Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

Подождите-ка! А где я его слышал?

Да, точно: в тюрьме, когда Завера отобрала у меня монету. Тогда она и произнесла то слово…

– Кастрадази, – сказал я вслух.

– Зия, зия! Кастрадази, – закивал оборванец.

Он был худым, как палка, но его коричневые балахонистые одежды выглядели чистыми. И, похоже, он не страдал от всяких болезней, которые часто преследуют бездомных и нищих. Между тем он, кажется, очень хотел что-то от меня получить.

– Я не могу вам помочь, – сказал я, разводя руками и демонстрируя, что у меня нет желаемого. – Никаких кастрадази.

В ответ он сложил руки на груди и уставился на меня недоверчивым взглядом.

– Послушай, – сказал я, – у меня была кастрадази, но сейчас уже нет. Безумная девка из тайной полиции отобрала ее. Потом, правда, вернула, но ее тут же ухватила Джануча, и… И зачем я тебе все это объясняю по-дароменски, когда ясно, что ты не понимаешь?

Человек огляделся, словно желая увериться, что никто на нас не смотрит, а потом потеребил складки своего балахона. Он вытащил маленькую монету, серебристую с одной стороны и черную с другой, украшенную символами замка и ключа. Точно такую, какую отобрала у меня сперва Завера, а потом Джануча. Старик зажал ее между пальцами и продемонстрировал мне.

– Кастрадази.

Я начал злиться. Едва ли этот тип был аргоси, значит, он не мог помочь мне найти магов, мучающих Крессию.

– Послушайте, клянусь вам, у меня их нет…

Человек размахивал монетой у меня перед носом, выводя ею в воздухе что-то вроде восьмерок, и все время пытался перехватить мой взгляд. Внезапно он остановился и прижал монету к морде Рейчиса – к его левой щеке, если быть точным.

– Кастрадази, – сказал он уверенно.

Мне потребовалась пара секунд, чтобы сообразить, о чем он толкует. Порой я забываю, что белкокоты – неисправимые воры.

– Рейчис? – спокойно спросил я. – Может, ты только притворился, будто пытаешься выхватить у Джанучи механическую птицу? А на самом деле использовал отвлекающий маневр и запустил лапу ей в карман?

– Что? Конечно же нет. Ты меня знаешь, Келлен. Я очень честный. Просто до отвращения.

Я, не моргая, смотрел белкокоту в глаза. Почему-то от этого он всегда тушуется. Рейчис отнекивался еще секунды три, а потом захихикал.

– Ладно-ладно. – Он вынул из пасти маленькую черно-серебряную монету. – Я видел, как та двуногая с ней играется. А потом этот парень, Алтарист, спросил, откуда монета, и она сказала, что взяла ее у тебя. Я решил: будет справедливо, если я ее заберу.

– И когда же ты собирался мне ее вернуть, а?

Он отвернул морду.

– Вернешь? – Я снова уставился на Рейчиса и смотрел на него до тех пор, пока он не уронил монету в мою ладонь.

– Кастрадази, – с облегчением сказал человек в балахоне и положил руку мне на плечо.

– Ты хочешь мою монету?

– Мою монету, – вякнул Рейчис.

До сих пор эта вещица не принесла мне ничего, кроме неприятностей. Я уже собирался отдать ее, когда голос за спиной проговорил:

– Кастрадази – не то, что хочет этот болван. Он думает, что кастрадази – ты.

Даже человек в балахоне подпрыгнул.

– Аргоси, – пробормотал он. Его голос выдавал скорее раздражение, чем тревогу.

Я обернулся и оказался лицом к лицу со стариком, который был в приюте скитальцев и отдал Фериус карту с механической птицей. Теперь вместо грубой дорожной одежды он носил длинный парчовый плащ с синей отделкой и шелковую рубашку со сложной вышивкой, какие я видел на гитабрийских лордах, прогуливающихся по мосту.

– Это маскировка? – спросил я, озираясь.

– Почему? Ты меня не узнал?

– Узнал, но…

– Тогда, видимо, это не маскировка. Идьот.

Уже во второй раз старик меня так называл. Я был уверен, что он имел в виду: «идиот». Рейчис усмехнулся.

– Хех. Идьот. Мне это нравится. Идьот.

– Даррел, не дразни мальчика, – крикнул женский голос. На противоположной стороне моста стояла женщина, которую я тоже видел в трактире. Она облокотилась на перила, глядя в ущелье. На ней был длинный черный плащ, расшитый серебряными листьями, а под ним – зеленое платье с плиссированной юбкой. Элегантно уложенные волосы напоминали прически богатых гитабрийских дам.

Даррел, услышав ее упрек, поглядел на меня.

– Энна вечно жалеет маленьких бродяжек. Семейная черта. Я вижу, ты уже познакомился с Савиром.

Человек в балахоне покачал головой.

– Кастрадази Савиром.

– Да какая разница? – парировал старик. – Не возьму в толк, зачем гитабрийцы непременно вставляют название своей профессии перед именем.

– По крайней мере он не требует, чтобы его называли «идущим по пути Странствующего Чертополоха», – заметил я.

– Тут он тебя подловил, Даррел, – сказала женщина, по-прежнему глядя на ущелье.

– Слушай, просто следи, чтобы не появилась тайная полиция, и позволь мне заниматься своим делом, Энна. – Старик обернулся ко мне. – «Кастрадази» означает «танцующий с монетами», если до тебя еще не дошло.

– Даррел!

Он перевел взгляд на женщину у перил.

– Что, будем препираться всю ночь? Или ты все-таки приглядишь за тайной полицией? И на этот раз нас, может быть, не арестуют.

Человек в балахоне – Савир – посмотрел на меня.

– Аргоси, – сказал он.

– Аргоси, – ответил я.

Он засмеялся и хлопнул меня по плечу.

– Если вы, двое комиков, закончили, – сказал Даррел, – надеюсь, мы с этим разберемся.

– Разберемся с чем? – спросил я. – И что значит «танцующий с монетами»?

Савир, который до сих пор терпеливо ждал своей очереди, решил, что настало время возобновить наш разговор, состоящий из одного слова.

– Кастрадази, – затянул он и снова подбросил монету в воздух. Монета вращалась в воздухе несколько секунд, прежде чем упасть обратно на ладонь.

– Его монета – это сотокастра, – объяснил Даррел. И постучал по моей руке. – Как и твоя.

– Ты дал мне ее возле трактира, – заметил я. – Зачем?

– Разумеется, затем, чтобы в конце концов ты оказался здесь.

– Здесь?

Он вздохнул.

– Пески и печаль, дайте мне силы. Здесь. На этом мосту. В этом городе. В эту ночь. – Он указал на Савира. – Встретился с ним.

– Я пришел сюда, потому что Фериус… Подожди! Там, в трактире, когда вы играли в карты, ты велел Фериус отправить меня сюда сегодня вечером?

Даррел одарил меня улыбкой. Такой, которую вы изображаете, когда нужно выразить некие чувства… ну, полностью противоположные тем, какие обычно сопровождаются улыбкой.

– Ты гений, парень. Теперь мы можем заняться делом?

– Хорошо. – Я потянулся к карману, за картой Фериус.

Даррел схватил меня за запястье и сильно сжал его.

– Не здесь, идьот. И не сейчас.

Я попытался выдернуть руку, но хватка у старика была железная. Рейчис рыкнул на него. Энна (видимо, это ее имя) подошла и положила ладонь на плечо Даррела.