Кристина Кашор - Сердце королевы

Она оторвала заусенец по живому и резко втянула воздух сквозь зубы.

– В общем, – начала она, обращаясь к Хильде, но не отрывая взгляда от растущей на пальце бусины крови. – Сегодня знакомого мне горожанина арестовали за убийство, которого он не совершал. Его оправдали, а после По привел его сюда, чтобы я могла с ним поговорить.

– Я успела увидеть, как он вошел, ваше величество, – сурово заметила Хильда, – до того как принц По прогнал меня в мои покои и велел оставаться там. С виду так отпетый разбойник. А когда он начал на вас орать и я вышла, чтобы вправить ему мозги, принц По опять меня выгнал.

– Его зовут Сапфир, – сказала Биттерблу, сглотнув комок в горле, – и он не знал, что я королева, пока не увидел меня сегодня в Высоком суде. Думал, я работаю на кухне.

Хильда прищурилась:

– Ясно.

– Он нам друг, Хильда, – беспомощно добавила Биттерблу. – Правда, уходя, он украл корону, но он друг.

– Я вижу, – сухо процедила Хильда, основательней устроившись в кресле.

– А я слепой, – сказал ей По немного невпопад, теребя мокрые сосульки волос. – Наверное, обо всем остальном ты уже и так догадалась, но если уж выкладывать всю правду, то тебе следует знать, что я вот уже восемь лет как не вижу.

Хильда открыла рот, потом закрыла.

– Я многое чувствую, – продолжал По. – Не только мысли, но предметы, тела, силы, энергию, окружающий мир, и потому чаще всего слепота не особенно мешает. Но из-за нее я не могу читать. Я не различаю цветов; меня окружают серые силуэты. Солнце и Луна слишком далеки, чтобы их чувствовать, а света я тоже не вижу.

Все так же безмолвно шевеля губами, Хильда сунула руку в карман и подала Биттерблу носовой платок. Через мгновение она вытащила еще один платок и сложила так тщательно и аккуратно, словно от точности соприкосновения его уголков зависел весь сегодняшний день. Когда она прижала его к губам, а потом промокнула глаза, По понурил голову.

– Что до короны, – сказал он, прочистив горло, – перед тем как я их потерял, они направлялись на восток – возможно, к серебряным докам.

– А в печатной лавке ты был?

– Я не знаю, где она, Биттерблу. Никто не показал мне карты. Представь ее сейчас мысленно, и я туда схожу.

– Нет, я пойду сама.

– Я бы не советовал.

– Я должна пойти.

– Биттерблу, – сказал По, теряя терпение, – я еще тогда посоветовал тебе с ним не встречаться, и кончилось тем, что он украл корону. Как ты думаешь, что он сделает на этот раз?

– Но если я не отступлюсь…

– А я тем временем буду караулить под дверью, готовый явиться на выручку, когда ему стукнет в голову – не знаю даже – выволочь тебя на улицу и завопить, что мальчишка в капюшоне – на самом деле ее величество королева? У меня нет на это времени, Биттерблу, и нет сил без передышки расхлебывать кашу, которую ты заварила!

Биттерблу встала. Губы у нее побелели.

– Может, мне тогда тоже стоит перестать расхлебывать твою кашу, По? Как часто мне приходится врать ради тебя? Как часто ты врал мне в первые годы нашего знакомства? Тебе-то самому нечего беспокоиться о чужой искренности. Ах, как это, должно быть, докучает – когда приходится нарушать свой покой ложью, чтобы помочь кому-то.

– Иногда, – проговорил По с горечью, – ты бываешь совершенно безжалостной.

– По мне, так собственной жалости тебе хватит с излишком. Из всех людей на целом свете ты лучше всех должен бы понимать, почему мне так нужно прощение Сафа. Я сделала с ним то, что ты постоянно делаешь со всеми. Не хочешь помогать, и ладно. Но не говори со мною так, будто я – дитя, которое бродит беспечно, разбрасывая игрушки. В моем городе и королевстве творится такое, о чем ты понятия не имеешь. – Внезапно Биттерблу снова села, унылая и подавленная. – О По, – сказала она, закрыв лицо ладонями. – Прости. Умоляю тебя, дай совет. Что мне ему сказать? Что делаешь ты, когда ранишь кого-нибудь неправдой?

Мгновение По молчал. А потом, кажется, усмехнулся – едва слышно и печально:

– Я прошу прощения.

– Это я уже сделала. – Биттерблу прокрутила в голове кошмарный разговор с Сафом. Потом прокрутила снова. – Ой. – Она в растерянности поглядела на По. – Я же ни разу не извинилась.

– Придется, – сказал он уже мягче. – А сверх того, тебе придется рассказать ему всю правду, какую только сможешь. Нужно всеми средствами убедиться, что он не использует ее против тебя. А потом позволить ему сердиться, сколько пожелает. Так поступаю я.

«Значит, мне придется окунуться в собственный стыд и в ненависть человека, который стал мне дорог».

Биттерблу задумчиво разглядывала оборванные заусенцы. Проблемы По вдруг стали казаться ей куда более понятными. Прижавшись к брату, она уткнулась лбом ему в плечо. Он крепко обнял ее мокрой рукой.

– Хильда, – спросила Биттерблу, – как долго мы сможем скрывать ото всех, что корона пропала?

Хильда поджала губы.

– Добрых несколько месяцев, – уверенно кивнула она наконец. – Едва ли ее кто-то хватится раньше, чем приедет с визитом ваш дядя, как вы считаете, ваше величество? В этих покоях бывают только ваши шпионы, слуги, друзья из Совета да я. И из всех этих людей я сомневаюсь лишь в паре-тройке слуг. Я сооружу что-нибудь и спрячу подушку под покров, чтобы с виду все было ладно.

– Не забывай, что от Сафа тоже многое зависит, – заметил По. – С него станется сделать глупость и раззвонить по городу, что корона не там, где ей полагается быть, Биттерблу. К тому же по пути в твои покои нас с ним видела куча народу.

Биттерблу вздохнула. Пожалуй, он и вправду мог такое сотворить, если достаточно разозлился.

– Надо разобраться, кто подставил его под подозрение.

– Да, – согласился По. – Хороший вопрос. Позволь мне самому поговорить с ним о короне, ладно? Пожалуйста. Я посмотрю, удастся ли мне выяснить хоть что-нибудь и об аресте. И еще, думаю, мне стоит побеседовать с тем лжесвидетелем, как считаешь?

– Да. Ладно. – Она со вздохом отстранилась. – Я останусь здесь. Мне нужно кое-что обдумать. Хильда, прогоняй и дальше моих советников, хорошо?

Оказавшись в спальне, Биттерблу принялась бродить из угла в угол.

«Возможно ли, чтобы Саф и вправду искренне считал, что это я пытаюсь заставить искателей правды молчать? Что это я за ними охочусь? После того, как мы скакали по крышам? После того, как я привела к ним Мадлен! Неужели он и вправду…»

Она одеревенело опустилась на сундук и стала вытаскивать из волос шпильки. «Неужели он и вправду думает, что я желаю ему зла?»

Массируя кожу головы и попутно превращая освободившиеся из плена волосы в растрепанное гнездо, Биттерблу с ужасом поняла, что вопрос поставил ее в тупик. У нее не было власти над мыслями Сафа.

«Он сказал, я не вижу, что натворила. Сказал, что я слишком высоко. Что подставила ему подножку. Что мы вовсе не были ни друзьями, ни равными».