Helga Wojik - Аббарр. Пепел и крылья

Замотав подарок в лист пергамента, выпрошенного у Вэллы Маан, Зурри завязал бантом атласную зеленую ленточку. Придирчиво оглядев сверток со всех сторон, малыш остался доволен: он был готов к грядущей встрече.

Сидя в тенистом парке, Эша наблюдала, как Зурри трещит без умолку, рассказывая новости Сиоле. Девочка казалась немного отстраненной, под глазами залегли серые тени. Но в целом она выглядела вполне здоровой.

– Бедняжка очень горюет, – сказала Вэлла Критару, перехватив взгляд Эши, и пояснила: – Кошка-нянька, пришедшая с ней, умерла вчера к ночи.

Критару, аллати, в чьем роду было много кошек, хотя, возможно, и разных видов, вздохнула, не скрывая сожалений.

– Мы нашли ее слишком поздно. Страшно испугались, подумав, что нас могут обвинить в смерти шаати. Но, благо, обошлось.

– А что произошло, Вэлла Маритта? – насторожилась Эша, не сводя взгляда с Зурри и Сиолы.

– Одной Бездне известно. Вечером мы услышали плач и музыку, поднялись наверх, в комнату, которую отвели девочке, и увидели Сиолу. Она баюкала мертвую кошку, а рядом стояла шкатулка. И эта музыка… Прямо сердце кровью обливается. Жуткое зрелище. Малышка не хотела отдавать свою няньку. Вцепилась мертвой хваткой. Плакала так, что душа разрывалась.

Критару смахнула слезу и продолжила:

– Она еще что-то лепетала о том, что теперь у нее нет крыльев. Что она не сможет улететь в Золотой Город. Мы перепугались ужасно и не нашли ничего лучше, как позвать Вэллу Маан.

– Вчера?

– Да, – кивнула приемная родительница. – И Вэлла Маан, несмотря на поздний час, пришла, успокоила бедняжку и посоветовала вот встречу устроить, чтобы отвлечь малышку. Столько бед на такую кроху.

Эша посмотрела на Сиолу. Девочка, казалось, совсем не обращала внимания на речи Сказочника. Сверток с зеленым бантом так и лежал рядом на скамейке, не распакованный. Малышка сидела, устремив пустой взгляд печальных глаз вдаль, и лишь теребила маленький ключик, висевший у нее на шее.

С высоты птичьего полета пустыня Мэй поражала своим размахом и красотой. До того, как жизнь закинула Эшу в Аббарр, элвинг и представить не могла, что у песка столько цветов. Но чтобы удостовериться в этом, нужно подняться высоко, в пронзительно голубое небо, и оттуда, паря в воздухе, окинуть взором весь этот смертельный простор. Смолотые временем горы и кости, перетертые истории и города, навеки сгинувшие герои и клады. А поверх всего – миллиарды крупинок сухого моря. Пустыня дышит, живет, лениво перетекает под знойным ветром и застывает волнами ребристых барханов. Золотая роскошь Мэй всех оттенков от белого до кроваво-красного и коричневого. И кое-где на этом бесконечном полотне виднеются зеленые броши оазисов, иглистая бахрома гор и узор великого Черного Цветка Аббарра. Если посмотреть на юго-восток, то Мэй продолжает течь, теряясь за горизонтом. Что там, вдали, за Пеклом демонов, что называют Сковородой, за всеми отмеченными на карте городами и оазисами? Может быть, там, на другой стороне Мэйтару, и правда стоит Золотой Город?

Временами Клыки напоминали Эше горную цепь родины – Хребет Дракона. Порою она думала о том, что Мэй – всего лишь неизведанный кусочек Пустошей клорингов, и стоит перемахнуть через скалы, как попадешь в Извечный лес, а там недалеко до Пугатона. Но за Клыками лежала лишь синяя гладь океана: одна пустыня сменяла другую.

Эша прогнала непрошеные мысли и воспоминания, провела рукой по серебристым перьям кайрина.

