Кристина Кашор - Сердце королевы

– А сейчас вы, должно быть, повеселились напоследок! Это что, развлечение такое – марать себя, якшаясь с простолюдинами, а потом прилюдно объявлять об этом? Не верится, что я так изводился впустую, – пробормотал он тише, снова шагая к Биттерблу. – Боясь, как бы не навредить ей ненароком. Думая, что она ни при чем!

Понимая, что поступает безумно и глупо, она положила ладонь ему на руку.

– Саф, клянусь, я не совершала всех этих ужасов. Я огорошена не меньше тебя. Я на вашей стороне! Я пытаюсь найти правду! И я никому не рассказывала всех подробностей… кроме По, – поспешно исправилась она, – и даже он не знает самого личного. О том, что я сбегаю по ночам, почти никому не известно!

– Опять вранье, – сказал он, пытаясь стряхнуть ее руку. – Отпустите.

Она вцепилась сильнее:

– Нет. Прошу тебя.

– Отпусти, – процедил он сквозь стиснутые зубы, – иначе я тебе врежу и опозорю себя перед принцем.

– Я хочу, чтобы ты меня ударил, – сказала она.

На самом деле ей этого вовсе не хотелось, но так, по крайней мере, было бы честно. Ведь ее воины его избили.

– Конечно, чтобы я загремел обратно в темницу.

Он выкрутился из ее хватки, и Биттерблу сдалась, отвернулась от него и в отчаянии обхватила себя за плечи.

Наконец она заговорила снова – тихим, ясным голосом.

– Я лгала, Саф, но вовсе не желая навредить тебе, или твоим друзьям, или другим искателям правды – никому, клянусь. Я выходила лишь для того, чтобы посмотреть, каков мой город ночью. Мои советники держат меня в башне, чтобы я оставалась ко всему слепой, а я хотела знать. Я не думала, что повстречаюсь с тобой. Не думала, что ты мне понравишься, что мы станем друзьями. А когда это случилось, как же мне было сказать тебе правду?

Она не видела его лица, но он, кажется, рассмеялся.

– Невозможная.

– Что? Что это значит? Объясни!

– Вам как будто чудится, что за те наши встречи, когда я не знал, что вы королева, мы стали друзьями. Что мы были равными. Но знание – это сила. Вы знали, что вы – королева, а я не знал. Мы вовсе не были равными, а что до дружбы… – Саф запнулся. – Ваша мать мертва, – произнес он совсем другим тоном – горько и безнадежно. – Вы врали мне обо всем.

– Я рассказала тебе то, что для меня дороже правды, – прошептала она.

Между ними протянулось молчание, гулкое, словно пустота. Словно пропасть. Оно длилось долго, очень долго.

– Даже если на миг допустить, что вы говорите правду, – сказал он наконец, – и что нападения – не ваших рук дело…

– Я говорю правду, – прошептала она. – Саф, клянусь тебе в этом. Единственное, о чем я солгала, – это мое имя.

Последовала еще одна небольшая пауза. А когда он заговорил снова, в его голосе звучала тихая печаль, которую она никак не могла увязать со знакомым ей Сафом.

– Но мне кажется, вы не понимаете, кто вы такая. Не понимаете, как все это серьезно и какую подножку мне подставили. В этом мире вы так высоко, что вам меня даже не разглядеть. Вы не видите, что натворили. – И Саф, обогнув ее, без предупреждения скользнул в переднюю и исчез за наружными дверями – так стремительно, что Биттерблу, вдруг оставшись одна, тихонько охнула от удивления.

Медленно опустив руки и обернувшись, она оглядела комнату, залитую полуденным светом. Она искала взглядом часы на каминной полке: сколько еще осталось вытерпеть, прежде чем можно будет спрятаться в постели, забившись под одеяла?

Но до часов дело не дошло, ибо она увидела, что с бархатной подушки пропала корона.

Биттерблу лихорадочно заоглядывалась – тело не желало признавать того, что разум понял мгновенно, – но короны, конечно же, нигде не оказалось. «Саф», – прошипела она, ринулась за ним через наружные двери и оказалась лицом к лицу с двумя ошеломленными лионидскими воинами.

– Что-то случилось, ваше величество? – спросил стражник по левую сторону.

А что она, собственно говоря, собиралась делать? Нестись как угорелая по замку, не имея ни малейшего понятия, куда он побежал, в надежде, что сумеет перехватить его где-нибудь во дворе? И что потом? На глазах у всех просить его, чтобы он был так любезен и вернул корону, которую прячет под курткой? А когда откажется, кинуться отбирать? Его снова схватят – и на этот раз уже за преступление, которое он в самом деле совершил.

– Все восхитительно, – ответила Биттерблу. – Это лучший день в моей жизни. Благодарю за беспокойство.

Потом она прошагала обратно и пинком открыла дверь в спальню, намереваясь спросить По, как он это допустил.

Ответ был очевиден. По спал.

Когда через час По влетел в ее покои, короны у него в руках не было.

– Где она? – прошипела Биттерблу с дивана, где провела все это время, отбиваясь от еды, которую пыталась запихнуть в нее Хильда, отсылая прочь озадаченных советников и обрывая заусенцы на пальцах.

По рухнул рядом с ней, промокший насквозь и помятый:

– Я его упустил.

– Упустил?! Как?

– У Сафа была фора, Биттерблу, а у самой стены его встретила сестра, и они побежали вместе, то и дело разделяясь. Да еще на улице дождь, он мешает сосредоточиться. И я не могу держать в уме все твои улицы, все дома, всех движущихся людей, одновременно следя за кем-то, кто все удаляется и удаляется. Я заблудился, пришлось вернуться. И все те сотни горожан, которым я повстречался, поражались мне, и всем хотелось знать, почему я мечусь по городу, словно безумец. Невозможно описать, как это отвлекает. Если б ты сама ощутила, как стремительно разносятся слухи, у тебя бы разум помутился. Огромное количество людей откуда-то знает, что Катса внезапно появилась в городе посреди ночи, выплакивая глаза, в платье Раффина, и увела коня за Крылатый мост. Каждый, кому я попадался на глаза, хотел знать, что такого ужасного я с нею сделал.

– Ко всему прочему, – раздался с порога голос, полный достоинства, – вы поглядите, на что он похож, ваше величество. Мне самой не приходилось бегать за молодыми людьми по городским улицам, но это, полагаю, не так-то просто, когда глаза утомились, а ноги отяжелели. У него такой вид, будто он вечность не спал, да и чему тут дивиться, когда его дама вот так взяла и исчезла? – Хильда подошла к столику, налила в чашу сидра и поднесла По.

– Она уехала, потому что я ее попросил, Хильда, – тихо сказал он, принимая чашу.

Хильда уселась напротив них и чопорно повела носом:

– Кто мне расскажет, что стряслось?

Биттерблу совсем запуталась. Выходит, По рассказал ей правду о себе? Или все раскрылось вот только что? Ожидал он этого вообще, или она застала его врасплох? Если бы вместо нее зашел кто-нибудь из лионидской стражи или шпионов, По открылся бы и им тоже? «Может, проще плакат из окна вывесить?»