Юрий Астров - Квинтовый круг [сборник litres]

Первым делом Борнов просмотрел газеты вошедших, и Чертенок, промешкав, не успел выхватить «н» из редакторского экземпляра. Подскочил, когда стали разворачивать экземпляр начальника контроля.

«Хоть этому подстрою», – подумал Чертенок с досадой за свою нерасторопность и ковырнул буковку острым когтем.

– Ну! – только и смог выдохнуть Борнов, увидев опечатку в экземпляре, подписанном в печать.

– Что такое? – встревожился начальник контроля, вытягивая шею.

– Это ты у меня спрашиваешь, что такое?! – взревел Борнов, тыча в газету пальцем.

Тот увидел опечатку и невольно разинул рот. Только что, по дороге, он тщательно, подряд три раза, просмотрел каждую строчку информации о Борнове и был относительно спокоен за себя. Эта проклятая «н» стояла.

Стояла! Он видел ее, готов поклясться в том.

– Была, – проговорил он чуть ли не шепотом. – Только что смотрел – была.

– Дурачить меня вздумал? – спросил Борнов уже спокойно и ухмыльнулся. – Или зрение притупилось? Возраст, брат, возраст. Пора и на пенсию.

– Да я…

– Да-да, ясно. Кто подписывал номер?

– Глазастикова, – заторопился начальник контроля. – Двадцать лет проработала – и ни одного замечания. Не пойму, что с ней стряслось. Я за кадрами постоянно слежу, кадровый вопрос у нас… Что ж это с ней? Сам ведь не просмотришь весь материал, столько поступает… Да стояла же она, эта «н»! – закончил он едва ли не со стоном.

Все, кто находился в кабинете, посмотрели на него с сожалением.

– С твоей Глазастиковой разберутся, – сказал Борнов, поднимая глаза на человека в штатском.

– Конечно, – кивнул тот.

– В этих пачках, – продолжал Борнов, указывая на стол, – то же самое. Улавливаете умысел?

– Пожалуй, что так, – согласился человек в штатском. – Надо проверить. – И покосился на редактора.

До сих пор Борнов умышленно не обращал внимания на главного виновника, давая ему время «дойти до кондиции», и тот хорошо понимал свое положение, поскольку сам любил пользоваться этим верным приемом, постепенно теряя всякую сообразительность и покрываясь красными пятнами.

Наконец Борнов взглянул на него.

– Ну, что скажешь?

Собрав остатки духа, редактор попытался хоть немного выгородить себя.

– В моем экземпляре ошибки нет и не было, за это я отвечаю головой.

– И ответишь, – тут же сбил его с тона Борнов. – Продолжай.

– Я… я просто… Что касается редакции, у нас все на месте, у нас быть не могло. Опечатка в какой-то части тиража, значит, что-то случилось при печати. Возможно, делали новую матрицу.

– Что значит – возможно? Делали или нет?

– Мне ничего не докладывали, а проверить не успел – сразу по вашему вызову…

– Ладно, – прервал его Борнов. – Кто имеет прямое отношение к выпуску газеты?

– Многие. Это и линотипист, верстальщик, стереотипер, корректор и выпускающий, дежурный по номеру.

– И ты, – добавил Борнов.

– Но я читал, там не было и нет.

– И ты, – повторил он жестко.

– И я, – согласился редактор обреченно.

Он был в таком состоянии, что называется, созрел; скажи ему Борнов: «Ты дурак», и редактор покорно ответил бы: «Я дурак».

– Значит, так. Сваливать вину на печатников не пытайся. Ты редактор, и спросится с тебя. Далее. Все вы, как я погляжу, стараетесь выдать это безобразие за досадную опечатку. Ошибаетесь, не опечатка это – провокация! – произнес наконец Борнов это страшное слово, которое в корне меняло все, и в первую очередь – меру ответственности. – И разбираться тут будут те, кому положено, – добавил он.

– Мы немедленно займемся этим, – подтвердил человек в штатском. – Проверим всех.

– Да, всех, – кивнул Борнов и, чтобы окончательно добить редактора, уточнил, глядя на него: – Всех без исключения. А теперь все свободны. Разберитесь каждый по своей линии. Докладывать немедля.

– А мне? – подал голос начальник контроля.

– Тебе уже ничего не надо.

Когда кабинет освободился, вошла секретарша и сказала, что звонила жена, ждет на обед. Борнов взглянул на часы и досадливо поморщился.

– Скажите ей, что занят. Пусть обедают без меня.

Секретарша согласно смежила веки и тут же спросила:

– Где будете кушать?

Напоминание о еде пробудило в нем аппетит.

– Давайте сюда, – распорядился он.

Секретарша беззвучно удалилась, а Борнов отворил искусно вмонтированную в заднюю стенку кабинета – и опытный глаз не заметит – дверь комнаты отдыха, обставленной по новейшим образцам, с ванной и туалетом, с аквариумом и японским телевизором. Он открыл холодильник, неспешно прошелся усталым взглядом по этикеткам заморских вин и остановился на привычном коньяке. Настоятельно требовалось снять напряжение.

Секретарша принесла обед, пожелала приятного аппетита и оставила Борнова наедине с собственными мыслями, а точнее, с безмыслием, потому что после коньяка ни о чем не хотелось думать.

Покуда Борнов обедал, Чертенок спокойно расставил все собранные в пригоршню буквы на свои места и в оставшееся время решил поглядеть, что творится в редакции. Через минуту он проник в кабинет редактора.

Редактора было не узнать. Еще совсем недавно покорный, перепуганный и молчаливый, он грозно восседал в своем кресле, то и дело с грохотом опуская на стол увесистый кулак. Его замы, ответственный секретарь, заведующий отделом, выпускающий и прочие редакционные работники, как давеча он в кабинете Бор-нова, втягивали головы в плечи и робко оправдывались, представляя экземпляры газет, с которыми работали при выпуске. Но это не помогало, редактор продолжал метать громы и молнии. Выпускающий уже был понижен в должности с выговором, ответственный за выпуск отделался строгим выговором с занесением, остальные ждали своей очереди.

«Все как и должно быть», – решил Чертенок удовлетворенно. Хорошо изучив законы человеческих взаимоотношений, он знал ход дальнейших событий и потому задерживаться не стал – поспешил обратно, в руководящее Учреждение.

Борнов плотно отобедал – и раздражительность его поулеглась. Теперь он ждал докладов, чтобы наказать кого следует и заняться текущими делами. Хотя нет, какие уж там дела – выбили из колеи, мерзавцы!

Редактор не заставил его долго ждать, позвонил и начал докладывать:

– Я все проверил от начала до конца и не обнаружил ошибки. Матрица была единственной, и в ней все на месте, вот она, передо мной.

– А передо мной газета! – повысил голос Борнов, вновь начиная раздражаться. – Ты хочешь сказать, что в этом деле и виновных нет?

– Но их действительно нет, – выдавил редактор упавшим голосом.

– Такого не бывает. И чтобы ты это твердо усвоил, объявляю строгий! – И помолчав, уточнил: – Для начала.

Он бросил трубку и подумал: «А редактор недалек, если не постиг простой истины: вины может и не быть, но виновного всегда находить обязаны. Ошибся я в нем, ошибся. Надо подумать о новом».