– После лети в скалы. Если все пойдет как надо, я буду тут утром, – сказала элвинг, нагнувшись к уху грифона.

«Может, с тобой пойти?» – осторожно спросил Сварг.

– Если со мной что-то случится, то надо ведь кому-то рассказать об этом миру.

«Не хочу тебя разочаровывать…»

– Знаю, знаю, миру наплевать, – перебила грифона Эша и надулась.

«Вообще-то я хотел сказать, что кроме тебя меня никто из твоих друзей не слышит».

– И это тоже. Все время забываю. Кстати, кошки шаати со мной не разговаривают.

Грифон хмыкнул:

«Велика потеря. У них и мозгов-то нет – череп так мал, что даже глаза не входят и торчат, как…»

– Не ожидала от тебя, Сварги. За что ты их так невзлюбил? Не из-за них ли ты, случаем, больше не ночуешь на приютском балконе?

Сварг не ответил, лишь громко хмыкнул и, подчиняясь легкому движению элвинг, пошел на снижение. Кайрин мягко приземлился на лапы, крыльями подняв в воздух песок.

Эша спрыгнула, погладила зверя, мысленно поблагодарила и, не оборачиваясь, пошла вперед. Сварг постоял немного, попеременно поджимая лапы на горячем песке, а затем, подпрыгнув, взлетел и направился в сторону гор.

Легкий ветерок поднимал в воздух песчинки и обжигал лицо. Пришлось до самых глаз натянуть платок и оставить мысли о том, чтобы снять очки.

Вокруг была лишь мертвая пустыня, но элвинг не покидало противное чувство, что за ней следят.

Иногда ей казалось, что земля под ногами вибрирует: песок оживал, будто под ним копошилось нечто неведомое. Нечто зловещее, голодное, вышедшее на охоту. Но стоило остановиться, и морок пропадал. В пустыне было достаточно опасных тварей – среди камней, в песке. Разве что с неба при свете солнца можно было не опасаться нападения. Но вот ночью… Ночью выползали все те, кто прятался от дневного зноя. И вело их лишь одно – голод. И сильнее всего Эша недолюбливала пустынных пауков. Страшнее тварей она не встречала. Размером с собаку, эти восьминогие, многоглазые лохматые чудовища с панцирем крепким, как камень, еще и охотились стаей. Легкие щелчки, шелест песка и выпущенная липкая нить, а затем парализующий укус. Она лишь раз встречала куфов – так называли их местные. Но было это далеко от здешних мест – на подходах к оазису Тирха, и тогда она была не одна.

Если верить историям, то возле Аббарра куфов раньше тоже было предостаточно, и они сильно мешали караванам. И тогда нашли компромисс: гильдии торговцев и ремесленников объединились и объявили награду за каждого убитого куфа. Платили весьма недурно. Принимали все: острые крючки-когти с лап и жвала, пластины хитина, ядовитые мешочки, железы с паутиной. Предприимчивые бисты нашли применение всем частям монстров и, по слухам, даже оказались в плюсе. Но истребить тварей не удавалось. Их число будто не уменьшалось. Поговаривали, что куфы не исчезнут, пока жива породившая их королева – уродливый монстр, во много раз превосходящий размерами и силой своих слуг. И тогда отряд смельчаков, жаждавший славы и денег, отправился искать легендарную королеву куфов. Из почти четырех десятков назад вернулись лишь трое. Они принесли жвала и когти, что были в разы больше всех виденных ранее. Никто из героев не проронил ни слова о походе. Любопытным оставалось лишь гадать и ужасаться, глядя на доказательства победы и рисовать в воображении Пустынную Царицу, как окрестили ее барды. Если судить по останкам, выставленным теперь в Павильоне Чудес Аббарра, она отличалась от обычного куфа так же, как котенок шаати от матерого кайрина. Сколько легенд и песен о той битве было сложено – не счесть. Но правда канула в песок. Даже куфы-одиночки стали редкостью: вот уже многие годы вблизи Аббарра не появлялось ни одного песчаного паука.