Ад Вороновский - Половина солнца

Он смотрел на меня, и в его глазах-воронках кружился хаос.

– Ты любишь огонь, потому что издревле он был началом конца. Он источает свет, и как же забавно тебе было смотреть, как этот свет всё уничтожает. Но ты выглядишь жалко, ла Бэйл. Ведь ты – тень. И огнём тебе никогда не стать.

На лице Олеандра промелькнул намёк на обиду, но это было лишь мгновение. Наш разговор был тихим, почти сплошной шёпот, который для нас двоих сейчас был громче крика в ночи.

– Быть может, мне не стать огнём. Но тьма всегда зажигает рассвет.

Его улыбка исчезла с губ, и он прошептал ещё тише, чем раньше:

– И ты это знаешь.

Мне было мерзко ощущать бегущие по спине мурашки. Я стиснул зубы и с яростью ударил ладонью по решётке камеры. Олеан отпрянул, снова насмешливо ухмыляясь.

Но мне удалось вовремя просунуть руку и ухватить его за ворот рубашки.

Угроз не потребовалось. Кажется, Юниган встрепенулся, но Крозье остановил его, уверяя, что ла Бэйл заслуживал взбучки.

Я же утонул в потоке информации, вылившейся на меня из усмешки этого вечно скрытного человека, не рассказывающего о особственных секретах даже себе самому. Казалось, что за прошедшее время он слишком погрузился в свои тайны и теперь был рад ими поделиться.

Картинки мелькали перед глазами безумно долгими, нескончаемыми мгновениями.

– Здравствуй, Джонатан.

– Ох, это ты… Привет.

– Ты живёшь один? Как необычно. Впрочем, лицей огромен – Совы предусмотрели большое количество возможных учеников. Могу я зайти? Или лучше убраться? Я всё пойму.

Джонни колебался. Наконец он неуверенно открыл дверь чуть шире и отошёл.

– Да, конечно. Всё равно я только начал разбирать вещи.

Изображение сменилось.

Джонатан лежал в углу комнаты и дрожал. Я смотрел на него, иногда бросая взгляд на нож, который держал в руке. Другой я осторожно прижимал к себе кошку. Она недовольно вырывалась, но не от страха – ей просто не нравилось находиться на руках у кого-либо, кроме Джонни.

– Что ж, Джонатан, – я чувствовал, как дрожат мои руки. Я не всесилен. Мне было жаль животное. Я блефовал. Но убедительно. – Тебе придётся сделать мне одолжение, если ты не хочешь видеть Мехькюр поданной на обед в столовой.

Он едва сдержал слёзы, но кивнул, дрожа в углу. Я подавил облегчённый вздох и погладил кошку, стараясь не задеть её ножом.

– В качестве залога я заберу её. После признания жди её у себя в комнате.

Секунду подумав, я призвал тьму.

Картинка поблекла.

Я посмотрел в лицо Олеандра. Он казался бледным, и его чёрные дыры в глазах и под ними выглядели ещё более необъятными.

– Но зачем…

Олеан неопределённо пожал плечами.

– Я не суперзлодей, чтобы выдавать свои планы. Впрочем, без этого быть злодеем не так весело, – предположил он, никак не реагируя на то, что я всё ещё сжимал ворот его рубашки, вероятно, слегка придушив.

Я протянул сквозь решётку вторую руку и вжал парня в дверь, ближе к себе.

– Зачем. Ты. Поджёг. Лицей?

Кровь с подбородка стекала мне на куртку. Олеан заметил это с неприкрытым удовольствием. Я снова тряхнул его. Руки сильно болели. Но я сосредоточился.

И закрыл глаза.

Снова картины прошлого встали передо мной ожившим трупом.

Я рылся в столе директора. В папках, в отчетах. И тут заметил то, что искал: кучу документов на всех учеников. Пролистал их. Про себя отметил важные – Дэмиан Куин, Эндрю Куин, Август Сорокин и Коэлло Хэллебор. Я схватил бумаги и призвал тьму. Улыбаясь, вывел на столе директора послание перочинным ножиком:

«Смерти нет».

Я отпустил Олеана. Жутко болела голова. Я забыл, как звали мою мать. Чёрт. Тупые способности. Тупое равновесие.

Я отстранился от двери ла Бэйла и впечатался спиной в другую камеру. Попытался отдышаться, схватившись за голову.

– Молодой человек, вам плохо? Как вас там… Хэлл?

Эрнест Юниган уверенно шёл ко мне своей несколько расхлябанной и нерасторопной походкой. Я молчал. Он бы всё равно не поверил бы, если бы я сказал, что всё в порядке.

– Вас стоит отвести к врачу, – громко подытожил Юниган, беря меня за плечо. Олеан провёл пальцем по своей решетке, создавая тем самым режущую слух, унылую мелодию.

– Да, врача. Приведите врача, – он сухо улыбнулся. – Мне он тоже нужен.

Я стоял в ванной и умывался ледяной водой. Иногда приходилось переключать кран на тёплую, чтобы отмыть остатки присохшей крови возле носа. Обезболивающее не особо помогало, но голова перестала кружиться так, будто бы я летел прямиком в пропасть, на дне которой ждали миллионы источающих яд игл.

Я остановил взгляд на человеке, которого видел в отражении. С полной уверенностью я мог сказать, что это был Коэлло Хэллебор. Но был ли он мной?

Волосы стали длиннее, нечёсаные и оттого немного завивались. Глаза казались удивлёнными, и чем больше я себя рассматривал, тем больше они походили на зрачки кошки, разглядывающей добычу. Будто бы сужались. Лицо было бледным, и даже веснушки слегка выцвели, но всё равно виднелись россыпью созвездий на лице. И тени. Тени под глазами – куда крупнее и тяжелее, чернее, чем были в последний раз, когда я себя вот так разглядывал.

С ужасом я осознал, на кого стал теперь похож.

Я оттолкнулся руками от раковины и взял полотенце, но уже собираясь поднести его к лицу, заметил давно засохшее и въевшееся в ткань пятно крови. Моя или ла Бэйла?

Я кинул полотенце на пол и вышел из ванной, мрачно вытирая мокрые руки о собственные штаны.

«Ты знаешь, каково быть тенью, Коэлло. Ты знаешь».

Врача они привели, так как Коул мрачно заверил, что мне и правда требуется помощь. Да и в принципе многие уже были в курсе, что я тяжело болен. Ведь я отсутствовал на занятиях долгое время.

Интересно было наблюдать за тем, как мир вокруг меняется, как только узнает что-то новое о тебе. А может, он и не менялся? Может быть, всё так и было. Отныне лишь всплыло наружу.

Пожалуй, так и есть.

Вселенная никогда не была благосклонна хоть к кому-нибудь. Точно не из нашего мира.

Меня вели в наручниках по школе. Врач шёл рядом, холодно глядя перед собой. Он меня не боялся, и я знал, что он окажется в итоге на моей стороне в этой войне. А даже если не будет – я ему вреда ни за что не причиню. Добро за добро.

Крозье остался внизу, а рядом, помимо врача, шагал Эрнест Юниган. Наручники сильно натирали запястья, но я старался игнорировать этот факт, глядя в лица учеников, которые повылезали из своих комнат, чтобы посмотреть на меня.

На меня.

Они все глазели на меня.

Внезапно мне захотелось спрятать взгляд, закрыться прочь от всех этих людей, исчезнуть, раствориться в тенях, но это противоречило моему плану…