Нэйт Кеньон - Буря света [litres]

В конце концов он почувствовал нечто ужасное. Это была грядущая смерть бесчисленного количества душ, корчащихся в агонии. Он чувствовал, как среди них поднимается тьма, гася любой свет. Но тьма эта была родом не из Преисподней.

Как и в его снах, она исходила от ангелов.

Тираэль спрятал чашу в складках одежды. Его охватило чувство полной безнадежности, когда он повернулся спиной к Источнику и зашагал прочь из Царства Мудрости. Использование чаши выкачало из него всю энергию, и он почувствовал себя опустевшей оболочкой; смертным не суждено испытать такое, и он знал, что последствия подобного поступка непредсказуемы. Тираэль мог потеряться и вечно дрейфовать в пустоте между мирами, не в состоянии отыскать дорогу назад по нитям, поскольку его физическая оболочка угасла. Перспектива собственной смерти бросала на все вокруг тень, и он испытывал к ней странное влечение, которое не мог объяснить. В этом бесконечном сне, принятии поражения и отпускании ситуации был покой.

Эта мысль завораживала.

«Не слушай ее».

Архангел Мудрости вернулся в более привычную обстановку потерянным и одиноким.

Он не заметил, как из тени выскользнула какая-то фигура и последовала за ним.

Когда остальные собрались в своих комнатах в «Закланном теленке», некромант тихо проскользнул через черный ход, чтобы в ночи осмотреть окрестности. Зейл не был общительным человеком – если честно, он предпочитал общество мертвых – и знал, что в отряде ему мало кто доверял. Одному было легче.

Однако это была не единственная причина его настороженности – после появления демонов на кладбище он чувствовал себя неуютно.

Зейла было сложно напугать, но он продолжал чувствовать, что Равновесие нарушено. Причина была не в присутствии Тираэля, а в чем-то другом.

За недавним нападением стояли очень опасные силы, в этом он был почти уверен. Это напомнило ему то, о чем он предпочел бы забыть.

– Если ты собрался слоняться по городу, то мог хотя бы завернуть меня в одеяло, – сказал Гумберт. Он расположился на ладони Зейла, уставившись пустыми глазницами в темноту. Между гостиницей и соседним зданием они нашли тихое место, где их никто не потревожил бы. Зейл присел на пыльную землю, прислонившись спиной к стене.

– Ты же не чувствуешь холода, – ответил Зейл. Он сжал правую руку, облаченную в перчатку, в кулак и почувствовал, как под кожей зашевелились кости. Лишенная плоти конечность всегда болела в такой холод, как сегодня. Чтобы скрыть тот факт, что рука представляет собой кости, соединенные несколькими нитями мумифицированных сухожилий, он набивал перчатку ватой. Несколько лет назад в затерянном городе Урех с группой проклятых душ произошел несчастный случай, но Зейлу удалось восстановить то, что осталось от руки, с помощью одного особенно сильного заклинания. Она никогда не будет прежней, но все же она функционировала, и этого было достаточно.

– Будь начеку, Гумберт, – тихо сказал Зейл. – Если что-то пойдет не так, верни меня.

– Да, – ответил Гумберт. – Просто сделай это побыстрее. Ты же знаешь, что меня трясет, когда я вижу, как ты это делаешь. Это опасно. Было время, когда в жилище Сейлин ты потерял контроль над своими конечностями из-за того проклятого некроманта с черным сердцем и чуть не заколол себя своим же клинком…

Гумберт продолжал говорить, но некромант уже не слушал. Зейл закрыл глаза, и стена здания, на которую он смотрел, отступила, окутав его серым туманом. После изучения темных искусств жрецы Ратмы должны были возвести вокруг своего разума защитные стены, в противном случае они рисковали сойти с ума от постоянного присутствия духов умерших.

Зейл осторожно начал распутывать слои своей защиты, открываясь внешнему миру.

Почти сразу же он почувствовал души умерших, которые не упокоились в Новом Тристраме. Многие из них пали жертвами насилия, и не смогли отпустить прошлое. Для них смерть наступила внезапно, и они не ведали, что мертвы. У других были незаконченные дела, и они взывали к близким в беспомощной мольбе быть услышанными.

Тем не менее количество душ здесь казалось ничтожным, по сравнению с другим местом, которое находилось неподалеку. Тристрам был местом небывалого насилия и смерти, в нем еще оставались следы осквернения Диабло, одержимости короля Леорика и предательства архиепископа Лазаря. Многие погибли на той земле. Он и раньше чувствовал их на кладбище, но в этом медитативном состоянии их присутствие ощущалось куда сильнее, а голоса казались гораздо настойчивее.

Зейл погружался все глубже, поднимаясь над своим телом и оставляя Гумберта и темный переулок позади. Новый Тристрам простирался под ним, когда он воспарил над соломенными крышами и людьми, мирно спящими в своих кроватях. За холмами он почувствовал стаю направляющихся прочь от Тристрама адских ящеров, которая напала на них ранее. Их ряды заметно поредели. Энергетика, исходившая от них, была мерзкой, и некромант порадовался, что они не последовали за отрядом в таверну.

Но не ящеры были источником нарушенного Равновесия.

Зейл не знал, в какую сторону повернуть. Он ощущал холод. Рядом что-то было, но точное месторасположение он не мог определить. Некромант был уверен, что оно знает о нем и что настроено оно недружелюбно.

Некромант осторожно изучил чужое присутствие, впервые за эту ночь сомневаясь в своих действиях. Объектов было несколько. Он чувствовал, что за кольцом света, который отбрасывал город, парят другие. Существа избегали его прощупывания, но не потому что боялись. Они желали чего-то другого и выжидали момента, когда будут готовы.

Эти существа были воистину странной силой. Казалось, они явились не с Небес и не из Преисподней. Зейл чувствовал, что одно неверное движение – и он встретит свою смерть. Встреча с собственной гибелью сейчас не была бы предначертанной и цикл его бытия был бы нарушен, оставив некроманта в состоянии медленной агонии, которой он предпочел бы избежать.

Он почувствовал движение, словно призрак промелькнул перед его глазами. Одна из сущностей подобралась ближе. Холод вокруг него усилился. От твари несло могилой, и зловоние, пропитавшее воздух вокруг, почти заставило Зейла отвернуться.

Но он не захотел. Он узнал эту отвратительную черную тварь, название которой было ему неизвестно – однажды Зейл уже встречал ей подобных.

Это был тот же вид существ, что забрали Сейлин.

Шанар сидела на маленькой кровати, поджав под себя босые ноги. Каллен украдкой поглядывал на нее, думая, что никто этого не замечает, и думал, что в такой позе чародейка выглядит совсем молоденькой девушкой. Он услышал намек на ее истинный возраст, когда Шанар и Джинвир чуть раньше этим же вечером предавались воспоминаниям о былых битвах, которые произошли двадцать лет назад. Таким образом чародейке должно быть около сорока лет, но выглядела она едва на двадцать. Шанар и вправду была прекрасна, но он отнюдь не считал ее беззащитной. Напротив, не только ее точеная фигурка, но и ее способности были впечатляющими.