Кристина Кашор - Сердце королевы

Помер презрительно фыркнул, потом с нежностью взял Касатика из рук По, собрал бумаги и демонстративно удалился.

– Никогда не оскорбляй чужую кошку, – мягко посоветовал По.

Биттерблу, не обращая внимания, помассировала голову под косами.

– По, – сказала она, – спасибо, что пришел. Могу я тебе кое-что поручить?

– Возможно. Что ты задумала?

– У меня два вопроса, – объяснила Биттерблу, – для двоих людей.

– Хорошо, – сказал По. – Холт?

Биттерблу тихо вздохнула:

– Я хочу знать, что с ним не так. Можешь спросить его, зачем он залез на подоконник у меня в башне, и посмотреть, что он думает о своем ответе?

– Пожалуй, да, – сказал По. – Как именно было дело?

Биттерблу открыла По воспоминание.

– Хм, – сказал он. – И в самом деле, очень странно. – Потом взглянул на нее; в его глазах вспыхнули ласковые огоньки. – Ты еще не знаешь, какой вопрос выбрать для Тиэля.

– Не знаю, – призналась она. – С ним все непонятно. Он такой непредсказуемый. Его все подряд выбивает из колеи, а сегодня он явился с кошмарным порезом на руке и увиливал от любых расспросов.

– Я могу сказать наверняка, что он тобою очень дорожит, Светлячок. Но если ты чувствуешь, что у тебя и вправду есть причина сомневаться в его надежности, я задам ему целую книгу вопросов, хочешь ты того или нет.

– Не то чтобы я ему не доверяю, – нахмурилась Биттерблу. – Просто он меня тревожит, но я не знаю почему.

По вынул из кармана небольшой мешочек и, развязав, протянул ей. Она достала оттуда мятную шоколадную конфету.

– Я выяснил, что у Данжола были родичи и связи в Истилле, Светлячок, – сказал По, покачиваясь на пятках и тоже угощаясь конфетой. – Что ты об этом думаешь?

– Думаю, что он умер, – бесцветным тоном отозвалась Биттерблу. – И что это не важно.

– Очень важно, – возразил По. – Если он замышлял продать тебя кому-то из Истилла, значит у тебя в Истилле есть враги, а это важно.

– Да, – сказала Биттерблу, снова вздохнув. – Я знаю.

– Ты знаешь, но тебе все равно.

– Мне не все равно, По. Просто мне сейчас и так есть о чем поволноваться. Если тебе не трудно…

– Да?

– Спроси Тиэля, почему он хромает.

На следующий день Биттерблу нашла, чем доказать Сафу свою полезность.

Она сидела в библиотеке – снова, – гадая, сколько раз еще ей удастся ускользнуть из кабинета в этот альков, прежде чем у советников иссякнет всякое терпение. На столе лежали двести сорок четыре рукописные книги, сваленные высоченными грудами; каждая рукопись была обернута в мягкую кожу и перевязана гибкой тесьмою. Под каждый узелок Помер заткнул карточку, на которой нацарапал название книги, автора, дату первого издания, дату уничтожения и дату восстановления. Биттерблу перекладывала рукописи, распихивая, отодвигая и раскладывая по стопкам, читая все названия. Книги о монсийских обычаях и традициях, монсийских праздниках, новой истории Монси до периода правления Лека. Книги философов, которые рассуждали о достоинствах монархии и республики. Книги о целительстве. Странная небольшая биографическая книжка о нескольких Одаренных, которые прославились тем, что скрывали от мира свой истинный Дар, пока правда не вышла наружу.

Было трудно определиться, с чего начать. «Знать бы еще, что я ищу», – подумала она и в тот же самый миг кое-что обнаружила. Это кое-что было не особенно грандиозным и загадочным – просто мелочь, но важная мелочь, и Биттерблу уставилась на нее разинув рот, едва веря, что вообще ее нашла. «Традиции поцелуя в Монси».

Такое заглавие фигурировало в списке Сафа – в списке вещей, которые он пытался вернуть подданным Данжола. И вот перед ней – сама книга, восставшая из небытия.

«Можно, пожалуй, и взглянуть», – подумала она, разматывая кожаные тесемки. Расчистив место в пятне солнечного света, она устроилась поудобней и начала читать.

– Ваше величество.

Биттерблу подскочила. Ее полностью затянуло описание четырех монсийских празднеств, посвященных тьме и свету: равноденствия весной и осенью и солнцестояния зимой и летом. Она привыкла, что праздник устраивали в дни зимнего солнцестояния, отмечая возвращение света, но, судя по всему, до эпохи Лека в Монси праздновали все четыре события. Люди одевались в яркие одежды, разрисовывали лица красками и, по обычаю, целовались друг с другом. Воображение Биттерблу задержалось на поцелуях, и было вдвойне неприятно, подняв голову, уткнуться взглядом в кислое лицо Помера.

– Да? – сказала она.

– Сожалею, но я не могу выдать вам брошюры о врачевании, написанные советниками, ваше величество.

– Почему?

– Они пропали, ваше величество, – ответил он, чеканя каждый слог.

– Пропали?! В каком смысле?

– В таком, что их нет на полках, на которых они должны стоять, ваше величество, – сказал он, – и теперь мне придется отвлечься от более важной работы и заняться их розысками.

Биттерблу задумчиво хмыкнула. На нее вдруг нахлынуло недоверие. Быть может, этих брошюр вообще не существовало. Вдруг Помер, прочитав ее список, выдумал всю историю ради собственного развлечения? Оставалось только надеяться, что это не так, ведь он убедил ее, что восстанавливает – в точности – правду, которую уничтожил Лек.

Когда Помер прервал ее в следующий раз, Биттерблу дремала, лежа щекой на все тех же «Традициях поцелуя».

– Ваше величество?

Она охнула и резко выпрямилась, потянув мускул в шее, который тут же отозвался болью. «Ай! Где…»

Ей снился сон. Когда она проснулась, сон начал растворяться, как часто бывает, и она едва ухватила его за хвост: ее мать вышивает и читает. И то и другое одновременно? Нет, Ашен вышивала, молниеносно перебирая пальцами, а Биттерблу читала вслух книгу, которую выбрала ей мать, – трудную, но ужасно интересную в тех местах, которые Биттерблу удавалось понять. Так они сидели до тех пор, пока их не нашел Лек. Он спросил о книге, выслушал объяснения Биттерблу, рассмеялся, поцеловал Биттерблу в щеку и шею, а потом забрал книгу и швырнул в огонь.

Да. Теперь она вспомнила, как погибла «Книга шифров».

Биттерблу потерла горло, как будто оно испачкалось. Потом помассировала ноющий узел мышц на шее, слегка опьяневшая от внезапного пробуждения и чувства уплывающей из-под ног земли.

– Что опять, Помер?

– Простите, что прерываю ваш сон, ваше величество, – сказал он, презрительно глядя на нее сверху вниз.

– Ой, да ладно вам язвить.

Помер шумно откашлялся:

– Ваше величество, вы все еще желаете перечитывать свои детские книги? Если да, я принес вам сборник небылиц о чудесных исцелениях.

– Отцовский?

– Да, ваше величество.

Биттерблу села прямо и принялась копаться в рукописях на столе, ища две книги о врачевании, которые Помер переписал. В этих книгах были изложены вовсе не небылицы, а факты.