Юрий Астров - Квинтовый круг [сборник litres]

Мастер, очевидно, воспринимал это как издевку, которую необходимо перетерпеть молча. Ведь ему еще нужно зарыть могилу… Пока не рассвело.

– Так вот, мастер, – приступил Гнутый к самой сути, – сколько официально жмуриков проходит за сутки через твое заведение. Пятнадцать, двадцать?

– Обалдел, что ли! – возмутился мастер. – Да не более семи.

– Врешь! Но не будем мелочиться: примем за основу – десять.

– Ну и что?

– А то. Просчитаем и этих десятерых, – Гнутый засмеялся, – как тех десять негритят.

Тихая работа двигателя убаюкивала, и я уже чувствовал себя не измотанной напряжением жертвой, а чуть ли не сотоварищем Гнутого и с любопытством прислушался к диалогу.

– Считай, если тебе нужно, – зло сказал мастер.

– Загибай пальцы, – Гнутый поднялся с капота, давая понять, что дальнейший разговор будет серьезным. – За незаконное подселение сколько берешь?

– Пятьдесят, – начал торговаться мастер.

– Сто, – поправил его Гнутый. – А за то, что укажешь номер могилы ближе к проезжей части? Или «смилостивишься» и дашь растерявшимся родственникам, забывшим дома свидетельство о смерти?

– Но не все же забывают, – возразил мастер.

– Большинство, но я не ввожу поправочный коэффициент, компенсируя такими неучтенными мелочами, как молоток для заколачивания крышки гроба, которого, как ни странно, не окажется у водителя катафалка потому, что ты с ним договорился заранее, или ведерко, чтобы набрать воды для цветов. А сбор пустых бутылок? Да это же Клондайк!

– Бутылками я не занимаюсь, – угрюмо заявил мастер.

– Знаю. Этим у тебя занимается Маргарита, но пьете-то вместе.

– А тебе какое дело, с кем я пью? – завелся мастер, и я прямо кожей ощутил, как ему не терпится, чтобы мы поскорее убрались.

– Не перебивай старших.

Мастер устал стоять и прислонился к ограде соседней могилы.

– По нашим подсчетам, – будто читая лекцию на курсах бухгалтеров, монотонно продолжил Гнутый, – ты заколачиваешь в день более двухсот рублей.

– Считай лучше свои деньги!

Гнутый щелкнул окурком, и он по светящейся траектории упал к ногам мастера.

– Я именно их и считаю, эти самые свои деньги, которые ты задолжал мне за два месяца.

– Я работаю через сутки, а кроме того, был неделю на больничном.

– Больше ты болеть не будешь, – многозначительно сказал Гнутый, и мастер, почувствовав в этой фразе скрытый смысл, угрозу, оторвал задницу от ограды и выпрямился.

– Это почему же? – угрюмо спросил он.

– Потому что смерть – самое универсальное лекарство от всех болезней, – чужими, книжными словами ответил Гнутый. – Я тебя сколько раз предупреждал?

– Два.

– Врешь! – психанул Гнутый и засунул руку в карман куртки.

Это движение не ускользнуло от внимания мастера, и он завертел головою, словно прикидывая, в какую сторону прыгнуть.

– Да отдам я тебе эти бабки, – заволновался мастер, – дай хотя бы неделю!

– Ты же знаешь, что больше трех раз не напоминают. И я уже отключил счетчик.

Увидев, что Гнутый вынул руку из кармана, мастер сделал какое-то резкое движение, будто насыпной грунт осел под ногою.

– Не дергайся! – произнес Гнутый и клацнул стволом пистолета. – Подойди ближе.

– Куда? – прохрипел мастер: спазмы страха сдавили горло.

– К краю…

– Зачем? – снова спросил он, но как кролик под взглядом удава, сделал два шага к могиле.

– Чтобы после не таскать тебя за ноги, – ответил Гнутый и поднял руку. – Как говорили в таких случаях? – глянул он на нас через плечо. – Именем закона?..

И замолчал, но выстрел вслед за этим не последовал. Я сразу подумал, что Гнутый все это просто разыграл. Он действительно опустил руку с оружием, но, повернув голову в нашу сторону, неожиданно прошептал в несвойственном ему тоне:

– Что это? – И спрыгнул с капота.

– Баба… – словно отвечая на вопрос Гнутого, так же шепотом произнес Шлеп-Нога.

Я перевел взгляд с мастера на лежащий рядом труп женщины, и, образно говоря, волосы зашевелились у меня на голове…Одна рука ее была поднята ладонью к лицу. Казалось, что она прикрывает глаза от света.

– Чего баба? – не понял Таран, но когда увидел, как эта рука оторвалась от лица и стала совершать плавные движения, словно что-то рисуя в воздухе, откинулся на спинку сиденья. – О! – только и смог произнести он.

– Я… завтра… достану деньги, – заговорил мастер, поняв, что ему дана отсрочка и теперь нужно закрепить ее уверениями, – и сам принесу тебе.

Пауза затягивалась.

Женщина между тем перестала жестикулировать, приподняла голову и после двух попыток села. Сдвинув ноги и одернув подол платья, она, как после тяжелой работы, сделала глубокий вздох.

Мастер обернулся… и увиденное было последней каплей для его психики: сознание померкло, как свет выключенной электрической лампочки. Он даже не вскрикнул, завалившись в темный провал могилы. Глухой удар о гроб и все…

Женщина поднялась на ноги, отряхнула платье и посмотрела в нашу сторону. Это была Вита…

Не выдержав ее взгляда, Гнутый, еще больше ссутулившись, осторожно, будто боясь нарушить хрупкое равновесие, стал пятиться к открытой дверце машины.

Вита посмотрела по сторонам, увидела рядом воткнутую в землю лопату, взяла ее.

Гнутый сел на свое место.

– Это черт знает что, – нервно произнес он, не боясь показаться растерянным.

Вита, став к нам боком, не торопясь, стала засыпать могилу.

Шлеп-Нога, не теряя времени на разворот, включил заднюю скорость и газовал до тех пор, пока не оказались на первом перекрестке.

Лишь когда впереди перестало маячить белое платье, к моим спутникам возвратился дар речи: «Вот это да!», «Волосы дыбом», «Как она его»… «Доигрался мастер».

– А ты правда хотел его пристрелить? – спросил Шлеп-Нога Гнутого, когда мы поравнялись со старыми участками кладбища.

– Да ну, зачем, – ответил Гнутый, доставая сигарету. – Просто попугать хотел, а оно совсем по-другому вышло.

– А ведь он там может задохнуться, – заметил молчавший до этого Таран.

– Конечно, если та сверху много насыплет, – согласился Гнутый.

– А тогда на его место кто?

– Святое место пустым не бывает. Желающих много. Отбирать будем на конкурсной основе. Ты не хочешь стать мастером?

– Не! – усиленно замотал головою Таран. – На кой хрен мне это нужно. И по мне, лучше живые бабы, чем мертвые.

Два толчка по трубам поливочного водопровода. Поворот возле лесополосы. И в этот момент машина завиляла, теряя скорость, будто въехала на песок.

– Поймали, – выругался Шлеп-Нога, останавливая «Москвич» и открывая дверцу.

Гнутый вышел вместе с ним.

– Гвоздь, наверное, – предположил Таран и зевнул, – теперь запаску нужно ставить.