Ад Вороновский - Половина солнца

И я не хотел, чтобы мать поняла, что со мной случилось на самом деле. Чтобы кто-либо понял.

Боялся. Стеснялся. Стыдился. Кто знает?

Я уснул и когда снова проснулся – осознал.

«Я жив, – промелькнуло тогда в голове. – Чёрт побери. Я жив».

И рад этому я не был.

Я болезненно поморщился и потёр глаза одной рукой. Понял, что отключился от мира, задремал, возможно, на полчаса. За шторой мелькнула рыжая голова.

Я, отгоняя воспоминания, снова вытер капающую из носа кровь. Эндрю махнул рукой.

– Извини, ты не запер дверь, – его голос прозвучал безжизненно и вяло. – Аарон был в медпункте, пока там лечили Олеана. Вырубил всех. По слухам. Насколько я понял, это как-то связано с силами Аарона. Потому как я видел врача, и никаких заметных ран на нём не было…

Он устало замолчал. К концу его речи слова начали наезжать друг на друга, сливаясь в кашу.

Я попытался сесть ровнее, но болела шея. Тогда я жестом пригласил Эндрю располагаться на кровати.

Он кивнул. Вид Дрю, которому было не до вежливости, а вернее, было лень даже произнести благодарность вслух, причинял боль.

Я подумал о том, что и его демоны сейчас начали бунтовать.

Олеандр ла Бэйл действовал так на всех. Пробуждал демонов.

К собственному удивлению, я улыбнулся:

– Идиот этот Олеан, да?

Эндрю изумлённо приподнял брови. Но потом поник. Голос его был слаб и тих, словно эта версия Эндрю Куина поблекла и потёрлась, как потёрлась и его душа.

– Идиоты, Коул, – он вздохнул, – не бывают правы.

Врач запретил Олеану возвращаться в камеру. Оттуда было неудобно следить за пациентом, да и холод никому не идёт на пользу. Доктор также добавил, что недавно заметил симптомы простуды у Джонатана и требует перевести его в какое-нибудь более цивилизованное место либо провести вниз отопление.

Кажется, он был единственным адекватным взрослым человеком в лицее без скрытого безумия и собственных мотивов. Козырных тузов в рукаве. Или джокеров.

Я подумал снова.

Стоило повидать Дэмиана. Вместе с Эндрю. Он ещё не ходил, слишком нервничал, боялся смотреть на брата взаперти.

Я же боялся снова разглядеть в этой темнице собственное отражение.

Но Олеандр был в медицинском кабинете. Мои страхи не были оправданны. И потому я сказал Эндрю накинуть свитер потеплее и отправиться в это подземелье.

На страже теперь стояли не Эрнест с Крозье, а Туманная и один из лицейских охранников.

Суровая женщина смерила нас подозрительным взглядом, наполненным неприязнью, но пропустила на пять минут. На этот раз я без опаски всматривался в другие камеры.

Гоголя уже не было, как и Олеана. Джонатан же – бедный, спятивший парень – всё ещё находился на своём месте, а в комнатке напротив него располагался Дэмиан. Рядом с ним, кажется, была камера Августа.

Эндрю всё время смотрел только себе под ноги, что выглядело нелепо, учитывая его рост. Но когда он понял, что впереди ждёт брат, то бросился к двери, будто бы Дэмиана там держали в заложниках враги.

Постойте-ка…

Он погладил прутья решётки на маленьком окошке и шёпотом позвал брата. Куин-младший встал поближе и смерил Эндрю неприветливым взглядом.

– Я же просил, Дэмиан. Я ведь умолял тебя. Ты невыносим. Абсолютно, окончательно невыносим.

Эндрю опустил голову, не в силах смотреть на изуродованное лицо брата.

Дэмиан молчал. Наконец он поднял руку и сжал кулак на одном из прутьев решетки чуть выше руки Дрю.

– Мы почти ничего не значим. Теперь… мы смерти послушно не ждём.

Я предпочёл отойти подальше и дать им время побыть одним, насколько это было возможно. Я чувствовал себя лишним.

Август безразлично следил за моими передвижениями.

– От Олеана что-нибудь слышно? – наконец тихо спросил он своим хрипловатым голосом, похоже, севшим в расплату за его аномальность.

– Да. Он не вернётся сюда. Но вряд ли просто так вас тут оставит.

Сорокин ужасно выглядел. Весь избитый, с кровоподтёками и старым, до сих пор не зажившим фингалом, порезами на лице и шее.

Чёрные волосы, едва не достающие до плеч, спутаны, но не сильно взъерошены, может быть оттого, что были не самыми чистыми.

Но при всем этом выглядел он до сих пор внушительно. Как Олеан – но порождал не доверие. А страх и ужас перед неизвестным. Перед тем, что тебя сожрёт. Август держал руки в карманах толстовки, состоящей будто бы из заплаток – но в качестве дизайнерского решения, судя по всему.

В ответ он просто кивнул, что-то утвердительно промычав.

Я отвернулся, заметив, что Эндрю хочет поговорить с одноклассником. Я отошёл в сторону и решил пообщаться с Дэмианом сам.

Раздался несколько агрессивный шёпот Эндрю. Либо обеспокоенный. Август молчал, отвечая что-то коротко и сухо, с сарказмом.

Я посмотрел в камеру Дэмиана.

Он ответил мне продолжительным молчанием.

– И ты знал.

Куин-младший неопределённо пожал плечами. «Считай, как хочешь».

– Ты знал.

И я вспомнил. Не украл воспоминания. Размышлял сам.

Сидящий в углу трясущийся Дэмиан, вокруг которого шумели люди, предупреждая о пожаре. Везде царила паника. Человек, панически боящийся огня и не единожды от него пострадавший. Сидел в углу и трясся.

И никто, никто не мог его спасти.

Я не слышал, что Олеан сказал Куину-младшему, стараясь его успокоить. Но это сработало.

И теперь я понял, что он ему тогда сказал. Всего три слова.

«Это был я».

Мрачное пение, разносящееся по всему помещению тюрьмы, отражалось от стен и образовывало причудливое эхо. Слов я не мог расслышать, но явно чувствовал, что там упоминается смерть.

– Та-да-та-да-та… [22] Август поёт: « Ад – это время, и красота, и смерть, та-да-та-да-та… Спой мне про птиц, пока темница пуста …» из песни Григория Полухутенко «Имена». – Август тихо напевал на родном языке в своей камере, постукивая пальцами по стене. Наслушавшись, я остановился напротив его камеры. У прохода на лестницу стоял врач, но за мной не наблюдал. Этим были заняты двое охранников – уже не Крозье и не Эрнест. Я постучал костяшками по решётке, привлекая внимание Сорокина.

– К сожалению, выпустили они только меня в силу… физических особенностей. Болезни, в общем. А Гоголя забрал капитан Рыжая Борода – как своего подручного. Видимо, снова нацепит на него наручники или цепи. Проклятый мужик. Что же до вас с Куином… – я понизил голос. Август придвинулся ближе к двери. – Ждите.

Развернувшись, я заковылял по направлению к врачу. Он кивнул, охранники смерили нас настороженными взглядами, и мы начали подниматься по лестнице.

Из медицинского кабинета меня не отпускали – только раз, увидеться с моими друзьями, а Совы, связавшиеся с лицеем, требовали приковать к койке преступника наручниками. Было очень неудобно, ведь так я действительно не мог исчезнуть во тьме даже без установленного аномального защитного барьера. Либо пришлось бы тащить всю постель с собой.