Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

Покосившись на Савира, он добавил:

– Это, кстати, чепуха.

Савир проигнорировал его. По-прежнему сжимая мою руку, он подтащил меня вплотную к себе и поцеловал сперва в одну щеку, потом в другую. При виде этого Рейчис сердито зашипел и перепрыгнул с моего плеча на ближайший фонарь.

– Жуткие голокожие!

– Имя? Как твое имя? – сказал мне человек в балахоне на ломаном дароменском.

– Келлен, – ответил я. Затем, сообразив, как формируются имена у гитабрийцев, попытался припомнить, как назвал меня Алтарист. – На вашем языке, думаю, это будет: магизер Келлен фаль Ке те джен-теп.

Старик энергично замотал головой.

– Нет. Нет. Кастрадази Келлен.

Он перевернул мою руку ладонью вверх и убрал свою. Там, где раньше была одна монета, теперь их лежало пять.

– Тогда я – перекати-поле, пересекающее океан, – вздохнул Даррел и обернулся к женщине. – Энна, ты когда-нибудь раньше видела такие монеты?

Она улыбнулась ему, но не сдвинулась с места.

– В глубине души ты – по-прежнему маленький восторженный мальчишка, а?

Я взял монеты, чтобы рассмотреть их получше. Все они были разного размера и цвета – от сверкающего медно-оранжевого до синего – настолько глубокого, что, казалось, кто-то сумел слить в единое целое сталь и сапфир. Они покалывали кожу, и каждая из них вибрировала на свой лад. Савир сжал мой кулак, пряча монеты.

– Не показывай, кастрадази Келлен. Не показывай.

– И что мне с ними делать?

Старик обменялся с Даррелом еще несколькими репликами, а потом аргоси перевел:

– Он говорит, что дети здесь больше не хотят быть танцующими с монетами; они хотят быть охранниками, или изобретателями, или торговцами. Он говорит, что устал от постоянных преследований тайной полиции, ищущей эти монеты. Поэтому теперь они твои. Говорит: ты должен сохранить их. Увезти отсюда.

Я опустил взгляд, рассматривая маленькие металлические диски. Если б я увидел их раньше, то, вероятно, не счел бы чем-то особенным. Теперь же мне казалось, что я держу в руке сокровище. Старик выжидающе посмотрел на меня, и я вспомнил, что гитабрийцы – нация торговцев.

– Я… У меня мало денег, – сказал я, потянувшись за мешочком на груди. – Но я могу…

– Практика, – сказал Савир. Он постучал пальцем мне по лбу, потом по груди и, наконец, по руке с монетами. – Практика – это плата.

Зубасто ухмыльнувшись и махнув на прощание, кастрадази пошел прочь.

– Подожди, – окликнул я его. – Я не знаю, что делают другие монеты! Ты не сказал мне, как…

– Тренируйся, – сказал он, не останавливаясь. Я ринулся было за ним, но Даррел ухватил меня за плечо.

– Оставь его, парень. Так у них принято.

Подарок старика вызвал у меня странный трепет. И дело было не только в самих монетах. Я отлично понимал, что без доброй воли Савира и хитрости Даррела, которая привела меня сюда, я и не узнал бы, что монеты вообще существуют.

– Спасибо, – сказал я Даррелу.

Аргоси пожал плечами.

– Просто подумал, что это неплохая идея. В трактире скитальцев мы видели, как движутся твои руки, и Энна сочла, что у тебя может быть к этому талант.

– Спасибо, – повторил я. – Действительно спасибо.

– Сэкономь свои благодарности для кого-нибудь другого.

Он взял меня под локоть и отвел на противоположную сторону моста, к Энне. Она больше не смотрела в ущелье и не озиралась по сторонам в поисках тайной полиции. Теперь женщина глядела на меня.

– Ты знаешь путь Воды аргоси, Келлен?

– Конечно, – ответил я, – он значит…

Тревожное чувство охватило меня. Путь Воды означает много разных вещей: соблюдай баланс, не суди чужие пути, будь честен во время сделок. Но он означает и еще кое-что: если ты поступил с другим нечестно – найди способ компенсировать это. Приведи весы в равновесие.

Даррел и Энна, идущие путем Странствующего Чертополоха, сделали мне подарок – более ценный, чем все, что я когда-либо имел. Так что же дать им взамен?

– Давай-ка прогуляемся по мосту, – сказала Энна.

Лесной мост Казарана, перекинутый через ущелье, длиной более трех тысяч футов. Я знал этот факт, потому что его мне сообщила Энна – первым делом, едва мы ступили на мост.

– Очень красиво, верно? – спросила она, когда мы шли между рядами тридцатифутовых деревьев, растущих прямо из моста.

Тут действительно было красиво, и я кивнул в ответ.

– И вечер приятный, – продолжала Энна. – Воздух теплый, ветерок мягкий, а компания, ну… – Она похлопала меня по руке. – Не так уж дурна, а?

– Да, мэм.

– Как хорошо погулять в компании настоящего джентльмена – для разнообразия, – сказала она, отступив на шаг и сделав реверанс. А потом протянула руку. – Теперь к делу. Полагаю, у тебя есть кое-что для меня?

Я извлек из кармана дискорданс, но расстаться с ним оказалось непросто. Я чувствовал связь между этой изящной картинкой и личностью Фериус. Отказаться от карты – значило отказаться от возможности лучше понять мою наставницу.

– О… – сказала Энна, взяв у меня карту. Она сжала ее в ладонях, и на лице женщины появилось выражение глубокой печали.

– Что случилось? – спросил я. – Что означает карта?

Аргоси спрятала карту в рукав плаща.

– Ничего такого, Келлен. Ничего такого. Я скучаю по ее рисункам, вот и все.

Она взяла меня за руку, и мы продолжили нашу прогулку. Было непросто разбить молчание, но один вопрос беспокоил меня еще с тех пор, как мы были в трактире скитальцев.

– Фериус – твоя дочь, не так ли?

– Мы ее приемные родители, – признала Энна. – Даррел нашел Фериус, когда она была еще совсем малюткой. Ее собственная семья… ну, как и многие из медеков, они хотели отомстить миру. Конечно, нельзя их винить, но это верный способ укоротить себе жизнь.

– Какой она была в детстве? Фериус, я имею в виду.

– Злой в основном. Самый злобный ребенок, которого мне доводилось видеть. Едва научившись сжимать пальцы в кулак, она избила одного мальчика до крови. А когда Фериус было семь, она украла метательный нож и тренировалась с ним постоянно, если думала, что мы не видим. Тебе доводилось наблюдать, как она обращается с клинком? Я имею в виду – с чем-нибудь вроде настоящего шанского меча или тристианской шпаги?

– Никогда не видел, – ответил я.

– Она была очень быстрой, сынок. Всегда и во всем! Она могла бы странствовать по континенту, убивая за деньги. Фериус ведь этого хотела, знаешь ли. Думала, что примирится со своей ужасной потерей, если отправит в могилу столько джен-теп, сколько сумеет, прежде чем какой-нибудь маг до нее доберется.

– И что случилось?

– Даррел увидел в ней что-то. Думал сделать ее своим тейзаном. Но Фериус отказалась. То есть она, конечно, хотела постичь таланты аргоси. И трюки. Просила нас обучить ее арта эрес и арта туко. Я предупреждала, что это плохо кончится, но у Даррела всегда было мягкое сердце.