Джей Кристофф - Темный рассвет [litres]

– Черная Мать, – прошептала она.

– Все хорошо, вороненок, – ласково сказал Меркурио. – Все хорошо.

– Нет, – выдохнула Мия. – Совсем нет…

Она попыталась перевести дыхание, успокоить свое колотящееся сердце.

– МИЯ? – Трик вышел вперед. – В ЧЕМ ДЕЛО?

Она стояла на четвереньках на надгробиях, ее грудь часто вздымалась, волосы слиплись от пота. Мия прижала кулаки к вискам, ее череп раскалывался, за грудной клеткой буйствовала черная боль. Сердце по-прежнему бешено билось, живот по-прежнему полнился ледяным ужасом, тени вокруг по-прежнему подрагивали от страха.

– Мия, что случилось? – спросила Мечница.

– Он сделал это, – прошептала она.

– Что сделал? – потребовал ответа Меркурио. – О чем ты говоришь ?

Мия лишь покачала головой.

– Этот гребаный идиот сделал это…

Они снова собрались в голодном мраке читальни.

Элиус пыхтел, как дымоход, и внимательно наблюдал за Мией. Сидоний и Мечница в потрепанной кожаной одежде нервно переминались с ноги на ногу. Адонай в алой бархатной мантии и Меркурио в темной робе епископа не отводили от нее взгляда. Трик был одет в черное, его кожа теперь источала слабое тепло, которое не согревало.

В центре круга стояла Мия.

В черных кожаных штанах и сапогах из волчьей шкуры. В белой шелковой рубашке и кожаном корсете. За ее спиной висел меч из могильной кости, на поясе – еще один, из ашкахской черностали. В губах тлела сигарилла, чтобы перебить запах девушки на ее коже, в животе плескалось вино, чтобы притупить боль, а в груди полыхали осколки давно убитого бога. Все выслушали ее рассказ о темных волнах дрожи, прошедших по ее телу, о мучительной хватке на сердце и привкусе черной крови во рту.

А затем она поведала им, что это значит.

– Отколь уверенность такая? – спросил Адонай.

– Я чувствую, – ответила Мия ледяным, мертвым голосом. – Так же отчетливо, как пол под своими ногами. Скаева поглотил божью кровь, которая стеклась под Годсгрейвом. Вобрал в себя осколки Анаиса, находившиеся под городом.

– ТОГДА ОН ОБРЕЧЕН , – сказал Трик. – ОСКОЛКИ ПОД ГОРОДОМ МОСТОВ И КОСТЕЙ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО БЫЛИ ИСТОЧНИКОМ СИЛЫ. НО ИСПОРЧЕННЫМ. ГНИЛЫМ .

– Тогда пускай себе гниет, – прорычал Сидоний.

Мия посмотрела на Трика пустыми и черными глазами, затягиваясь сигариллой.

– Ты говорил, что пруд под Годсгрейвом создан из кусочков Луны, которые хотели только уничтожать. Что это вся его ярость, вся его ненависть, брошенная разлагаться в темноте. Как думаешь, что теперь произойдет, когда ими обладает самый могущественный человек во всей Итрее?

– ОН ПОСТЕПЕННО СОЙДЕТ С УМА. А ЗАТЕМ, ВМЕСТО ТОГО ЧТОБЫ ВОССТАНОВИТЬ МИР, БУДЕТ СТРЕМИТЬСЯ ЕГО РАЗРУШИТЬ. ЕГО ПРАВЛЕНИЕ ОБРЕЧЕНО НА ХАОС. НА НЕНАВИСТЬ И УБИЙСТВА.

Мия провела рукой по волосам. Пустота в ее груди наполнялась сигарилловым дымом и гулом от красного вина.

– У него мой брат, – сказала она. – Я должна найти Клео.

Меркурио нахмурился.

– Скаеве больше некуда бежать и не за кем прятаться. У нас есть колдун. Пара гладиатов. Два лучших ассасина в республике и, кажется, бессмертный юноша. Мы можем просто отправиться в Годсгрейв и убить его в его же доме.

