Себастьян Кастелл - Механическая птица [litres]

Вот что я ненавижу в Фериус Перфекс. Сперва она съедает тебе мозг, рассказывая, что надо быть добрее к другим людям. А потом делает вид, что эти самые люди вообще ничего не значат.

Фериус опустила кисть в баночку с краской.

– Ты просил Сюзи найти этих магов?

– Она не может. Черные нити появляются, только когда червь активен. Едва ли Крессия переживет еще одну атаку.

– Угу. А гитабрийцы тогда объявят войну. – Фериус вздохнула, не прекращая малевать кистью. – Иногда мне кажется, что мир полон решимости уничтожить себя. Мне назло.

– Что мы будем делать?

Я подошел к мольберту, желая узнать, что же такое может быть важнее убийства и войны. Рейчис посмотрел на меня так, будто это его работу я так нагло прервал. Фериус нанесла на поверхность игральной карты еще несколько мазков.

Карта была прикреплена к мольберту небольшими деревянными прищепками. Из-за спины Фериус я не мог разглядеть ее целиком, но видел кайму по краям, переливающуюся богатыми оттенками синего – от насыщенной лазури до индиго. Эффект был почти гипнотическим.

Сделав еще несколько мазков, Фериус отложила кисть и вытащила из кармана другую. Эта была еще меньше, размером с зубочистку, с крохотными щетинками из коротко обрезанного конского волоса.

Она подошла к плоским каменным перилам веранды, где выстроились оставшиеся баночки с краской, и открыла черную. Рейчису пришлось немного поерзать, чтобы не свалиться с плеча.

Обмакнув крошку-кисть в банку, Фериус повернулась к мольберту. Ее мазки были стремительными, краска поблескивала на нижнем крае карты, когда аргоси выводила слова, но я не мог четко из разглядеть.

– Зачем ты рисуешь новый дискорданс? – спросил я.

– Моя чуйка подсказывает, что маленькая металлическая птица – не самая главная опасность.

Она сделала шаг назад, рассматривая свою работу.

– Ну, так… Вчерне и на скорую руку, но мама всегда говорила, что тщеславие – это цепь, которая ограничивает правду иллюзией.

Я так и эдак повертел в голове эту мысль. Раньше я не задумывался, что и у Фериус есть мать.

– Покажи мне, – сказал я.

Она отодвинулась в сторону, демонстрируя карту, – и у меня перехватило дыхание. Линии были плавными, текучими, невероятно изящными. Нарисованная на карте фигура не казалась красивой, но техника исполнения неизменно притягивала внимание. Тонко выписанные инструменты, тени и полутени, небо на заднем плане, переливающееся оттенками золотого и розового… Даже одежда казалась настоящей. Текстура ткани была выписана с большим искусством. Все было четко видно до мельчайших деталей – до медных пуговиц и латунной пряжки на поясе.

Название карты гласило: «Творец».

– Ты думаешь, дискорданс – это сама Джануча?

Фериус кивнула, все еще придирчиво созерцая свою работу.

– И это ты называешь «вчерне и на скорою руку»?

– Что, так плохо? Я могла бы начать заново, но…

– Ты используешь слишком много синего цвета, если интересно мое мнение, – сказал Рейчис с видом эксперта.

– С ума сошла? – сказал я Фериус. – Это же произведение искусства! Никогда не видел такой красоты.

И тогда случилось нечто очень странное. Фериус Перфекс – странница-аргоси, картежница и хвастунья – покраснела.

– Да ничего особенного…

Прежде чем я смог прокомментировать это странное поведение, она взяла карту за края, подула на нее и протянула мне.

– И что с ней делать?

– Ступай к мосту Игральных Костей. В северной части есть заведение, открытое круглосуточно. Поиграй там, а когда заметишь аргоси – незаметно передай карту.

– И как я узнаю аргоси?

Фериус приподняла одну бровь.

– Ты столько времени болтался с мной и до сих пор не можешь опознать аргоси?

– Вообще-то, ты – единственная аргоси, с кем я знаком. Ну, кроме Рози, и у вас двоих нет ничего общего. И я ничего не знаю об этой парочке из трактира скитальцев. Но они действуют и ведут себя не так, как ты.

Это, казалось, рассердило ее.

– Тогда просто стой там, пока аргоси сам тебя не найдет.

– А что насчет Крессии? – требовательно спросил я. – Если она умрет…

– Если у аргоси есть информация о тех магах, он даст тебе карту взамен.

– А если нет?

– Тогда это место провалится в ад.

Она сунула карту мне в руку. Краски уже высохли, но казались теплыми на ощупь. Фериус выглядела усталой. Вымотанной. Я вдруг понял, что она еще отнюдь не оправилась от ран, полученных в пустыне.

– Малыш, здесь много всего такого, чего мы не понимаем. Я не могу и разбираться с этим, и одновременно искать того, кто разнесет по миру то, что мы узнали. Если дело кончится пшиком… Мм… Просто возьми карту, ладно?

На самом деле это был не приказ и не указание. Скорее уж… просьба. А я ни разу не видел, чтобы во время наших путешествий Фериус просила хоть что-нибудь хоть у кого-нибудь.

– Хорошо, – сказал я. Сунул карту в карман рубашки и надел шляпу. – Пошли, Рейчис. Поиграем в азартные игры.

Мы пришли к мосту Игральных Костей ранним вечером. Тут и выяснилось, что азартные игры – далеко не единственное здешнее развлечение. Мы с Рейчисом проходили мимо музыкантов, мимо актеров, играющих непристойные пьесы. На некоторых было крайне мало одежды. В городе джен-теп за такое просто-напросто арестовали бы… Рейчис поглядел на все это и решил, что люди еще уродливее, когда они голые.

Все здесь было ярким и пестрым. Изящные фонари висели на столбах на всем протяжении моста, отражаясь от металлических дисков, вправленных в мост, – и казалось: ты идешь по звездам. Толпы гуляк шатались туда-сюда, танцевали, флиртовали и развлекались кто как умел. Порой прохожие кидали монетку-другую нищим или бродячим артистам. Те жонглировали, глотали огонь или тешили публику рискованными трюками с оружием.

Один старик жонглировал монетами. Он подбрасывал их в воздух одну за другой. Монеты вращались, их становилось все больше, и ни одна не упала. Перехватив мой взгляд, старик улыбнулся и прищурился. Он перестал жонглировать, и монеты упали ему на ладонь. Что-то в его взгляде тревожило меня.

– Хой, кастрадази! – окликнул он, когда мы с Рейчисом уже почти прошли мимо. Я оглянулся и увидел, что он смотрит нам вслед.

– Я не говорю на гитабрийском, – извинился я, прибавив шагу.

– Кастрадази! Хой кастрадази! – повторил он.

Я сделал еще несколько шагов и почувствовал, как его рука сжала мою. Я резко обернулся, смерив его угрожающим взглядом. Старика это не впечатлило.

– Смотри и учись, как надо! – Рейчис выпучил глаза и разинул пасть; с его клыков стекали капли слюны.

– Кастрадази, – снова повторил нищий. По-видимому, даже Рейчис не слишком-то его напугал.

– Я не говорю на вашем языке, – сказал я по-дароменски, – и не знаю, что это за слово…