Сири Петтерсен - Скверна [litres]

Она не сразу поняла его слова. Коровы. Имлинги. Хвостатые. Она не могла осуждать его, это прозвище было не грубее «трупорожденного».

Наиэль приложил два пальца к своему горлу. Хирка уже видела такой жест у слепых, да и сама так делала. На Бромфьелле. Хотя и не знала почему. А сейчас она не решалась спросить.

– Я Дрейри, – сказал он. – Во мне кровь первых. Мой брат – единственный в своем роде в этом мире, и тем не менее он умудрился стать мифом. Люди ищут его, преследуют, убивают и умирают за него. Все ради крови. Какой прекрасный шанс – медленно гнить лишь для того, чтобы пару лишних раз увидеть восход солнца. А ты считаешь, что дыра в твоей ничтожной оболочке – это проблема?

Хирку совершенно внезапно и непроизвольно наполнила надежда. Как же ей хотелось, чтобы Наиэль оказался прав. Чтобы он оказался Всевидящим, в которого все верили. Всемогущим. Вечным. Тем, кто может ее спасти, починить то, что ей самой не под силу. Что для этого нужно? Капля его крови? Достаточно ли ее, чтобы удержать Хирку вдали от Шлокны? Желание пугало ее. Как легко подчинить кого-то, когда он истекает кровью.

– Я думала, ты бессилен без Потока, – Хирка пожалела о том, какими словами это сказала.

Чернота втянулась обратно в его глаза. Чернила превратились в молоко. Он провел рукой над ее животом. Холодно. Хорошо. Она прикрыла живот, защищая его. Он отодвинул ее руку и дотронулся пальцем до раны. Укол. Коготь проник в ее кожу. Она схватила ртом воздух. Кожу стало покалывать. Боль вытекала из тела. Страх того, что он поймет, кто она, исчезал вместе с болью, пока не осталось лишь прекрасное онемение.

– Я всегда могу остановить твою кровь, невзирая на то, есть у нас Поток или нет.

Она устало улыбнулась.

– У тебя лекарство на кончиках пальцев? Это… – ни одно из слов ее родного языка не могло вместить того, что она ощущала. Потом она вспомнила, что обычно говорила Джей. – Это круто.

Она взглянула на рану. Красное отверстие с правой стороны длиной с ладонь. Но кровотечение прекратилось. Она больше ничего не чувствовала. Так будет легче. Она может представить, что она – это не она. Хирка подтянула к себе мешок и открыла его левой рукой, чтобы не потревожить рану. Она порылась внутри и отыскала нужное. Сверток со швейными принадлежностями. Наиэль поднялся, чтобы она смогла вытянуться.

Хирка склонила голову набок, как обычно делал Наиэль, и пристально посмотрела на него, пока он не догадался, что ему надо уйти. Наиэль пожал плечами и удалился к Стефану. Хирка открыла сверток и достала иголку и нитку. Она протерла их влажной салфеткой в надежде, что это убьет паразитов. Она не знала, чем Нильс смочил ее. В растениях они совершенно не разбираются, но что-то они должны знать, раз не мрут как мухи.

Стефан украдкой поглядывал на нее. Она делала вид, что не замечает его. Бороться с собой ему предстоит в одиночку, но к этому он, очевидно, не был готов. Он встал и пошел к ней.

Стефан посмотрел на ее рану и зашатался. Он соскользнул на пол под круглым окошком. Черная дыра с видом на море. Он обнял свои колени и остался сидеть у стены, раскачиваясь взад-вперед. Его страх был заразителен. Хирка стала бояться сильнее. Во рту пересохло. Губы одеревенели. Прямо сейчас она бы предпочла общество Наиэля. Он не испытывал ничего, кроме чувства превосходства, и не боялся ничего, кроме своего брата.

Стефан был сильным мужчиной, дело не в этом. Но он слишком чувствительный. Он боялся всего, что могло произойти, и, вероятно, многого, что уже случилось. Как такой мужчина может жить, торгуя зубами мертвецов? Как он докатился до такого?

Ее охватило чувство отчаяния. Она стоит на краю и вот-вот свалится.

Так ты хочешь жить или умереть?

Надо поддерживать в себе дух, иначе не справиться. Она вставила нитку в иголку.

– Для охотника ты страшная размазня, – произнесла она.

Он перестал раскачиваться.

– Тебе помочь?

Она рассмеялась, приготовилась испытать боль, но ее не было. Она онемела. Яд Наиэля освободил ее от боли. Слеповство.

– Ты видел свои штаны, Стефан? Ты и их-то зашить не можешь.

Стефан взглянул на свои дырявые коленки и устало улыбнулся. В глазах появилась жизнь. Он был бы красивым, если бы побрился.

– Хирка…

Она видела, что он созрел. Его вот-вот разорвет от вещей, которые он хотел высказать, но у нее не было времени. Хирка приподнялась в койке и согнулась, чтобы видеть, что делает. Она соединила края раны и проткнула кожу иголкой. Она дрожала. Есть только один способ все сделать: действовать быстро и решительно. Хирка сделала стежок и вытащила иголку с другой стороны раны. Она почувствовала, как нить прошла через кожу, но боли не было.

Не думать, просто шить.

Если бы только у нее было немного бальзама для ран. Сейчас ей оставалось только скрестить пальцы и надеяться, что рана чиста. Хирка находилась во власти судьбы, которая была неизмеримо больше нее самой.

Она сделала шестнадцать стежков. По одному за каждый прожитый ею год. Она собралась было обрезать нитку, но сделала еще один стежок. Семнадцатый. Чтобы никакая божественная сила не поймала ее на слове.

Суеверия.

Она закрепила нить и обрезала ее. Потом Хирка сложила швейные принадлежности и расслабилась. Катер подпрыгнул на волне, и она ударилась спиной о стену. Стефан подполз к ней и подложил ей под спину еще одну подушку. Он порылся в зеленой коробке Нильса и нашел какую-то полоску и приложил к ране.

– Пусть будет открыто. Надо, чтобы рана дышала, – сказала Хирка.

– Это пластырь. Пластырь, который дышит, так ведь? Почти так же впечатляюще, как лифт и стрелковое оружие, если я правильно понимаю?

Она позволила ему заклеить рану пластырем. Хирка в любой момент может снять его. Его руки, которые касались ее кожи, дрожали. Потом Стефан схватил ее ладонь. Это было неожиданно, но приятно.

– Я никогда не встречал никого, похожего на тебя, девочка, – он погладил ее по волосам. – Никогда в жизни. Интересно, там, откуда ты, у всех волчьи сердца? Там все такие, как ты?

Хирке хотелось поддаться сочувствию, но она знала, что Стефан в полном отчаянии. Ему хочется привязаться к кому-нибудь, чтобы не оставаться один на один со своим страхом.

– Хорошо бы, – пробормотала она. – Если бы все были такими, как я, я бы сюда не попала.

– Тогда я рад, что ты такая.

Она встретилась с ним взглядом. Теплые цвета окутывали его. Русые волосы со светлыми кончиками. Теплая кожа. Карие глаза. Он был полной противоположностью Римеру.

– Ты слишком стар для меня, – сказала она.

Он издал удивленный звук, наверное, хотел засмеяться.

– Но не слишком стар для того, чтобы спасти тебя, так ведь?

Она улыбнулась. Стефан Бароне. Спаситель? Тот, кто цепляется за нее как утопающий. А ведь здесь его мир. Она закрыла глаза. Ей хотелось заснуть и не просыпаться, пока она не состарится.