Альвдис Рутиэн - Между [litres]

Не ведающий поражений Тристан лежал на носилках. Каэрдин подошел, попытался заговорить, ободрить… и после пары фраз, ушедших в пустоту, понял, что его друг не станет бороться за жизнь. И дело не в ране.

Воины, привезшие его, не смели поднять глаз и цедили слова по одному. Болото, жуткие рассказы крестьян о чудовище, Тристан, уехавший в одиночестве, запрет отряду следовать за ним… ничего необычного. Ничего – кроме страшного, немыслимого исхода схватки.

Весть разнеслась по замку.

Сбежались все. Потом расступились перед Изольдой – она завыла, запричитала над мужем.

Тот скривился.

Каэрдин заметил, что боль смертельной раны Друст терпел, не меняясь в лице, – и поспешил увести сестру.

Эссилт прячет лицо на груди Марха:

– Друст умирает. Он зовет меня.

Зовет. Еще Эссилт не вернулась из Муррея, а уже пошли песни о том, как к умирающему Тристану поспешила Изольда, чтобы разделить с ним смерть – так же, как прежде делила любовь.

Королю было известно могущество песен, которые о тебе слагают годами. Веками.

– Что ты собираешься делать?

– Я поеду. Не могу не поехать. Это всё равно что не дышать.

– В Бретани тебя ждет смерть.

– Может быть. Я не знаю. Но если я не поеду – то в день его смерти я умру здесь.

– Я не отдам тебя смерти!

– Но меня уже взяла легенда. Она сильнее нас – тебя, меня, Друста.

– Быть сильнее Друста нетрудно! Я не отпущу тебя в Бретань – на гибель. Это мое последнее слово.

– Мой король, ты забыл легенду о Тристане и Изольде. Легенду о любви, которая сильнее смерти. Предание о том, что даже смерть не сможет разъединить любящих.

– Бредни Рифмача!..

– Послушай меня, мой муж. Мой любимый, мой единственный. Мой старый глупый муж… – Эссилт чуть улыбнулась. – Прости Рифмачу его песни. Простим ему придуманную легенду. Он солгал, назвав имя того, кого Изольда любит превыше жизни; но он был честен и прав в главном – моя любовь к единственному была и будет превыше смерти. Смерть отступит. Живой или мертвой – я вернусь к тебе.

– Я не отпущу!

– Если не отпустишь – я умру всё равно. День в день с Друстом. Но что будет со мной потом – я не знаю.

– Отпустить тебя на верную смерть, чтобы…

– Чтобы не произошло чего-то более страшного. Непредпетого.

– Эссилт, нет! Никогда и ни за что!

– Ты кричишь, ты гневаешься? Значит, ты уже согласен?

– Нет! Я сказал – нет! Даже не надейся уговорить меня!

Корабль стоит у причала. Переброшены сходни – для королевы.

Почему я отпускаю тебя?

Как ты смогла меня уговорить?

Сам не понимаю.

Я привычно осматриваю корабль: всё ли готово к пути. К пути – куда? На смерть?!

Почему за смертью надо плыть в Бретань? Почему с неизбежным нельзя встретиться в Корнуолле? Или посреди моря?

Потому что так хочет моя Эссилт?

Королева спускается к причалу. Мантия, корона, наряд… всё как положено. Моя девочка плывет на смерть – а мы привычно заботимся о достойном прибытии королевы Корнуолла в Бретань.

Как ты прекрасна, Эссилт. Я помню, как ты спускалась на этот причал юной девушкой. Тогда я еще не знал, что ты чудеснее всех женщин на свете. Тогда ты была юным солнцем, радостно волнующим душу. Теперь твоя красота – иная. Годы и века изменили тебя – они не отняли совершенства ни лица, ни тела, но дали большее – свет души. Наивная ирландская принцесса уступила место живой богине… И твоя красота сейчас – тепло закатного солнца.

Дай последний раз полюбуюсь на тебя. Последний раз обниму. Последний раз поцелую – и неважно, что при всех: больше мне никогда ни касаться твоих губ. Ты мне снова обещаешь вернуться.

Ты не вернешься.

Корабль медленно уменьшался вдали, а Марх всё стоял на берегу. К нему тихо подошел Динас:

– Помнишь, как ты вручал морю Друста?

– Не смей! – резко развернулся Марх, и сенешалю на миг показалось, что король ударит его. – Не смей упоминать этого предателя! Мало ему было бесчестной жизни, так он даже смертью своей..!

– Я не о том, – примирительно ответил Динас. – Тогда не было никакой надежды увидеть Друста живым, но ты был прав, отпуская его по волнам.

– Лучше бы он погиб тогда, – пробурчал Марх под нос.

– И ты никогда не увидел бы Эссилт?

– Ладно. Ты прав. Так ты считаешь, что сейчас есть надежда?

– Ты. Ты считаешь так, мой король. Иначе ни за что бы не позволил Эссилт уплыть.

Ты зовешь. Я слышу это всё отчетливее.

Море – твой союзник, внук Рианнон. Когда-то море отдало меня тебе. Теперь – снова.

Некогда ты хотел разделить со мною любовь и жизнь. Но у тебя не достало сил удержать меня. Теперь ты зовешь разделить с тобою смерть. Но и в смерти ты не станешь сильнее.

Я приеду. Я переступлю порог вместе с тобой. Но твоей не стану. Как не была твоей при жизни.

Мне жаль тебя, Друст. Легенда говорит, что я умерла? умру? – от любви к тебе. А что будет на самом деле? Почему так важно, чтобы мы вдвоем покинули мир живых?

Всё было в точности как в легенде: корнуолльский корабль то ли под белым, то ли под черным парусом, златокудрая королева, спешащая к умирающему Тристану, испуганный шепот бретонцев, никогда не видевших женщину такой красоты, жена умирающего, в испуге уступающая место у смертного ложа героя. Не было лишь прощального поцелуя, с которым Изольда Ирландская должна пасть мертвой на тело Тристана.

И – двое мертвых, о чьей смерти от любви друг к другу барды стали петь задолго до.

Две тени умерших. Они не видят, как живые рыдают над их телами, готовя остывшую плоть к погребению.

Друст и Эссилт еще могут взглянуть в глаза живым, услышать их голоса, обратиться к ним и даже быть услышаны.

Могут. Но – зачем им теперь говорить с живыми?

Не делая и шага, эти двое уходят в призрачный мир. Теряются очертания предметов, всё тонет в серой дымке. Нет облика – только лица. Только взгляды.

Взгляды, полные любви некогда – но не сейчас.

Ты здесь?! Но почему? Зачем?

Только не рассказывай мне про смерть от любви – не поверю.

Звал? Я?! Что за глупости? Зачем мне было звать тебя?

Безрассудная женщина, ради непонятно чего оставившая мужа! Ну и как теперь тебя вернуть к нему?!

И серое ничто начинает светиться и бликовать гранями чистейшего хрусталя, словно Друст и Эссилт очутились внутри огромного сверкающего камня. Или – Чаши.

Друст вспоминает собственные слова: «Если бы я мог привезти Эссилт Марху». Королеве Корнуолла вспоминать нечего, но она просто знает: вот то, ради чего она поспешила в Бретань.

– Вернуть тебя Марху? Но как?! Между нами море! Бестелесным духам не одолеть даже тоненький ручей, а эту огромную воду не осилить и в вечность.