Кристина Кашор - Сердце королевы

– Двести сорок пять изданий, ваше величество, – сказал он, – за последние восемь лет.

Двести сорок пять из четырех тысяч тридцати одной? Она подсчитала: чуть больше шести процентов; около тридцати книг в год. Это означало, что каждые две недели Помер от руки записывал целую книгу – и даже чуть больше. На такое требовались титанические усилия, но это ведь нелепо; ему нужна была помощь. Батарея наборщиков на девяти или десяти печатных станках. Ему нужно было зачитывать вслух сразу десять разных книг, надиктовывая по одной странице для каждого пресса. Или по одному предложению? Как быстро наборщики выкладывают буквы? Как быстро кто-нибудь вроде Брен или Тильды может напечатать несколько копий и перейти к следующей странице? И… о, это было ужасно. Что, если Помер заболеет? Что, если он умрет? Ведь есть еще… три тысячи семьсот восемьдесят шесть книг, которые существуют лишь в Одаренной памяти этого человека. Вдоволь ли он спит? Хорошо ли ест? Сколько ему лет? При таких темпах на полное восстановление книг у него уйдет… больше ста двадцати лет!

Помер еще что-то говорил. Она с усилием вернулась в реальность.

– …Кроме уничтожения книг, король Лек также заставил меня отредактировать тысячу четыреста сорок пять изданий, ваше величество, убрав или заменив слова, предложения и фразы, которые посчитал спорными. Исправление подобных ошибок я пока откладываю до завершения своего нынешнего, более срочного дела.

– Конечно, – сказала Биттерблу, едва слыша.

В ней стремительно нарастало убеждение, что во всем королевстве нет книги, прочитать которую ей было бы важнее, чем те двести сорок пять, что переписал Помер, – двести сорок пять книг, возмутивших Лека до такой степени, что он стер их с лица земли. Тому могла быть лишь одна причина: в них содержалась правда. О чем-то, не важно о чем. Она должна была их прочитать.

– «Поражающее воображение путешествие Греллы к истоку реки XXXXXX», – добавила она с внезапным осознанием. – Лек заставил вас вычеркнуть слово «Делл».

– Нет, ваше величество. Он заставил меня вычеркнуть слово «Серебряная».

– Серебряная? Но ведь в книге говорится о реке Делл. Я поняла по ее расположению.

– Истинное название реки Делл – река Серебряная, ваше величество, – объяснил Помер.

Биттерблу уставилась на него в недоумении:

– Но ведь все называют ее Делл!

– Да, – сказал он. – Из-за Лека почти все зовут ее так. Они ошибаются.

Она оперлась обеими руками о крышку стола. Стоять без поддержки вдруг стало слишком трудно.

– Помер, – позвала Биттерблу, не открывая глаз.

– Да, ваше величество? – нетерпеливо отозвался он.

– Вы знаете в библиотеке альков с гобеленом, на котором женщина с алыми волосами, и со статуей девочки, превращающейся в замок?

– Конечно, ваше величество.

– Я хочу, чтобы туда поставили стол и чтобы вы положили на него все книги, которые успели переписать. Я желаю прочесть их и хочу устроить там свое рабочее место.

Биттерблу вышла из библиотеки, стискивая рукопись о шифрах так крепко, словно боялась, что она окажется видением, – словно бумаги могли испариться, перестань она прижимать их к груди.

Почти все, о чем рассказывалось в «Книге шифров», было Биттерблу уже известно – то ли потому, что она уже читала книгу раньше, то ли потому, что разного рода шифры были частью ее повседневной жизни. Вся личная переписка с Рором, Скаем, с друзьями из Совета и даже с Хильдой обычно шифровалась. Она к этому привыкла.

«Книга шифров» оказалась историей их появления и начиналась с рассказа о жившем многие века назад письмоводителе сандерского короля. Он заметил однажды, что на лепнине, опоясывающей стены его кабинета, насчитывается двадцать восемь уникальных узоров – столько же, сколько было букв в тогдашнем алфавите. Из этого родился первый в мире простой шифр с заменой символов, в котором каждой букве алфавита присваивался свой узор – и он успешно служил письмоводителю до тех пор, пока кто-то не заметил, как он, работая с бумагами, то и дело поглядывает на стены. Следом появилась идея с перемешанным алфавитом; он заменял настоящий алфавит, и для расшифровки требовался ключ. Этим методом Биттерблу пользовалась в переписке с Хильдой. Взять в качестве ключа, например, слова «солёная карамель». Сначала из ключа убирают повторные буквы, после чего остается «С О Л Ё Н А Я К Р М Е Ь». Затем, начиная с того места, где остановился ключ, добавляют остальные буквы обычного алфавита, пропуская уже использованные. Дойдя до последней, возвращаются к первой. Полученный алфавит – С О Л Ё Н А Я К Р М Е Ь Э Ю Б В Г Д Ж З И Й П Т У Ф Х Ц Ч Ш Щ Ъ Ы – и используют при написании зашифрованного сообщения, например, вот так:

…и тогда тайное послание: «Пришло письмо от леди Катсы» – превращается в «Г Д М Ф Э В Г М Ж Ш Ю В В З Э А Н М Ь С З Ж Ч».

Шифры, посредством которых Биттерблу общалась с Рором, основывались на той же системе, но работали на нескольких уровнях одновременно – в тексте одного письма использовалось сразу несколько разных алфавитов, а общее количество и порядок, в котором они вводились, опирались на постоянно меняющийся набор ключей. Сообщать эти ключи Биттерблу – аккуратно, так, чтобы поняла одна она, – входило в обязанности Ская, который присылал ей собственные зашифрованные письма.

Масштабы Одаренности Помера поразили Биттерблу – поразили до глубины души. Пожалуй, она никогда раньше не задумывалась, на что он способен. Но теперь на ее ладони лежал плод его Дара – возрожденная из пепла книга, в которой рассказывалось о десяти-двенадцати различных типах шифров и приводились примеры каждого, причем некоторые были ужасно сложными и почти все для читателя выглядели не более чем бессмысленной цепочкою случайных букв. «Неужели он понимает все, что читает? Или ему запоминается лишь картинка – символы и их расположение на странице относительно друг друга?»

На первый взгляд в рукописи не было ничего нового. И все же Биттерблу прочла ее от корки до корки, задерживаясь на каждой строке в попытке воскресить воспоминание о том, как они с Ашен сидели у огня и читали эту книгу.

Биттерблу продолжала сбегать по вечерам, когда удавалось выкроить время. К середине сентября Тедди стало лучше: он уже садился, а с помощью друзей даже переходил из комнаты в комнату. Однажды ночью, когда станок стоял без дела, Тедди пустил Биттерблу в лавку и научил печатать. Управляться с крохотными подвижными литерами было совсем непросто.

– Ты быстро схватываешь, – задумчиво пробормотал Тедди, пока она сражалась с точкой, не желавшей ложиться в форму нужной стороной.