Юрий Астров - Квинтовый круг [сборник litres]

Карлик поднял стакан, но, глянув на тарелку, опустил.

– Закус хреновый, – пришел он к выводу, – хотя, мне кажется, там еще что-то было…

Он соскочил со стула, подошел к холодильнику и открыл его.

– Ну, это уже кое-что, – сказал он, извлекая треугольный (видать, с сыром) бумажный сверток и бутылку «Фанты».

– На чем мы остановились? – задал он сам себе вопрос после того, как запил водку водой и зажевал сыром. – На деталях? Черт с ними, хотя некоторые из них задуманы неплохо. У нас мало времени, а дел еще много, так что – об основном. Я вклинил тебя между двумя враждующими мафиозными группировками довольно естественно. С одной из них у меня до сегодняшнего дня были нормальные отношения. Кстати, выдумка с очками-наушниками моя, а в остальном: эти похищения, выкупы – их самодеятельность. Я только от их лица выставил требование органам, чтобы с выкупом направили тебя, да еще пару раз вмешивался, чтобы довести твою бренную сущность в сохранности до конца фильма. И, как видишь, довел…

– Каким образом ты все это проделал? – во мне зашевелился инстинкт журналиста.

– О! – карлик назидательно поднял вверх указательный палец. – Глобальный вопрос, который легче задать, чем на него ответить, хотя… – он задумался, – если элементарно, как говорится, на пальцах, то можно. Смотри…

Карлик достал из пачки сигарету и подбросил ее над верстаком. Сигарета, кувыркнувшись в воздухе несколько раз, стукнулась торцом о верстак и осталась стоять.

– Ну и как? – самодовольно спросил меня карлик.

Я равнодушно пожал плечами – обыкновенный фокус.

– Ты думаешь, что это фокус? Думаешь, что дробинку в табак засунул? На проверь. – И кидает мне сигарету через верстак.

Я едва успел подхватить ее, по-собачьи звеня цепью.

– Заодно и покуришь, – сказал он, – а то я забыл тебе предложить.

Карлик и себе достал сигарету, закурил. Поняв, что у меня нет спичек, перебросил коробок. Закурил и я, положив спички на верстак.

Сидим и курим, как два слесаря, сбросившиеся на бутылку водки. «Прима» без фильтра показалась мне очень крепкой. Я слегка размял ее, прежде чем прикурить.

– Нет, это не фокус, – продолжил карлик, стряхивая пепел в тарелку с мясом. – Я могу это проделать с чем угодно и сколько угодно раз. Хоть с сигаретой, хоть с монетой, хоть с самолетом… Я могу подбросить монету миллион раз, и она миллион раз упадет на «орла» или «решку», как прикажу. В принципе, я не нарушаю законов природы, и монета может упасть миллион раз подряд одной стороной, но для этого потребуется такая серия бросков и столько времени, что все звезды успеют превратиться в пыль. Я уважаю природу, но я плюю на теорию вероятности, которую придумали люди, а не сама природа. Я – разрушитель теории вероятности!

Карлик увлекся, щеки его порозовели, сигарета потухла. Он пошарил глазами по верстаку, похлопал по карманам, но, вспомнив, что бросил спички мне, усмехнулся.

– А вот и повод, чтобы перейти ко второму «фокусу».

Карлик подался вперед, навалившись грудью на верстак, замер, и… коробок спичек пополз к нему. Пополз не равномерно, а небольшими короткими рывками, очевидно отрываясь от шероховатостей поверхности. На пути коробка оказалась станина тисков, так он обогнул ее и снова напрямик устремился к карлику. Тот прихлопнул его ладонью, как большого майского жука. – Ну а теперь как? – спросил он, раскуривая сигарету.

Я молчал, потому что на этот раз был действительно поражен, но не тем, что в своих руках держал спички и убедился в отсутствии каких-либо прозрачных нитей или магнитиков, а тем, что во время демонстрации волосы у меня на голове ощутимо тянулись по направлению к карлику, будто к наэлектризованной расческе.

– Это называется телекинез, – как первокласснику пояснил он. – Наука пока не разобралась, что это такое, да и не многие ученые признают подобные опыты достоверными, насмотревшись всяких шарлатанов. Но, как видишь, я им владею и могу передвигать предметы, значительно превышающие по весу спичечный коробок, находясь при этом на большом расстоянии от самого предмета.

Карлик налил половину стакана «Фанты» и торопливо, будто несколько дней обходился без воды, выпил.

– Ну и последний на сегодня номер программы, – объявил он, вытирая губы. – Посмотри на часы.

Я посмотрел и увидел на своей руке часы, хотя отлично помню, как Котя снял их, когда подключал меня к детектору лжи.

– Сколько? – спросил карлик.

– Четвертый час, – ответил я.

– Точнее!

– Три часа тридцать одна минута.

– Хорошо. А теперь, внимание! – секундная пауза. – Готово!

Я не понял, что «готово», только почувствовал легкое головокружение, как перед прыжком с парашютом.

– Ну а теперь сколько времени? – карлик заулыбался, и надо заметить, что зубы у него были ровные и белые.

Я посмотрел на часы и ответил:

– Три часа двадцать шесть минут.

Продолжая глупо улыбаться, карлик молча смотрел на меня. Он явно чего-то ждал. Пауза затягивалась.

– Что же ты не реагируешь, болван?! – разозлился карлик.

– На что я должен реагировать?

Карлик хлопнул себя по лбу.

– Это я болван, а не ты! – пояснил он. – Правильно замечено: если пьянка мешает работе – брось работу. Переместил его на пять минут в прошлое, но он не заметил этого, так как будущее у него стерлось. Ладно, внесем поправку. Внимание! (Это уже мне). Сейчас я переброшу этот вонючий подвал и все, что в нем находится, на пять, нет – на четыре минуты в будущее. Следи за минутной стрелкой!

«Ерунда какая-то», – подумал я, но стал смотреть на часы. Было двадцать семь минут четвертого.

– Готово! – объявил карлик.

Я даже не заметил, как минутная стрелка совершила скачок и на часах стало тридцать одна минута четвертого. И я все вспомнил…

– Вот и вернулись снова на круги свои, – сказал карлик и зевнул.

Я удивился столь резкой смене его настроения: только что с таким воодушевлением демонстрирующий свои феноменальные способности, он как-то сразу сник и потерял интерес к разговору. Подперев щеку ладонью, ссутулившись, карлик почти касался подбородком верстака. Поначалу я воспринял эту депрессию как естественную разрядку после сильнейшего умственного, а может, и физического напряжения, но, присмотревшись, понял, что он просто элементарно пьян. Волна алкоголя наконец-то прорвала возведенное карликом защитное поле и захлестнула мозг.

Карлик спал… Тихое, почти детское его сопение постепенно усиливалось, нарастало, превращаясь в грубый мужской храп. Но это уже не вызвало у меня никаких эмоций, никаких сопереживаний, кроме одного – меня самого потянуло в сон.

Но… звякнула цепь у меня на коленях, хотя я и сидел неподвижно, и привлекла мое внимание. С железом что-то происходило: звенья цепи шевелились, скользили друг по дружке, как-то вытягивались, приподымались, слипаясь, словно намагниченные. И на верстаке стало твориться что-то похожее на мультипликацию: пачка сигарет, спички, почти выпитая бутылка водки, стакан, тарелка, вилка, целлофан, бумага от сыра, сам сыр, бутылка «Фанты» – все двигалось, шелестело, позвякивало.