Холли Блэк - Десятина [= Зачарованная] [litres]

Повернувшись на бок, девушка рассматривала профиль рыцаря. Пальцы нервно ковыряли приставшую к одеялу капельку воска.

– Я отгадала загадку. Я думала, что в итоге Королева отпустит меня, но все же ответила правильно.

Ройбен резко повернулся к ней, во взгляде читалось удивление.

– Да, ответила. Почему?

Кайя хотела объяснить все как можно лучше, ведь Ройбен готов был выслушать ее. По крайней мере, сейчас. Она постаралась говорить максимально уверенно и откровенно:

– Потому что все пошло не так. Я не собиралась так тебя подставлять… Ты не должен был…

– Радуйся, что я это сделал, – сказал фейри, но голос его звучал нежно. Он коснулся пальцами ее щеки и самыми подушечками обрисовал контур ее лица. – Странно видеть тебя такой.

Кайя вздрогнула.

– Какой?

– Зеленой, – ответил Ройбен, глядя своими невероятными глазами. Затягивающими, как туман, как дым, как все невесомое и нереальное.

Кайя теряла себя в этих глазах, теряла всю силу воли. Он был слишком прекрасен. Магия, которую можно развеять одним неловким движением.

Когда Ройбен снова заговорил, голос его был тих.

– На моей совести слишком много смертей, Кайя.

Она так и не поняла, была ли это скорбь о прошлом или мольба о будущем.

В этот раз Кайя не смотрела на него. Ройбен улегся на матрас и натянул на плечи одеяло, а она смотрела на паутину, покачивающуюся от каждого порыва ветра, который проникал в комнату в щели старого окна. На краю сознания эхом звучали мысли, фразы, которые она одновременно слышала и нет. Она вспоминала узор шрамов, покрывающий его плечи и грудь, десятки отметин, бледных полосок с розоватыми краями.

Перед внутренним взором предстала картина: Неблагой двор, такой же, каким Кайя увидела его впервые, когда пробралась под холм вместе с Корни, только в ее мыслях все гости смотрели на свою новую игрушку – среброволосого рыцаря Благого двора с невероятно красивыми глазами.

– Ройбен? – прошептала она, разрушая ночную тишину. – Ты еще не спишь?

Но даже если он и слышал, вопрос все равно остался без ответа.

В следующий раз Кайю разбудил громкий стук в дверь.

– Кайя, просыпайся! – Голос матери звучал напряженно.

Девушка застонала и с трудом выпрямилась после нескольких часов, проведенных в неудобной позе, спина болела от впившихся в нее пружин. Грохот не прекращался.

– Твоя бабуля меня прибьет, если ее внучка еще хоть день прогуляет школу. Открывай эту чертову дверь!

Кайя сползла с кровати, запнулась по пути о Ройбена и все же повернула в замке ключ. Фейри сел на матрасе, щурясь со сна.

– Чары облика, – хрипло напомнил он.

– Блин! – Она едва не явилась перед матерью зеленой и с огромными крыльями на спине.

Кайя сосредоточилась, собирая в руках энергию, ощущая ее пульсацию на кончиках пальцев. Она сконцентрировалась на чертах лица, на глазах, коже, волосах, крыльях. На запястьях и лодыжках еще виднелись обожженные полосы. Кайя лишний раз убедилась, что чары скрыли цвет опаленной металлом кожи, и только потом открыла дверь.

Эллен посмотрела сначала на дочь, потом поверх ее плеча глянула на Ройбена.

– Кайя…

– Сегодня Хеллоуин, мам, – протянула она, добавляя в голос жалобные нотки.

– Это кто?

– Робин. Мы были слишком пьяны, сил не хватило куда-либо ехать. И не смотри на меня так – мы даже спали на разных кроватях!

– Для меня честь с вами познакомиться, – витиевато поздоровался Ройбен. Вкупе с ее легендой это официальное обращение только доказывало, что они вчера знатно выпили. Кайе непреодолимо захотелось рассмеяться.

Эллен подняла брови.

– Ну ладно, спите дальше. Но слишком к этому не привыкайте, – наконец разрешила она. – И да, если заляпаете пол рвотой, отмывать будете сами.

– Как скажешь, – зевнув, согласилась девушка и заперла дверь.

Вообще-то, если прикинуть, сколько раз за свои шестнадцать лет Кайе приходилось убирать рвоту – чаще всего мамину, – делать ей такие замечания было совершенно неуместно. Но она слишком устала, чтобы заострять на этом внимание.

Так что через пару секунд Кайя снова свернулась калачиком на жестких пружинах и мгновенно провалилась в сон.

Когда Кайя проснулась в третий раз, за окном уже стемнело. Она лениво потянулась… и вспомнила.

Желудок скрутило в узел. Кайя торопливо потянулась к лампе, стоящей на самом краю стола, и щелкнула переключателем, озаряя комнату тусклым желтым светом.

Ройбена нигде не было.

Скомканное розовое одеяльце валялось рядом с матрасом, рядом с ним – две подушки. Простыня сбилась, словно фейри спал очень беспокойно. Ни единого намека, куда он ушел; ни единой попытки попрощаться.

Она просила его остаться до вечера. Наступили сумерки, и приказ больше не действовал. Ройбен был свободен делать, что пожелает.

В накатившей волне паники Кайя стащила через голову сшитое фейри платье, швырнула его на пол ко всем грязным вещам и натянула первое, что попалось под руку: простую белую майку и клетчатые штаны с молниями по бокам. Торопливо расплетя волосы, девушка принялась рывками их расчесывать. Она должна его отыскать… должна…

Кайя замерла, запутавшись пальцами в волосах. Ройбен не хочет, чтобы она шла за ним. Если бы хотел еще раз встретиться, по крайней мере, попрощался бы. Она извинилась – он выслушал. Даже простил ее. Более или менее. Вот и все. Нет причин бежать за ним, если только не считать причиной странно нежное прикосновение пальцев рыцаря к ее щеке или осторожный ответ на ночной поцелуй. Да и разве это что-то значит? Глупости, и только!

Но когда Кайя спустилась на первый этаж, Ройбен был там – там! – сидел на бабушкином диване в цветочек в компании Эллен. На матери было алое платье и ободок с блестящими красными рожками.

Кайя замерла на ступенях, ошеломленная полной невероятностью этой сцены и в то же время абсолютной ее обыденностью. Ройбен сидел перед мерцающим экраном телевизора, который отбрасывал блики ему на лицо, обостряя черты, так что невозможно было сказать: чары это или его истинный облик.

Фейри поливал медом из баночки простые тосты из белого хлеба; тягучая янтарная жидкость ложилась таким толстым слоем, что Ройбен скорее просто пил мед, чем ел его с хлебом.

– Благодарю, – сказал он. – Очень вкусно.

Мама фыркнула в ответ на благодарность.

– Не представляю, как ты такое ешь. Фу… – Эллен поморщилась. – Это же жутко сладко.

– В самый раз, – ухмыльнулся Ройбен, облизывая пальцы.

Улыбка его была такой искренней и открытой, совсем не подходящей безжалостному рыцарю. Интересно, он всегда так улыбался, пока не стал верным слугой Королевы Неблагого двора?