Альвдис Рутиэн - Между [litres]

Морвран взвыл.

– Давай, – расхохотался Сархад, – отбей его у меня! Боишься, что весь Аннуин будет опять смеяться над вами? Как же, двое на одного! Ну, чего ты стоишь?!

Я всегда добиваюсь своего.

Сархад, ты думаешь, я испугаюсь за сына? Если ты его сбросишь, я успею подхватить.

А если ты решишь его отпустить на условиях – это еще лучше.

Говорят, ты стал честным, а, Сархад? Честных я давлю меж пальцами.

Ты уже потерпел поражение – когда вышел против меня.

Ты уже мертв, глупец.

Ты не бился тысячу лет, ты просто-напросто разучился сражаться. Я легко убью тебя.

– Верни мне его, проси что угодно, только верни живым!

– Морвран, ты считаешь меня наивным? Единственное обещание, которое ты сдержишь, это – ударить мне в спину. Так что просто лови своего ублюдка. Пусть забудет вмешиваться в войны Древних!

Сархад разжал когти. Окровавленный Мордред рухнул вниз.

Морвран подхватил сына. Тот был жив, но беспощадно истерзан. Глубокие раны от когтей, сломано плечо, пара ребер.

– Ну, Морвран, – загремел голос Сархада из поднебесья. – Сразимся как Ворон с Вороном!

Тот принял вызов и взмыл в небеса. Человеческое оружие и латы были бессильны в схватке двух исполинских птиц, но Морвран гораздо больше полагался на свои когти и клюв, чем на меч и кольчугу.

Они сошлись, словно две тучи, одна – пронизанная молниями, другая – истинно кромешная тьма Авагдду. От взмахов их крыльев по земле проходились свирепые ветра, ломавшие деревья, выворачивавшие их с корнем.

Воздух почернел от вырванных перьев.

Кровавый дождь шел над Вороньим замком, вода в озере побурела и посолонела.

Противников уже невозможно было различить – две черные тучи слились в одну, огромную. День стал темнее ночи. От тошнотворного запаха крови невозможно дышать.

Ветер стонал меж стенами замка, а из поднебесья яростнее грома слышались крики бойцов.

Кому мне желать победы из вас двоих? Кому?

Тому, кто был рожден мной, но отвернулся от меня, избрав путь гнева и обратив мудрость во зло?

Или тому, кто и рожден и взращен другой, но служит Котлу так верно, что я невольно хочу назвать его своим сыном? Его, не Авагдду.

Сархад, ты пощадишь Морврана, я знаю. Но он не пощадит тебя… рано или поздно он нападет опять.

И слово матери не удержит его.

За что я обречена видеть схватку сыновей?!

Сархад слабел. Тысячу лет назад он был превосходным бойцом, но тогда – не теперь.

И когда он с отчетливой ясностью понял, что силой на силу ему не одолеть Морврана, он резко пошел вниз.

Враг ринулся за ним, настиг почти у самой земли, вцепился когтями в спину… только это было его ошибкой.

Сархад сменил облик, гибкое тело сидхи выскользнуло из огромных когтей, и Коварный вскочил на ноги, одновременно выхватывая меч.

Один взблеск белого дерева – и гигантское правое крыло Морврана повисло безжизненно. Сидхи чуть с ног не сбило потоком крови.

И всё-таки, Морвран, ты непростительно наивен. Уж ты-то знал меня хорошо, как никто. Тебе было отлично известно, что у Сархада всегда на один клинок больше, чем видно.

Или не на один…

Да, конечно, ты сам помог Рианнон уничтожить мой меч. Конечно, я постарался, чтобы ты не узнал о новом. Но ты мог бы догадаться, что я не выйду на бой безоружным.

Ты лежишь у моих ног в луже крови. Вряд ли ты когда-нибудь возьмешь меч в правую руку. Сомневаюсь, что ты еще хоть раз взлетишь. Лишить Ворона полета – пожалуй, убить тебя было бы милосерднее.

Я хотел твоей смерти, но мне удалось большее.

Хорошо, что я дал слово не убивать тебя. Как бы я сейчас вернулся в замок Керидвен – убийцей ее сына?

Прощай, Морвран. Ты был мне другом, ты был мне врагом. Теперь ты – никто. Калека, достойный лишь презрения и жалости. Ползи отсюда вместе со своим Мордредом. Вы живучи, вы не умрете от этих ран.

И вам не понять, почему я вас пощадил.

– Жив, Вороненок! – Бендигейд Вран, хромая, поспешил к нему.

Сархад улыбнулся, но видно было, что он держится только на гордости.

– Окунись в воды озера. Эта вода заживит твои раны.

– Спасибо.

– Обопрись на меня. Пойдем.

– Но ты сам еле идешь!

– Ты когда-нибудь перестанешь спорить со своим Королем?

Они дошли до берега, Сархад вошел в воду – как был, в окровавленной одежде, сел, прислонившись к песчаному склону.

– Как хорошо…

На том берегу Керидвен хлопотала над сыном и внуком.

Мать есть мать.

Сархад откровенно скучал. К Вороньему замку давно, уже очень давно никто не приезжал, так что обычные развлечения, они же служба, – кончились. Пару раз он пытался завести разговор с Увечным Королем о том, что не пора ли, дескать, отпустить Вороненка на волю… но тот отвечал неизменно: «Еще не все».

Будь Сархад волком – он бы выл от тоски. Но воющий ворон… – это было чересчур даже для него. Так что сидхи героически искал, чем бы заняться.

Летать по окрестностям не было ни малейшего желания: наступала осень, зарядил мелкий противный дождик, и никакой уважающий себя Ворон не полетел бы в эту мерзкую муть. Впрочем, воронов из Кинверхина Сархад не спрашивал: он отправил их следить за дорогами, а сам искал занятий в замке.

Самый простой выход из этого тоскливого тупика – устроить здесь мастерскую. Но Мастер отлично понимал: стоит ему взяться за любимую работу – и ничто не заставит его отвлечься. Хоть сам Артур явись к Котлу Мудрости.

По счастью, Бендигейд Вран пристрастил его к игре в шахматы.

В сущности, я и сам не знаю, что мы делаем: творим судьбу или получаем пророчества.

Мне известно лишь одно: в этих шахматах – грядущее. Короли, королевы, славные воители, толпы безымянных воинов…

Я не знаю, придумываем ли мы имена этим королям или прозреваем их.

Сегодня я играю белыми, Сархад. Моего короля будут звать Сердце Большого-и-Опасного Кота.

Странное имя, говоришь?

Да, странное. Но что-то в нем есть… что-то правильное. Может быть, я не слишком точно уловил, как оно будет звучать в грядущем.

Ты в ударе сегодня, Сархад, – мой король заперт словно в темнице. Похоже, я проиграл. Жаль. Этот Сердце Большого Кота мне казался многообещающим.

Погоди-ка… а если так, так и вот так? Твой король слишком рано счел себя победителем.

Мат, Вороненок.

– Хм, – сказал Сархад, вставая из-за стола, – интересно, в какой-такой темнице будет заперт этот Большой Кот?

– Не «Большой Кот», а Сердце Большого Кота, – наставительно поправил его Бендигейд Вран.

– Но всё-таки? Сердце, Печенка, Левая Пятка… как ни назови.