Грег Кокс - Другой мир. Эволюция

Андреас Танис стоял в нескольких ярдах, сжимая автомат АК — 47. Яркий прожектор был установлен под дулом оружия. «Я знал, что это ты, Селена», — сказал он ядовито, — «Смрад крови Виктора все еще бродит в твоих жилах».

Сосланный историк практически не изменился внешне. Он был худощавым мужчиной с мышиными коричневыми волосами, который выглядел в середине тридцати годов. Парчовый халат с толстым меховым воротником был накинут на его плечи.

Бархатные тапочки торчали из-под подола халата. Он был истощен, распутного вида, как будто он проводил слишком большую часть своего бессмертия, предаваясь гедонистическим занятиям. И, судя по недоброму взгляду в его налитых кровью карих глазах, он не забыл и не простил Селену за её роль в его изгнании.

«Танис», — поприветствовала она его. Ее лицо и голос словно предупреждали: «Я вижу, твоя меткость не улучшилась».

Он ухмыльнулся, продолжая держать свое оружие: «Ты совсем не изменилась. Но ты меня не испугаешь, Селена».

«Хорошо, мы собираемся поработать над этим».

Внезапно, Майкл упал с потолка, приземлившись прямо за Танисом. Историк обернулся и в шоке уставился на гибрида. Особые чёрные глаза Майкла расширились на свете. «Что?»

Сильным ударом руки Майкл припечатал Таниса к стене, разрушая многовековую мозаику. Он схватил борющегося вампира за горло и прижал его к стене. Танис был так же силён, как и любой обычный вампир, но он был беспомощен в хватке гибрида. Калашников с грохотом упал на пол.

Селена спокойно завладела автоматом. Она была рада видеть, что Майкл жив и здоров, но ледяное лицо ни единым мускулом не выдало ее эмоций — Танис недолжен был заметить этого. Лучше, чтобы он помнил старую Селену, которую не заботило ничего кроме мести.

«Нам нужно поговорить», — сказала она.

***

Преобразованный винный погреб был таким же хорошим местом, как и любое, чтобы допросить Таниса. По их милости, разоруженный историк, уселся на старинный античный деревянный стул. Его попытка показать безразличное отношение была опровергнута струйкой пота текущей вниз по его виску. Он беспокойно заёрзал на стуле, очевидно, более встревоженный, чем он показывал.

«Хорошо», — подумала Селена, — «Он должен бояться».

Она окинула взглядом богато оснащенный подвал. Танис, очевидно, создавал себе подобие дома на протяжении многих лет. Ее холодный взгляд упал на отброшенную женскую одежду, лежащую на и вокруг декадентской негабаритной кровати. Разбросанные подушки и покрывала намекали на недавний приступ активной деятельности. Уличающие капли свежей вампирской крови окрашивали помятые простыни.

«Твоя ссылка, кажется несколько комфортней, чем я помню», — заметила она сухо. Тела его мёртвых любовниц отдыхали в коридоре снаружи, оставив Таниса наедине с музыкой.

Он нервно взглянул на Майкла. Хотя Майкл вновь обрёл свою человеческую форму, теперь, когда Танис не представлял больше угрозы, воспоминание об ужасном появлении гибрида, видимо, не покидало историка. Он нервно наблюдал, как Майкл перебирал стеллажи со стильными дизайнерскими куртками, ища, что одеть. На данный момент весь гардероб Майкла состоял из одной пары окровавленных брюк.

«Откуда у вампира ликаны-телохранители?» — спросил Майкл.

«Хороший вопрос», — подумала Селена. Ей тоже было интересно, хотя у нее были подозрения. Ее глаза сузились, когда она заметила необычное свечение, исходящее из-за одного из искусно дополняющих интерьер гобеленов, украшающих стены.

«Подарок», — вызвался Танис, — «От наиболее убедительного клиента».

«Как и смертные девушки, которых ты обратил в своих мёртвых наложниц», — подозревала Селена. Ее сапоги понесли её через подвал к слабому голубому свечению. У нее появилась очень хорошая мысль, объясняющая, кто таинственный благодетель Таниса.

«Луциан», — предположила она.

Майкл с удивлением отреагировал на имя. Он посмотрел на Таниса в замешательстве. «Зачем Луциану защищать тебя?»

«Действительно, зачем?» — подумала Селена. Она сорвала гобелен со стены, обнаружив огромную оружейную стойку, предоставляющую огромный выбор оружия, ножей и арбалетов. Флаконы со светящейся синей жидкостью излучали солнечное сияние, от которого у неё заболели глаза. Той же самой жидкостью были заполнены многие обоймы боеприпасов. Селена узнала смертоносные ультрафиолетовые боеприпасы, которые ликаны Луциана недавно добавили в свой арсенал. Один из ее собратьев вестников смерти, давний товарищ по имени Ригель, был убит ультрафиолетовыми патронами всего лишь три дня назад. Селена в ужасе наблюдала, как Ригель буквально горел заживо изнутри, пока не остался лишь его обугленный труп. Ультрафиолетовые боеприпасы были ничем иным как, боеприпасами солнечного света.

«Потому что он торговал с ним», — сказала она гневно. Она провела пальцем по одной из светящихся обойм. Даже через изолированный корпус, жар от светящейся жидкости ужалил её пальцы. «Ультрафиолетовые патроны», — раньше она подозревала смертного торговца оружием, Леонида Флореску, в поставках

Луциану экспериментальных исследовательских патронов, но теперь оказалось, что Флореску был только посредником в лучшем случае. Она посмотрела на Таниса. «Как долго ты в бизнесе по убийству своего собственного рода?»

Он пожал плечами. «Я делал всё необходимое, чтобы выжить», — сказал он без извинений, — «Но мне легко было принять решение после дня, когда твой драгоценный Виктор предал меня».

Майкл одел тёмную шерстяную куртку на свой голый торс. Танис хотел было возразить, но затем передумал. Видимо, он ценил свою жизнь сильнее, чем свой гардероб.

«Предательство получалось у него лучше всего», — с горечью сказала Селена. Она взяла посеребренную метательную звезду с оружейной стойки и осмотрела её взглядом эксперта. Изготовитель не был ей знаком.

Танис удивлённо посмотрел на Селену: «Получалось?»

«Виктор мертв», — сообщила она ему, — «Я убила его».

Он усмехнулся, как будто это была самая смешная вещь, которую он когда-либо слышал. «Ты? Убила Виктора? Нет, я думаю, что нет. Если только... «, — понимание появилось, в его глазах, — «Ты узнала правду». Усмешка растянула его лицо. Он наслаждался этим мгновением. «Так твои глаза, наконец, открыты. Разве не любопытно, что осознать правду иногда бывает тяжелее, чем слепому привыкнуть к свету?»

Селена нахмурилась от насмешки историка. Хуже всего было понимание того, что он имел полное право на своё презрение: «Я так долго была слепа».

Его голос принял льстивый тон, он ловко попытался превратить разрушенные иллюзии Селены в своё преимущество. «Ты знаешь, я пытался остановить его, конечно», — он притворно вздрогнул от отвращения, — «от совершения такого ужасного преступления. А затем твоё обращение... этого все было просто слишком много, чтобы принять. Мои протесты, это то, за что он поместил меня сюда».