Сидоний кивнул.

– Как по мне, этот план лучше твоего самоубийства…

– Согласна, – поддакнула Мечница.

Мия посмотрела на собравшихся и медленно покачала головой.

– Теперь Скаева вне вашей досягаемости, – пробормотала она. – Вы не можете мне помочь.

– Ты этого не знаешь, вороненок, – возразил Меркурио. – Мы даже не пытались .

В ответ Мия просто вытянула руку. Чернота вокруг них задрожала, тьма зашевелилась. Девушка опустила подбородок, закрыла покрасневшие глаза, и ее волосы разметались, как от порыва ветра. А затем медленно согнула пальцы.

Сидоний выругался. У Меркурио перехватило дыхание, а Адонай что-то пробормотал на древнеашкахском. Теневые щупальцы обвили вокруг пояса и ног всех, кто был в комнате. Мия пошевелила пальцами, как кукловод, и каждый из ее союзников или выругался или изумленно ахнул, когда их мягко подняли в воздух.

– В ту истинотьму, когда мне было четырнадцать, я превратила Философский Камень в руины. Пересекла Годсгрейв в мгновение ока, разрезала когорты люминатов на кусочки мечами из ожившей тьмы и стерла статую Аа у Гранд Базилики в щебень. И все это с одним фрагментом Анаиса. Одной Богине известно, сколько их было в том пруду с божьей кровью. А истинотьма уже близко.

Тьма вздохнула, и Мия вновь раскрыла ладонь. Медленно, как падающие пушинки, ее друзья благополучно приземлились на пол.

Она посмотрела на бывшего наставника.

– У него Йоннен, Меркурио.

– Мы все еще можем его вернуть, все еще мо…

– Теперь Скаева сильнее меня. Сильнее нас всех. А с наступлением истинотьмы он станет еще сильнее. – Мия покачала головой и глубоко затянулась сига: иллой. – Мне нужно уравнять чаши весов. И есть только одно место, где можно найти подобную мощь.

В читальне воцарилась ледяная тишина, пока Сидоний не прочистил горло;

– Ворона… – он показал на «Хроники Неночи». – Ты читала их?

Мия окинула книги презрительным взглядом.

– Только дрочилы читают собственные биографии, Сид. Особенно, если в них есть сноски.

– На первой странице… Там написано, чем закончится твоя история.

Мия затянулась и выдохнула облачко серого дыма.

– Ладно, валяй, – наконец вздохнула она.

– Ты обратишь республику в прах, – сказал Сид.

– Пустишь Годсгрейв ко дну моря, – добавила Мечница.

– Я слышу «но» в конце, – заметила Мия.

– Ты умрешь, – выпалил Меркурио.

Мия посмотрела на своего наставника. На мужчину, который ее вырастил. Который дал ей крышу над головой, подарил свою любовь, смех и все остальное, что у нее отняли. Заметила, как в его глазах блестят слезы. И услышала голос отца в своей голове.

« Если пойдешь этой дорогой, дочь моя, ты умрешь ».

– Ты умрешь, Мия, – повторил Меркурио.

Казалось, она молчала целую вечность. Глядя на книги внизу, на черные ряды полок. Все те жизни. Все те истории. Повести о храбрости и любви, о добре, восторжествовавшем над злом, о радости и счастливой и долгой жизни. Но на самом деле жизнь не такая, верно? Она подумала о голубых глазах, похожих на небеса, опаленные солнцами, о губах, которых больше никогда не вкусит, и…

– Ну, я хоть убью его? – тихо спросила Мия. – Скаеву?

Меркурио посмотрел на книги в руках Сида. И покачал головой.

– Там не сказано.

– Что ж… Значит, у нас еще осталась некая неопределенность, да?

Ее бывший учитель прищурился.

– Что, не терпится подохнуть? Потеряла девушку – и надежду с ней, в этом дело? Ты всю жизнь боролась, Мия Корвере. Богиня тому свидетель, у тебя и прежде были темные времена. И пережила их. Выкладывалась, но не сдавалась. Это не конец.