Альвдис Рутиэн - Между [litres]

– Смотри, – сказал Вран.

Друст взглянул внутрь.

Котел был полон чистейшей воды, сквозь которую можно было различить чеканный узор на стенках.

– Смотри внимательнее, – молвил Увечный Король.

Рисунок смешался, и Друст увидел корабль, бегущий по морю. Штиль, невеста короля Корнуолла дремлет в шатре, Друст стоит на носу… Снова ветер, потом – вдали берега Прайдена, Тинтагел, Марх встречает их в гавани, Друст подает руку Эссилт и ведет ее к будущему мужу… И между невестой Короля и его племянником нет ничего, что им пришлось бы таить от своего повелителя.

– Так?! – гремит вопрос Врана.

– Да! – кричит в ответ Друст.

И – ослепительное золотое сияние. Зажмуриваешься, чтобы не ослепнуть.

Сархад, тяжело переведя дыхание, берет из воздуха чашу с медом и, подумав, вкладывает ее в руку Друста: тот потрясен настолько, что не догадается попросить о глотке крепкого хмеля.

Тот глотает содержимое, не очень понимая, что делает, и приходит в себя только от того, что хмельной мед обжигает ему горло.

– Что это было? – спрашивает он.

– Ты о чем? – Сархад пьет не спеша. – О Котле или о видении?

– О видении.

– Твоя мечта. Теперь она сбудется… когда-нибудь.

– Не совсем так, – Вран тоже пьет, причем на этот раз – прямо из горла древнего уродливого кувшина. – Теперь она сможет сбыться.

– Что это значит?

– Ты должен будешь снова привезти Эссилт Марху. И только от тебя будет зависеть, сумеешь ты это сделать или нет.

– Даже Котел Керидвен не может изменить прошлого, Друст, – говорит Сархад. – Но в будущем…

– Я понял. Спасибо вам.

– Нам-то за что? – улыбается Вран. – Ты смог миновать Стража – а до тебя это удалось лишь двоим. Ты смог назвать такое желание, которое Котел Керидвен исполнил. Ты всё сделал сам.

– Мы просто рядом стояли, – не без ехидства добавляет Сархад.

Затих топот копыт коня Друста, двое Воронов остались в башне одни.

Бендигейд Вран медленно дохромал до своего трона, сел, перевел дыхание от боли. Сархад встал рядом, опираясь о высокую спинку кресла. Спросил:

– Доволен, мой Король?

Вран устало кивнул. Потом проговорил:

– Послушай, Вороненок…

– Да?

– Я в долгу перед тобой. И не я один – весь Прайден.

– О чем ты? Это я…

– Не спорь! Если зовешь меня своим Королем – изволь внимать безмолвно и с почтением.

В ответ Сархад скорчил гримасу – она, конечно, была безмолвной, но почтительной ее никак нельзя было назвать.

– Так вот. Твоя служба Стражем заслуживает награды. Ты дал всем людям найти путь к их заветной мечте – но сам, каждый день видя Котел Керидвен, лишен права просить о сокровенном: ты не человек. Но человек – я. И я могу подойти к Котлу с твоей просьбой. Назови ее.

– Но, Вран…

– Считай это решением своего Короля, которому обязан повиноваться.

– Спасибо… – выдохнул Мастер.

– Итак? Самое заветное и самое невозможное?

Сархад, глядя в никуда, ответил:

– Провести вечность вместе с Эссилт. О ее любви не прошу: это либо невозможно, либо… я добьюсь сам. Но – быть рука в руке, в спокойном и теплом счастье. Не видеть испуга в ее взгляде, когда я дотрагиваюсь до нее. Не ощущать преграды между нами. Другом, возлюбленным, мужем – неважно, но – всегда рядом.

– Хорошо.

Вран с усилием встал, пошел к Котлу.

Неужели? Неужели сбудется то, о чем я и мечтать не смел?

