Сири Петтерсен - Скверна [litres]

Блиндринг, круг слепого. Великолепно.

Ример выбросил меч вперед. Он пронзил спину Свартэльда и вышел из его груди. Ример успел выдернуть меч до того, как мастер упал и застонал. От горя Ример рухнул на колени. Он перевернул Свартэльда на спину. Мастер смотрел на него без ненависти. Без горя. Он открыл рот.

– Значит, теперь… – Свартэльд тяжело дышал. – Значит, теперь ты научился? Не начинай дела, которого не сможешь довести до конца.

Мастер умирал, но Ример не мог вспомнить, чтобы когда-нибудь видел его более живым.

А потом хлынула кровь. Она пузырилась, вытекая из его рта, стекала вниз по шее и расползалась по трещинам в полу, образуя узор, похожий на кровеносную сеть. На красное дерево. Пищу смерти.

Но Ример был жив. Он должен был умереть, но он жив. Что там говорил мастер?

В тот день, когда я тебе проиграю, я сделаю это из любви.

Ример видел, как жизнь уходит из глаз Свартэльда. Шлокна забирала его. Снег ложился на черный костюм. Ример поднялся, не понимая, как ему это удалось. Он видел, как имлинги торжествуют. Протягивают руки к небу, аплодируют. Толкают друг друга, как будто тайно делали ставки. Но Ример не слышал звуков. Поток тек сквозь его тело, оставляя все остальное за пределами восприятия. Он стоял в беззвучной капсуле. Один. Среди тысяч.

Он уже стоял здесь раньше. Вместе с ней. Ветер трепал ее рыжие волосы и спутывал с его белыми волосами. Он любил ее. И ненавидел ее.

А сейчас он должен был рискнуть всем, что он имел. Всем, чем он был.

Ради нее.

Хирка проснулась от удара. Она схватила ртом воздух, подскочила в кровати и посмотрела на живот. Ничего. Ничего не случилось. Она просто неудачно легла и потревожила рану. Она хорошо затягивалась, но пока болела.

Где я?

В Стокгольме. Дома у Стефана. Во всяком случае, так он сказал. У него был ключ, но у Хирки оставались сомнения. Стефан не из тех людей, у кого дома стоят двухэтажные кровати. Во всяком случае, точно не из тех, у кого нижняя кровать завалена плюшевыми мишками.

Она сползла на пол. У Хирки появилось странное ощущение, что она здесь не одна. Темноту наполняли непонятные силуэты. Очертания вещей, которых она никогда не видела, хотя они и казались знакомыми. Остроконечная палатка в одном углу. Маленькие фигурки животных. Свинья. Упавшая гнедая лошадь. Она поставила ее на место. Лошадь была гладкой на ощупь. Ненастоящей. Она не видела живую лошадь с тех пор, как попала сюда. Интересно, здесь все лошади ненастоящие? Что с ними случилось?

Она вспомнила Ветле и его деревянную лошадку, которая упала в Стридренну в тот раз, когда сломалась ель. Дыхание сперло. Все, что она знала, исчезло.

Хирка поставила лошадь на пол и вышла из гостиной. Здесь она чувствовала себя в безопасности. Не так, как обычно, но в безопасности. Стены были из камня, не из пластика. И не из стекла. Потолок пересекали мощные балки. Даже ковер на полу казался более знакомым, чем другие виденные ею ковры. Тканый. Из настоящей пряжи. Ковер, на котором приятно лежать. И вещи тоже правильно пахли.

Здесь царил порядок. Это было одним из подтверждений того, что Стефан врет. Он не живет здесь. Стефан не читал книг. Здесь не было ни одной пепельницы, а обувь в коридоре принадлежала женщине и ребенку.

Хирка натянула майку на живот. Она всегда закручивалась вокруг ее тела во время сна. Трусы тоже, но теперь перестали. Здесь перестали. Это одна из тех вещей, которые ей нравились в этом мире. Трусы. Они прекрасно сидели и не требовали подгонки. И они бывали голубого цвета, как те, что сейчас на ней. С нарисованными птичками. Ну и мир.

Гостиная делилась на две части книжным стеллажом. Хирка заглянула во вторую часть, где спал Наиэль. Он лежал на втором ярусе кровати. На животе. Его спина ходила вверх-вниз, когда он похрапывал.

Он был не один.

Там находился Стефан. Он стоял у кровати и смотрел на руку Наиэля, которая свешивалась вниз. Его когти покачивались перед лицом Стефана, и он пялился на них так, будто видел впервые. Он просто стоял и не шевелился. Его белое белье выделялось в темноте. И еще повязка на ладони. В руке он держал пистолет.

Хирка прикусила нижнюю губу. Что ей делать, спрятаться? Или сказать что-нибудь?

Против Наиэля у Стефана не было шансов. И он должен это понимать. Так зачем пытаться? И почему сейчас? Может быть, чаша его терпения уже переполнилась. Или дело в чем-то другом?

Кровь .

Хирка показалась в дверном проеме. Стефан повернулся к ней. Он предпринял инстинктивную попытку спрятать пистолет, но понял, что это выглядело несуразно, и оставил все как есть. Хирка ничего не сказала. Тело покалывало. Она знала, из-за чего. Беги или прими бой. Но Свартэльд научил ее, что это всего лишь ощущение. Она не сделает ни того, ни другого.

Только тело отреагировало на то, что она фактически ничего не знала о Стефане. Он принадлежал этому миру, но поставил себя за его рамки. Он находился в бегах, как и она. У него было мало имущества, и почти не имелось тех, кого он называл друзьями. Хирка слышала, как он разговаривает с Нильсом. И по телефону. Он всегда говорит, что дело окупится. Что он заплатит за услуги.

Стефан убрал пистолет в кобуру, прикрепленную к брючному ремню. Хирка повернулась к нему спиной, пошла вперед и уселась на край дивана перед окном.

Окно тянулось от потолка до пола и было похоже на дыру в стене. На дыру, в которую она могла вывалиться и упасть вниз, ко множеству сияющих огней. Огни в ночи. Машины. Уличные фонари. Мерцающий свет. Только дождь, бьющий в стекло, говорил ей, что между нею и миром снаружи есть преграда. Тонкий прозрачный слой стекла. Только он не давал ей свалиться туда, к людям.

Откуда-то донесся вой сирены, и Хирка попыталась оставить за пределами сознания все звуки, кроме шума дождя. Стефан какое-то время простоял у книжного стеллажа, потом сел рядом с ней.

– Тебе тоже не спится? – спросил он.

От него пахло свежим потом. Ее раздражало то, что ей нравился этот запах. Хирка наклонилась вперед, чтобы не видеть Стефана, но он сделал то же самое. Вновь откинуться назад было бы глупо, поэтому она осталась в прежней позе. Рядом с ним. Ее руки лежали на голых ногах. Локти Стефана упирались в колени.

– Он не настоящий, ты ведь знаешь? – тихо произнес он.

Хирка посмотрела на него.

– А ты? А я? – в ее голосе прозвучало больше злости, чем ей хотелось. – Я хочу сказать… Он существует. Он есть, так ведь? – сказала она чуточку теплее. – А раз он существует, значит, он такой же настоящий, как и мы. Если бы ты собирался перестрелять все то, что выделяется в этом мире, то начинать надо было бы с нас.