Марина Ясинская - Лестница героев

Тогда что же его держит? Что?

Похоже, Красный Барон понял, что означает молчание Тристана.

– Если после стольких лет у тебя по-прежнему остаются какие-то иллюзии и ты надеешься, что за тобой прилетят, знай – не прилетят. Сейчас, когда ваша столица пала, им точно не до тебя.

– Сирион пал? – вырвалось у Тристана.

– Да, – с видимым удовольствием подтвердил Красный Барон и с хозяйским видом погладил крыло ближайшего авиона. – А ваш воздушный флот и армия, которые вы переправляли на кораблях Винландии, захвачены. Так что капитуляция Арамантиды – это вопрос буквально нескольких дней.

– А может, ты врешь? – с вызовом произнес Тристан.

– А может, ты врешь по поводу того, что у тебя нет камня власти? – тут же парировал Красный Барон и усмехнулся. – Трудно верить кому-то на слово, да? Но мне ты можешь поверить. А еще лучше – подумай вот над чем: тебе дают возможность присоединиться к победителям! Только представь себе, какая жизнь тебя ждет!

Военачальник Кондора взмахнул рукой, словно пытался охватить заманчивые дали этой новой, неизвестной Тристану жизни.

– Ты сам себе хозяин, никто тебе не указ. Ты свободен в своем выборе. Больше не сидишь дома… Ах да, ты и так не сидишь. Тогда представь себе, что буквально купаешься в золоте!

– Золота на всех не хватит, – усмехнулся Тристан. – А на мысе Горн мне весьма неплохо платят за то, чтобы я сбивал таких, как ты.

Красный Барон пропустил шпильку мимо ушей и продолжил, словно рей Дор его и не перебивал:

– И это ты будешь выбирать женщин! Наверняка ведь есть одна, которая тебе нравится. Или, может, даже не одна? Ну, есть же?

Тристан и не подумал отвечать, но военачальник Кондора принял молчание за согласие.

– И вот представь себе, что возвращаешься ты – и она твоя! Или – все они!

– Не понял, – нахмурился авионер.

– Что значит «не понял»?

– То и значит. Я не понимаю, как это – она моя. Каким образом она вдруг – моя?

– Каким-каким… Понравилась тебе женщина – и все, берешь ее себе! Вот так! – пояснил Красный Барон, подошел к безмолвной Камилии, запустил руку в ее волосы и слегка потянул на себя. Та не пошевелилась и даже не пискнула. – А надоест – выкидываешь и берешь другую. – С этими словами Красный Барон небрежно оттолкнул женщину.

– А если она не хочет? – очень тихо осведомился Тристан, не сводя глаз с Камилии, с трудом удержавшейся на ногах, и ощущая, как в груди начинает тихо закипать злость.

– А кто ее спрашивает? – отмахнулся, словно от какой-то несущественной мелочи, Красный Барон. – Ты – хозяин жизни, ты берешь, что хочешь, по праву сильного!

– Значит, по праву сильного? – медленно переспросил Тристан.

Перед глазами сама собой возникла картина: войска Третьего континента входят на мыс Горн, и кто-то из офицеров вот так же, как это сделал сейчас Красный Барон, хватает за волосы Мию. Или Нику. Или Рию рей Данс. И ни одну из них даже не спросят, и возражений слушать не будут. Просто возьмут и поволокут – по этому самому так называемому праву сильного…

И все вдруг разом встало на свои места.

И больше не имело значения, что в чем-то Красный Барон, безусловно, прав и какие-то вещи в Арамантиде устроены совершенно очевидно неправильно.

Зато в чем-то другом они в Империи устроены очень даже верно.

– Пожалуй, я обойдусь и без такого права, и без такой силы, – заявил Тристан.

Несколько мгновений Красный Барон пристально на него смотрел. А затем, видимо, понял, что решение окончательное и никакие уговоры и доводы тут уже не помогут. Уголок целого, правого глаза нервно задергался, лицо налилось кровью.

– Идиот, – презрительно выплюнул военачальник Кондора. – Слабак. Размазня. Что ж, так тебе и надо. Кого растили червем, тот так червем и останется! А червям ни к чему летать, не так ли? – воскликнул он, выхватил из-за пояса револьвер и наставил на Тристана.

Смерть не в первый раз смотрела в лицо рей Дору. Герои сказали бы, что она их не пугала, но Тристан не был героем, он был обычным человеком и сказал бы только то, что на этот раз смерть пугала его не больше, чем прежде. И чего он совершенно точно не собирался делать – так это вымаливать себе жизнь у врага.

– Ну, сейчас ты расскажешь мне, где камень власти?

Тристан едва заметно повел плечом. Ему нечего было сказать. И скрывать тоже нечего.

Красный Барон взвел курок.

Дернулась было вперед, но тут же замерла Камилия.

«Прости, Трисса, – мелькнула у Тристана мысль. – Я так и не смог за тебя отомстить…»

Красный Барон хищно улыбнулся, а затем протянул:

– Ну что ж, раз ты по-прежнему отказываешься, тогда…

Револьвер в его руке исчез, а вместо него появился хорошо знакомый Тристану потертый кожаный футляр.

– Тогда почувствуй на своей шкуре, что такое – лишиться того, что принадлежит тебе по праву! – выкрикнул Красный Барон, выхватил из футляра кристалл и с силой швырнул его на пол.

Камень треснул – и брызнул во все стороны мелкими осколками.

Тристан охнул и согнулся от боли, пронзившей грудь, словно разбилось не сердце аэролита, а его собственное…

Ника с облегчением вздохнула, когда услышала, как мадам эр Мада за ужином в «деревяшке» назвала ее имя в числе тех, кто летит в Кондор за Тристаном. Среди других имен она с радостью отметила Берту – и почти не удивилась, когда прозвучало имя Ванессы.

– Ты даже не представляешь, что сегодня случилось на Церемонии камней! – выпалила Вильма, усаживаясь рядом с Никой на скамью.

По прибытии на мыс Горн бывшая однокашница при любой возможности заговаривала с Никой, а в «деревяшке» всегда садилась с ней за один стол, несмотря на то что Ника обычно обедала со своими приятелями, большинство из которых были механикерами, то есть в личной иерархии Вильмы – людьми низшего сорта.

Такое поведение девушки поначалу Нику озадачивало, но когда она поняла, какие глупые мотивы за этим стоят, едва не рассмеялась. Да это же точь-в-точь как в гимназии! Есть одна самая популярная девушка, и все остальные мечтают оказаться в числе ее приближенных. Когда-то Вильма была приближенной Ванессы, а потом в летной школе сама стала этой популярной девушкой. Однако на мысе Горн все прежние роли обнулились, и Вильма начала активно набиваться в друзья к Нике, видимо, решив, что если окажется в числе ее приближенных, то это продвинет ее по воображаемой социальной лестнице. Только она крупно просчиталась: Ника – вовсе не популярная девушка на мысе Горн, а после потери «Грозы» и Тристана с ней вообще мало кто разговаривает…

Вильма явно ждала реакции на свои слова, и Ника неохотно подыграла: