Кристина Кашор - Сердце королевы

– Лорассимовый чай, – скомандовал он Дарби, который показался на лестнице со стопкой писем; его шаги гремели, будто удары молота, способного снести всю башню до основания.

– Ваше величество, – позвал Тиэль, когда Дарби ушел. В его голосе отчетливо слышалась тревога. – В последние дни творится что-то странное, я ясно вижу, что вы страдаете. Вас кто-то обидел? Может, вы поранились или заболели? Умоляю, скажите, чем я могу помочь. Прикажите, что мне сделать? Что сказать?

– Ты когда-нибудь утешал мою мать? – прошептала она. – Я помню, что ты иногда бывал с нами, Тиэль, но кроме этого – почти ничего.

На миг воцарилась тишина.

– Когда мой разум был чист, – сказал он, и в словах его звучала бездонная печаль, – я старался утешить вашу матушку.

– А теперь ты исчезнешь, да? Сбежишь из собственных глаз? – спросила она вызывающе, уставясь в эти самые глаза.

– Ваше величество, – сказал он, – какой прок, если мы оба исчезнем? Я здесь, с вами. Прошу, скажите мне, что происходит, ваше величество. Это как-то связано с тем пареньком, которого судили по ошибке? Вы с ним подружились?

В кабинет вошел Руд с чашкой чая, которую подал ей, тоже опустившись на колени.

– Ваше величество, скажите, что мы можем для вас сделать, – попросил он, взяв ее ладони. Он положил их на теплую чашку и накрыл своими.

«Вы можете рассказать мне, что видели, – безмолвно ответила она его доброму взгляду. – Больше никакой лжи. Хватит. Расскажите!»

Следом явился Раннемуд.

– Это что еще такое? – строго спросил он, увидев Тиэля и Руда на коленях возле кресла Биттерблу.

– Расскажите мне, – прошептала Биттерблу.

– Что? – огрызнулся Раннемуд.

– Что вы видели. Перестаньте меня мучить и скажите прямо. Я знаю, что вы были целителями. Что он делал? Расскажите!

Руд отпрянул от нее и наткнулся на стул.

– Ваше величество, – хмуро сказал Раннемуд, расставив ноги. – Не просите нас вспоминать это. С тех пор прошли годы, и мы примирились с прошлым.

– Примирились? – воскликнула Биттерблу. – Ни с чем вы не примирились!

– Он резал их, – выдавил Раннемуд сквозь зубы, – часто почти до смерти. А потом приказывал нам их лечить. Считал себя гениальным целителем. Думал, что превращает Монси в страну чудесных открытий, но на самом деле лишь мучил людей, пока они не умирали. Он был безумцем. Вы довольны? Стоило ли заставлять нас вспоминать об этом? Рискуя нашим рассудком и даже нашими жизнями?

Раннемуд подошел к брату – того трясло, из глаз лились слезы. Он помог Руду подняться, а потом едва не на руках вытащил за дверь. И вот она осталась одна с Тиэлем, который все-таки превратился в пустую оболочку – холодный и застывший, он все так же стоял на коленях рядом с ней. Это была ее вина. Между ними зазвучало что-то искреннее, а она все испортила вопросами, которые даже не собиралась задавать.

– Прости меня, – прошептала она ему. – Прости, Тиэль.

– Ваше величество, – сказал он через несколько мгновений, – обсуждать подобное вслух опасно. Прошу вас, будьте осторожнее в выборе тем для разговора.

Прошло две недели, но она так и не виделась с Сафом. Слишком много всего навалилось: вышивка, горы работы, болезнь По. А еще ей было стыдно.

– Мне снились просто замечательные сны, – сообщил По, когда она навестила его в лазарете. – Но не такие, от которых становится грустно, когда просыпаешься и осознаешь, что все было не взаправду. Понимаешь, о чем я?

Он лежал на пропитавшихся потом простынях, откинув одеяло, обмахиваясь распахнутой рубашкой. Следуя указаниям Мадлен, Биттерблу окунула кусок ткани в холодную воду, вытерла его липкое лицо и постаралась не дрожать, ибо очаг в комнате едва теплился.

– Да, – ответила она, покривив душою, потому что не хотела вываливать на больного брата собственные кошмарные сны – сны о том, как стрела Лека вонзается в спину Ашен. – Расскажи, что тебе снилось.

– Я был собой, – сказал По, – таким же, как всегда, с теми же умениями, пределами и секретами. Но я не чувствовал никакой вины за свою ложь, никаких сомнений, потому что сделал выбор – и выбрал лучший из вариантов, которые у меня были. Когда я проснулся, дышать стало немного легче, понимаешь?

Лихорадка затягивалась; то, казалось, ослабла, потом снова разгорелась – да еще сильней, чем прежде. Иногда, когда Биттерблу заглядывала его проведать, он дрожал, метался и говорил странные, бессмысленные вещи.

– У него видения, – сказала ей однажды Мадлен, когда По схватил Биттерблу за руку и закричал, что мосты растут, а река кишит мертвецами.

– Жаль, видения у него не такие приятные, как сны, – прошептала она, касаясь лба По, поглаживая мокрые от пота волосы, пытаясь успокоить.

Еще она жалела, что рядом нет Раффина и Банна, из которых вышли бы сиделки куда лучшие, чем из нее. И что нет Катсы, которая, уж конечно, растеряла бы всю свою злость, увидев По в таком состоянии. Но Катса скрылась в туннеле, а Раффин и Банн были на пути в Сандер.

– По приказу Ранды, – вскрикнул По. На этот раз он кутался в одеяла; его трясло. – Ранда отослал Раффина в Сандер свататься к дочери Мергона. Он вернется с женой, детьми и внуками.

– Чтобы Раффин женился на дочери сандерского короля? – воскликнула Биттерблу. – Да никогда в жизни.

Со стороны стола, где Мадлен смешивала одно из тех отвратных зелий, которыми она с таким энтузиазмом накачивала По, донеслось: «Ц-ц».

– Давайте спросим его об этом в другой раз, когда он перестанет бредить, ваше величество.

– А когда это будет, Мадлен?

Та добавила в миску пасту с кислым запахом, принялась размешивать и ничего не ответила.

Хильда тем временем заказала кузнецу Орнику копию короны. Он выполнил задание столь прилежно, что при первом взгляде на результат сердце Биттерблу радостно забилось: она решила, будто корону вернули, но быстро поняла, что копии не хватает солидности и блеска настоящего королевского венца, а драгоценные камни в ней – всего лишь крашеные стекляшки.

– Ой, – сказала она, – великие небеса, Орник хорош в своем деле. Ему, должно быть, случалось видеть корону.

– Нет, ваше величество, но Лиса, ясное дело, ее видела и описала ему.

– Выходит, мы и Лису втянули в эту свистопляску?

– Да ведь она видела Сафа в день кражи, ваше величество, а наутро хотела дополировать корону. Помните? Как же ее не втягивать? К тому же она полезная шпионка. С ее помощью я надеюсь вычислить этого самого Пугача, который, предположительно, держит корону у себя.

– И что нам удалось узнать?

– Пугач в основном занимается контрабандой имущества короны, ваше величество, самых разных сокровищ знати. Его семья в этом деле уже несколько поколений. Пока он про корону не заикается. Говорят, никто, кроме его людей, не знает, где находится пещера, в которой он живет. Это хорошо, ибо нам тоже нужна тишина; и плохо, ибо нелегко будет отыскать его и выяснить, что же, во имя холмов, ему надо.