

Девочка моя… неужели окончен кошмар этих лет?!

Она прижималась к его груди, а он целовал ее лицо и волосы, счастливый, будто мальчишка.

Эссилт вдруг заплакала, зарыдала в голос – все невыплаканные слезы хлынули из глаз.

Марх не утешал ее, не спрашивал, почему она плачет. Он только гладил ее по волосам, боясь, что она растает, как видение.

Когда ее рыдания стали затихать, он проговорил:

– Всё уже позади.

Она согласно хлюпнула.

Он стал вытирать ей слезы с глаз и щек.

Всмотревшись в его лицо, Эссилт ахнула:

– Как ты постарел за этот год!

– Год, моя девочка? У вас прошел только год?

– А у ва… у нас?

– Век, Эссилт. Тебя не было больше ста лет.

Провожать их собралась вся Волшебная Страна. Все ее обитатели – и великие, и малые – считали своим долгом одарить Короля и дождавшуюся его Королеву.

Высокие тонконогие скакуны сидхи, способные мчаться по-над миром, и мохнатенькие коренастые пони, чьим чудесным умением была выносливость, – и дюжины этих лошадок едва хватило, чтобы унести все подарки, которые получили Марх и Эссилт. Невянущие цветы и целебные коренья, полотна из туманов, света, сумрака вечера и глубокой ночной синевы, чародейные камни, древнее оружие, не тупящееся веками…