Чарли Хольмберг - Дым и Дух [litres]

Не соображая, что делает, Сэндис все глубже и глубже вдавливала ногти в грудь Рона. Не выдержав, он сморщился и оторвал ее руки от рубашки. Сэндис, трясясь, как тростинка на ветру, обняла себя за плечи. Страх лишил ее способности соображать, но вот Рон… Рон точно что-нибудь придумает.

– Правая рука Кайзена. Он был там, когда паровой вентиль…

Лицо Рона озарилось догадкой, и он смачно и витиевато выругался. Провел рукой по лбу, закрутился на месте, подкрался к краю телеги подглядеть…

Но Сэндис рывком утащила его назад, шикнув:

– Не смей! Он нас увидит!

– Он и так знает, что мы здесь, – огрызнулся Рон. Изрыгаемые шепотом проклятия слетали с его губ, словно невесомые мотыльки. – Он один?

– Да. Колесо… Он ехал в последней повозке. Должно быть, он и сломал колесо…

– Чтобы дать возможность остальным нас догнать… – Рон побледнел. – Скотина.

– Рон, – проблеяла Сэндис.

Рон остервенело кусал губы. Схватился за волосы, оглянулся.

Сэндис нетерпеливо подпрыгивала на месте.

– Можно попробовать спрятаться позади… Нет, они перевернут здесь все сверху донизу. Станут мучить паломников. Надо драпать в город.

Стена – рядом, рукой подать. Тоннель тоже близко. Документы, чтобы войти в город, не требуются; они нужны, только чтобы из него выбраться. Стражи не остановят их.

Рон впился зубами в костяшки пальцев.

– В этот возок впряжены лошади. Если взять одну, мы получим хорошую фору.

Сердце Сэндис запрыгало у самого горла.

– Нельзя воровать у них лошадей! – возмущенно запыхтела она, словно вскипевший чайник.

– Значит, вот так взять и умереть можно? – Рон уставился на нее злым взглядом. Похоже, он решил, что она тронулась рассудком.

– Но тогда они застрянут здесь надолго…

– Ничего, выкинут пару безделиц и преспокойно вернутся домой. Они угодят в переплет, только если здесь останемся мы. Поехали, пока они ничего не заподозрили. Пока не подоспели оккультники.

Сэндис разъяренно зашипела на него, чтобы он не орал, хотя он говорил так же тихо, как и она. Стиснула зубы. Качнулась от нахлынувшей дурноты. Ее замутило…

– Ладно. А седла есть?

Рон глянул на задок третьей телеги, повернулся, пробежался глазами по первой.

– Нет. Ничего, обойдемся.

– Ты умеешь ездить на лошади?

– Нет… – растерянно заморгал Рон. – Наверное, ты тоже не умеешь?

Сердце у Сэндис упало.

«О, Целестиал, пощади нас! Не дай нам погибнуть! Прости, что я вторглась в твою башню. Я больше не буду. Прошу тебя, спаси нас. Прошу тебя… Прошу…»

– Сэндис! – Рон замахал рукой у нее перед глазами.

Сэндис очнулась.

– Бежим! Ходу!

Отступив под защиту повозки, он напряженно уставился на стену.

– Если они бросятся за нами в погоню… Да еще на лошадях…

– Ходу, Рон! – взмолилась Сэндис, смахивая с ресниц набегавшие слезы.

Он сжал кулаки. Рыкнул. Кивнул и протянул ей руку.

– Не отставай.

Стиснув в ладони пальцы Сэндис, Рон, словно выпущенный из пращи камень, помчался к стене.

Сэндис не узнавала Дрезберг, в мгновение ока превратившийся в непроходимый лабиринт.

Смятение все поставило с ног на голову. Дома казались неприступными стенами, тени – кровожадными монстрами, люди – препонами. Каждый шаг отдавался в теле мучительной резью.

Небывалая удача, что им удалось уйти так далеко.

Сэндис неслась без оглядки, не то что Рон, который то и дело оборачивался и сквернословил. И эта заковыристая брань лучше иных слов описывала Сэндис происходившее у нее за спиной. Их стремительный побег к стене заметили сразу же. Оккультники припустили за ними во всю прыть, хотя лошадей им пришлось бросить: днем на тесных и наводненных людьми улицах всадники не могли тягаться в скорости с несущимися на своих двоих беглецами.

На башне пробили часы, отозвавшись в голове Сэндис тупой режущей болью. Она взмокла от пота: ее липкая ладошка грозила вот-вот выскользнуть из руки Рона.

Возле ее уха прожужжала пуля и с надсадным визгом впилась в кирпичный угол книжной лавки.

– Они что, хотят тебя укокошить? – взвыл Рон, рывком увлекая ее в узкий проход между домами.

В горле у Сэндис пересохло от полыхающего в нем пламени; ничего не ответив, она лишь быстрее понеслась по запутанному хитросплетению улочек Дрезберга. Неужели эта пуля предназначалась ей? Неужели Кайзен решил вывести ее из игры, чтобы вернуть Ирета?

Глупо было надеяться с легкостью сбежать от Кайзена, одного из самых могущественных и влиятельных людей Колинграда, после того как она похитила его бесценного Духа.

«Ирета за деньги не купишь. Даже за все золото мира».

Они выскочили на оживленный проспект. Рон чуть не протаранил телегу, груженную картофелем, но вовремя остановился. Сэндис оглянулась – за ними мчались двое. От них не скрыться. Она потащила Рона в самую толчею.

Рон не возражал. Покрепче сжав ее пальцы, он принялся орудовать локтями, проталкиваясь сквозь сутолоку и кутерьму. Вслед им полетели укоризненные взгляды и отборная ругань.

– Если так пойдет и дальше, нами заинтересуется полиция, – прохрипел Рон, со свистом выпуская воздух: затяжная гонка до городской стены не прошла для него даром.

«Полиция. „Алые“. От них пощады не жди, так же как и от священников».

«И все же лучше они, чем оккультники».

Позади раздались возмущенные и обиженные крики – в толпу врезались оккультники. Громадный Марек раскидывал мужчин и женщин направо и налево. Стапс потрясал зажатыми в руках пистолетами. Жахнул выстрел, и люди бросились врассыпную. Рон поволок Сэндис в проулок, змеящийся между металлургическим заводом и каретным сараем, где в ожидании пассажиров томились извозчики. От жара доменных печей на глаза Сэндис навернулись слезы.

– Ты сможешь… драться с ними? – ловя ртом воздух, просипела она. – Амаринт…

– Нет.

Поднырнув под бельевой веревкой, они свернули налево. В отдалении послышалась заливистая трель полицейского свистка, но возможно, слух просто обманул Сэндис.

– Дождемся… – Рон рванул ее направо, – решающей минуты. Только один поворот амаринта… Я… – пропыхтел он, – пойму, когда…

Он посмотрел наверх, прикидывая, успеют ли они взобраться на крыши, прежде чем их прищучат оккультники; тоскливо тряхнул головой и поволок Сэндис на центральную улицу.

Но, как оказывается, не все оккультники спешились там, за стеной. Сэндис разинула рот, когда перед ними, раздувая ноздри и хрипя, встал на дыбы черный, как смола, конь.

Коня Сэндис узнала сразу, так же как и наездника в черном плаще, хоть и без шляпы.

Ноги ее стали ватными, и они с Роном застыли на склизкой булыжной мостовой. Кайзен. А позади него – Рист.