Юрий Астров - Квинтовый круг [сборник litres]

*Попробуй по Южной *

*Я не таксист и всех переулков не знаю *

– И хорошо, что не таксист, елки-моталки! – оживился Таран. – Тут вам не у Проньки за столом: блины на оба бока маслом мазать.

Поворот, еще поворот, еще. Я сглатываю слюну вместе с кровью.

«Гнутый, из фазенды нам уже пора увезти и ликвидировать жмурика».

– Нашли время, – буркнул Гнутый.

«Завтра будет поздно. Пока вы пересидите на фазенде, Добролюбов отвезет жмурика и выбросит клопа возле заправки».

Гнутый сделал последний поворот и, затормозив возле металлических ворот, спросил:

– А с журналистом что делать?

«Вези с собой к Шлеп-Ноге».

Открываются дверцы «Жигулей».

– Ты тоже выходи, – говорит мне Гнутый.

Выходим, идем: Шлеп-Нога впереди, Гнутый рядом со мною, сзади Таран. Добролюбов остается в машине.

– У кого фонарик? – спросил Таран. – А то темно, как у негра в желудке.

– Не включать! – прошипел Гнутый.

Звякает калитка, входим во двор. Шлеп-Нога прошаркал к темному силуэту приземистого дома, долго не мог попасть ключом в замочную скважину. Выругавшись, подсветил зажигалкой, открыл дверь. Радостно заскулила собака, видать, была заперта.

– Зажги свою керосинку, – приказал Гнутый, – только убавь свет.

Когда на веранде загорелась керосиновая лампа, оказалось, что мы находимся в небольшом довольно-таки опрятном дворе, сплошь засаженном деревьями, кустарниками и цветами. Обитый узкими дощечками дом, рядом кирпичный гараж, заасфальтированная дорожка к калитке. Под деревьями среди роз водоразборная колонка.

Шлеп-Нога вышел из веранды и направился к гаражу. Крупный щенок немецкой овчарки, не удостоив нас вниманием, виляя не только хвостом, но и туловищем, устремился за ним. Он старался держаться справа от хозяина, потому что у Шлеп-Ноги левая нога была длиннее правой и он при ходьбе отбрасывал ее в сторону, будто косою срезая траву. Таран последовал за ним.

– Иди на веранду, – сказал мне Гнутый.

Я поднялся по деревянным ступенькам и вошел. Там на столе, носящем следы незаконченной пьянки, стояла керосиновая лампа. Вокруг ее стекла пульсировал зеленоватый рой мошки.

Гнутый зашел следом, положил на газовую плиту дипломат, сверху портативную рацию и вышел на крыльцо, буркнув на ходу: «Садись». Я сел на ближайший стул, слегка отодвинув его от стола, чтобы видно было через открытую дверь.

Заскрипели открываемые ворота гаража, и вскоре в освещенном пространстве появились согнутые фигуры Тарана и Шлеп-Ноги. Они несли что-то тяжелое, а что, я не видел: возвышались только их головы и спины над длинным подоконником остекления веранды. Но когда они вышли на дорожку к калитке, я рассмотрел, что они волокли. Это было голое человеческое тело, точнее сказать – труп, потому что живого человека так не носят: Таран, отвернувшись в сторону, держал его за пятки, а Шлеп-Нога вообще подхватил его не под мышки, а прямо за голову. По тому, что руки трупа не волочились по земле, я определил, что он уже успел закоченеть в той позе, в которой лежал в гараже.

Страх мгновенно перестроил работу моего организма, заставив выбросить в мышцы и мозг изрядные порции гормона надпочечников. Сердце заработало учащенно, а в голове, казалось, оба полушария стали прозрачными, будто изо льда.

Что я, как телок, даю покорно вести себя в убойный цех для удовлетворения садистских наклонностей маньяков? Один труп заталкивают в багажник Шлеп-Нога и Таран. Место в гараже свободно. Это для меня. Продуманный механизм действовал с четкостью конвейера на мясокомбинате.

Нет! – пружина злости была заведена во мне до отказа. Действовать! И не медля. В два прыжка сбить Гнутого с ног и к калитке, а там – дай бог ноги. Я стал приподыматься со стула…

Будто прочитав мои мысли, Гнутый поднял руку и показал мне какой-то странный кукиш.

– Сидеть, – спокойно, без эмоций, процедил он.

То, что я принял за большой палец, темный, как мне подумалось, от тени виноградного листа, оказалось частью короткоствольного пистолета.

Я опустился на стул, и пружина внутри меня рассыпалась, будто изъеденная скоротечной ржавчиной. Вспышка энергии оборвалась, уступая место апатии и безразличию, свойственным крупному рогатому скоту на предубойной площадке.

Гнутый, спрятав пистолет и не оборачиваясь, пошел к калитке. Щенок побежал рядом. Что-то сказав Добролюбову, все это время сидевшему в машине, Гнутый возвратился во двор. Хлопнула крышка багажника. «Жигули» сразу же отъехали.

Скрипнув ступеньками, Гнутый вошел на веранду и сразу же к рации.

– Отъехали, – доложил он и сел на стул к столу.

«Долго телились. Ладно, отдыхайте».

Во двор вошли Таран и Шлеп-Нога, который закрыл калитку на щеколду. Они подошли к водоразборной колонке и поочередно стали мыть руки. Щенок пятился от брызг и тряс головою. Все его естество олицетворяло радость жизни. Закончив мытье, они зашли на веранду, сели за стол. Таран вытер руки о подол рубашки, Шлеп-Нога взял висевшее на спинке стула замызганное полотенце.

– Ну, теперь хоть пожрем по-человечески, – сказал Таран, разливая в стаканы водку из открытой бутылки.

– Только по-быстрому, – решил Гнутый, пододвигая к себе баночку рыбных консервов, – засиживаться не будем.

Не чокаясь, выпили, захрустели зеленым луком, огурцами. Постучав по бутылке пальцем, Шлеп-Нога обратился ко мне:

– Глотнешь для дезинфекции?

Я отказался. Таран оторвался от куска вареной свинины и, прикинув в уме, что количества оставшейся водки явно маловато, одобрительно сказал:

– Он у Давида «Наполеон» пил, что ему самопальная водка.

И тут до меня дошло, что я их видел позавчера… нет, вчера (еще только одиннадцать) в самолете. Это Гнутый предотвратил панику. Не вписывался в ту компанию Шлеп-Нога, да его там и не было. Еще цепочка совпадений и накладок, как с Витой и костылями.

– Вот что, парень, – обратился ко мне теперь уже Гнутый, – мы ничего против тебя не имеем. Работа такая, сам понимаешь. Так что, извини, если что не так…

– Насколько я понимаю, – впервые заговорил я с ними, – работа ваша со мною закончена, деньги получены, можете пересчитать и меня отпустить.

Гнутый перестал жевать, вытер губы ладонью.

– А вот в этом вопросе твое желание и наша возможность не совпадают. Они, образно говоря, в раскорячку.

– Что вы собираетесь со мною делать? – спросил я напрямик.

– Понятия не имею, – ответил Гнутый, ковыряясь вилкой в баночке.

– А кто имеет?

– Начальство, – Гнутый указал большим пальцем в потолок, и было неясно:

бога или пахана имел он в виду. – Но можешь не волноваться, потому что приказано доставить тебя живым и невредимым, – и сразу переменил тему, – а что это наши «верные друзья» замолчали? Опять эта хреновина бузит?