Андрей Расторгуев - Контракт на одну битву [litres]

Кентарец ещё что-то бубнил над ухом, когда Лис неожиданно спросил:

– Вась, может, побегаем?

Тот осёкся.

– Что? – удивлённо уставился на человека.

– Давай по лесу побегаем, говорю. Свежий воздух, природа, красота…

– Ты ж за мной не угонишься, – криво усмехнулся кентарец, показав лошадиные зубы.

– Ну, мы это ещё посмотрим. – Лис подмигнул и первым сорвался с места, припустив к недалёкому лесу.

Сзади с небольшим запозданием послышался стук копыт и громкий смех Василия, похожий на конское ржание.

Коленопреклонённый кентавр – это что-то. Передние ноги подогнуты, задние стоят, вздыбив круп, склонённая голова и руки упираются в землю. Ветер колышет густую чёрную гриву вдоль хребта.

– Прости, Великий, не признал тебя. За киборга обычного принял. Каюсь и прошу назначить мне самое страшное искупление.

И этот об искуплении. У них тут что, мода такая, перед каждым встречным поперечным голову пеплом посыпать?

А всего делов-то – местного хищника вовремя узреть, не дав ему цапнуть Василия, чрезмерно увлёкшегося бегом наперегонки.

За живое задело бедолагу, что не смог человека догнать, вот и не смотрел по сторонам, совсем потеряв бдительность. Но парень упрямый, что ни говори. Пена клочьями, вздутые жилы, лицо и грудь в багровых кровоподтёках от хлещущих ветвей, а не отставал. Землянин же, на ходу, как могло показаться со стороны, сорвав одежду и выпрыгнув из ботинок, однако благоразумно оставшись в трусах, словно вихрь нёсся сквозь чащу, ловко лавируя между деревьями, сливающимися в неразличимые размытые полосы, и наслаждаясь пьянящим чувством свободы. Все заботы, все дурные мысли и неразрешимые проблемы остались там, у входа в комплекс. А здесь не было ничего, кроме бьющего в грудь воздуха, запаха свежести, шелеста крон, шороха травы и треска сухих веток, а ещё дикого, счастливого ликования необузданного зверя, каким ощущал себя Лис. Это ликование готово было вырваться из груди, нарастая и уже клокоча в горле, когда что-то похожее на оранжевый огонь метнулось к бегунам из чащи леса.

Гнотт. Опасный зверь, сродни земному тигру, только раза в два больше и раза в три быстрее. Огненно-рыжая шерсть, конечно, делает его чересчур заметным, но скорость компенсирует это с лихвой. Мощные челюсти с острыми акульими зубами могут запросто перекусить любое существо поперёк туловища, а потом неспешно, с чувством, толком, расстановкой пожрать обе половины.

Прыжок хищника был точно выверен. Ещё мгновение, и он сомкнул бы челюсти на мускулистом торсе Василия. Тот заметил опасность слишком поздно. Инерция стремительно бегущего конского тела не позволяла уклониться. Но и скорость Семёна ничуть не уступала кентарской. Зато он был человеком, и ему, хоть и с трудом, но удалось перебороть инерцию и броситься в другую сторону. Не от гнотта, а наоборот, наперерез распластанному в прыжке зверю. Совсем не думал, как с ним справиться, не до того было. Просто врезался в лохматое тело, сбил на землю, и они покатились по траве, сплетённые в клубок. Гнотт пробовал укусить человека, но челюсти вхолостую щёлкали в стороне от вожделенной плоти. Тогда он заработал когтями. Уворачиваться в таком тесном контакте, да ещё кувыркаясь через голову, просто невозможно, только у Семёна это почему-то получалось. Он извивался всем телом подобно раненой змее, каким-то шестым чувством предугадывая, откуда прилетит когтистая лапа. Вот когти мелькнули у самого лица. Еле успел отшатнуться, но тут же вцепился в лохматую кисть зубами. Сжал челюсти, не собираясь её выпускать.

Вдруг почувствовал, что вместе с мякотью перекусывает прочную кость, обливаясь горячей кровью. Зверь взвыл и впервые попробовал отпрянуть. Человек мгновенно ударил вдогонку…

Странным получился этот удар. Отработанные навыки, доведённые до уровня рефлексов, на этот раз подвели. Типичная «двойка» ни с того ни с сего превратилась в неуклюжие на первый взгляд махи, крест-накрест располосовавшие гнотту брюхо. Оттуда сразу полезли кишки. Новый крик хищника захлебнулся в предсмертном хрипе. Зверь, покрытый рыжей шерстью, побуревшей во многих местах от крови, больше не вставал. Он бился в агонии, а Семён с удивлением разглядывал свои руки, с которых медленно сходил такой же огненный мех и острые когти, больше похожие на кинжалы, какие предпочитали японские самураи, вспарывая себе живот. Когда пальцы обрели прежний человеческий вид, Семён вскочил, оглядывая себя, но никаких странностей больше не увидел. Тут как раз и кентарец дал о себе знать. Бухнулся на колени и давай об искуплении талдычить. Переволновался, наверное. Или тоже что-то увидел?

– Вась, ты чего? Встань сейчас же. Вставай, тебе говорю! – Семён подхватил его под руку, собираясь поднять силой, но кентарец, почуяв прикосновение, сам встал на ноги. Причём так поспешно, что чуть не сел на распотрошённого, уже испустившего дух гнотта.

– Искупление, Великий. Дай мне искупление.

– Да брось ты меня Великим называть. Что с тобой? Гнотта испугался? Всё, нет его больше.

Василий замотал головой:

– Только Великие Создатели способны перевоплощаться. Это все знают, но мало кто видел. Я видел. Ты перевоплотился.

– В кого?

Подрагивающий палец кентарца указал на мёртвого зверя:

– В него. Я даже не понял, кто из вас кто, когда вы сцепились! Боялся, что тебя задрали, пока ты не вернул свой облик.

Так, значит, не показалось. Чёрт! Не успел к роли киборга привыкнуть, как в Создатели записали. Сначала эльфы, потом Василий этот. Пойдёт теперь молва гулять по всему Ламкару…

– Раньше я такого за собой не замечал. – Семён постарался как можно беспечнее пожать плечами. Вспомнились занятия на отцовской заимке. Чувства, обуревавшие во время бега в лесу, были уж очень схожи с теми, что испытал сейчас. – Лучше, если об этом никто не узнает. Никому не говори, ладно?

– Это и будет моим искуплением? – Василий вопросительно уставился на землянина.

Достало уже его чёртово искупление.

– Да, если хочешь, – безнадёжно вздохнул Семён.

– Благодарю, Великий, – проникновенно произнёс кентарец, приложив широкую ладонь к груди. – Если ты желаешь сохранить тайну, она будет сохранена, чего бы мне это ни стоило.

– Вот и ладушки. – Лис огляделся. – Давай-ка возвращаться. Хватит, набегались уже.

Он создал новый костюм и ботинки. Скрывать свои способности от кентарца больше не имело смысла.

Пока пробирались через лес, Василий напряжённо молчал. Только выйдя к полигону, вдруг попросил:

– Великий, позволено ли будет мне остаться с тобой?

Вообще-то Семён и сам раздумывал над этим. Не хотел отпускать слишком уж много знающего кентарца. Ну не убивать же его, в самом-то деле.