Знаю, что не сейчас. Знаю, что не скоро.

Мне никогда не понять Галахада, я не такой, как Гвальхмаи и Друст, – но не меньше этих двоих я достоин исполнения моей мечты. Как-никак я первым пришел к Котлу Керидвен, я проложил для них всех этот путь. Даже для святоши-Галахада, искренне считающего меня то ли бесом, то ли вообще несуществующим.

Моя награда – заслужена.

Что же не так?

От чего у меня такое чувство, будто происходит что-то неправильное?

Будто я совершаю чудовищную, недопустимую ошибку?

Великий Ворон подходит к Котлу, кладет руки на его золотые бока, покрытые чеканным рисунком.

Золото Котла медленно начинает светиться…

– Стой! – неожиданно для себя крикнул Сархад.

Враг отдернул руки, сияние померкло.

– Что случилось?

– Ты… ведь желание будет исполнено только одно, а у тебя есть свое!

– Мое?

О чем мечтает Увечный Король? Нетрудно сказать.

Да и угадать нетрудно.

О том, чтобы зажила вечно кровоточащая рана.

Рана, которую я получил в Ирландии, когда надеялся достичь мира меж Прайденом и Эрином.

Стремясь к миру, я получил войну, которой так хотел избежать.

С той поры прошли века… война иногда затихала, но не прекращается. И пока Остров Могущества и Остров Чародейства – враги, этой ране не зажить.

– Тогда и речи не может быть о том, чтобы исполнять мое желание! Твое – стократ важнее.

– Нет, Вороненок.

– Но почему? Судьбы двух стран – только это и достойно чуда Котла. Моя мечта по сравнению с этим…

– Ничего не стоит, так, Вороненок? Быстро же ты забыл о том, что твое желание просто встретиться с Эссилт обернулось благом всего Прайдена.

– Но… прекращение войны…

– Сархад, ошибки людей должны исправлять люди, а не чудо Котла.

– Но ты страдаешь из-за этой войны.

– Послушай, Вороненок. У людей дети часто совершают неверные поступки, и отцу это всегда больно. Но он не делает правильно за них, вместо них – иначе дети никогда не научатся делать что бы то ни было сами. Эрин и Прайден – такие же дети. Прекратить войну они должны сами. А не я за них.

– Но…

– Мне еще раз напомнить тебе, что, назвав меня своим Королем, ты признал за мной право решать за тебя?

Бендигейд Вран снова положил руки на Котел. Снова вспыхнул золотой узор чеканки.

Сархад смотрел на это, отделенный чертой, которую уже не дано переступить ни смертному, ни бессмертному. Он видел, как золотое сияние окутывает Врана, видел, как шевелятся его губы. Слов он не слышал, но знал их и так.

Он и Эссилт будут вместе. Вечно. Не скоро – наверное. А война Британии с Ирландией окончится только тогда, когда с вековым раздором справятся сами люди.

«Что со мной? Сказал бы мне кто еще несколько лет назад, что я буду ставить благо Прайдена выше своего счастья, я бы высмеял его! А теперь… но нет. Мне безразличен Прайден. Мне больно за Врана. Я не хочу, чтобы он страдал.

Но мое желание уже ничего не значит».

Сияние померкло.

– Ты безумец, – горько сказал Сархад.

– Ты не первый, кто считает так, – пожал плечами Вран. – Но мое безумие несколько веков защищало Прайден и от римлян, и от саксов. Посмотрим, что будет теперь.

– …И тогда нам навстречу выехал воин. Мы никогда в жизни не видели такого кошмара! Доспехи его были проедены ржавчиной, кое-где – насквозь, поверх них развевался черный плащ – словно его трепал ураган, хотя не было ни ветерка. А страшнее всего был его конь… это был скелет, скелет лошади, и он мчался галопом на нас, словно боевой скакун! Мой Король, осудишь ли ты нас, что мы не вступили в бой с таким чудовищем?