Скотт Оден - Стая воронов [litres]

– Не теряй надежды, ярл! – крикнула Этайн, когда датского вождя протащили мимо нее.

Оспак свирепо улыбнулся в бороду. Его подвели к липкой от крови дыбе, вокруг которой лежали кучей изломанные и изрезанные тела.

Этельстан остановился у алтаря. Он искоса посмотрел на Этайн, но отвел взгляд, когда к нему подошел лорд Бадона. В том, как он застыл, пряча глаза, чувствовался страх перед вассалом.

– Милорд.

– Мне нужно больше язычников, Этельстан.

Помедлив, рыжебородый капитан помотал головой.

– В Уссексе их больше не осталось – только банда разбойников, с которыми шла эта . Вы узнали у нее, где они прячутся? Кто ими командует? Или кто укрывает? Ведь, скорее всего, кто-то им помог.

Хротмунд медленно повернулся. Его потусторонний взгляд застыл на Этайн. Глаза загорелись.

– Говоришь, банда разбойников? Нет, об этом ведьма упомянуть забыла.

У Этайн скрутило живот от страха.

– Он ошибается, лорд Хротмунд. Не было никакой банды. Нас было всего двое.

– Ложь! – зарычал капитан. – Ее сообщники убили шестнадцать моих людей – и это не считая славного Кюневульфа! Ни один человек не смог бы сделать это в одиночку! Одолжите мне щипцы и каленое железо, милорд. Я еще заставлю ее сознаться.

– Интересно, – произнес Хротмурд. Его губы медленно изогнулись в улыбке.

Этайн дернулась, загрохотав кандалами.

– Я клянусь, милорд, Христом клянусь, что со мной был лишь тот, кто меня похитил. Я…

Вдруг стены собора сотряс ужасный взрыв. Повалились камни, загудел, подвывая, ветер. Закричали люди. Земля под ногами затряслась, заходила ходуном, словно вокруг Бадонской скалы обвился тугим кольцом Мировой змей. Столб опрокинулся – Этайн упала на колени, на нее брызнули сотни деревянных щепок. Ее крик слился с испуганными криками остальных. Она задыхалась от пыли, воздух наполнился вонью серы. Зазвенело стекло – это цветные светильники попадали на пол, усыпая осколками неф. Колонны в виде деревьев затрещали и рухнули. Замигали и потухли факелы. Сквозь шум Этайн расслышала, как Оспак выкрикивает имя Одина.

Мир качался и трясся, к голосу Оспака присоединился шепот тысячи призрачных голосов, взывавших с ним в унисон на тысяче языков, свистевших и шипевших с ненавистью и страхом. Свернувшаяся калачиком в темноте Этайн поняла, что в Бадон пришло что-то древнее и жаждущее мести.

Землетрясение было поистине ужасающим. Гримнира поразило то, сколь внезапную и сокрушительную силу обрушил на Бадон Пастух холмов. С оглушающим грохотом сотрясалась и ходила под ногами земля; хотя фундаменты зданий были крепкими – насколько крепкой может быть работа человека, – его древние стены не устояли перед атакой Пастуха. Время не пощадило заложенные еще римлянами камни, и теперь они обваливались, с треском утягивая за собой заплатки из кирпичей и дерева. Оставшиеся без опоры защитные башни покачнулись и рухнули, внутрь хлынули камни, которые с равным бесстрастием крушили дерево, солому, штукатурку и людские тела. Крепостной вал пошел трещинами, и чем больше осыпалась водопадом земля, тем шире они становились.

Укрепления Южных городских ворот обвалились внутрь на глазах у Гримнира. Искры упавших факелов рассыпались по руинам, освещая поднявшееся в воздух облако каменной крошки – смертельную смесь пыли и остатков пролитых за века на землю смолы, битума и масла. Гримнир прикрыл глаза от обжигающего пламени внезапной огненной бури, радуясь, что ему не пришлось быть в ее центре. Он не чувствовал ни капли жалости к тем, кто сейчас пекся заживо в этом подобии каменной печи или горел за ее пределами. Эти люди были его врагами, и на его месте они бы сплясали на его могиле.

Но это бедствие кончилось так же быстро, как и началось. Пастух холмов прекратил колдовать, и земля вновь легла на каменные кости, словно саван на покойника.

– Путь свободен, каун, – донесся усталый голос из-под камней круитни. – Не мешкай. Следуй за духами и возвращайся с моим непокорным рабом.

Долго упрашивать его не пришлось. Он пустился бежать, прорываясь сквозь густые заросли на прямую, как стрела, дорогу, ее булыжники потрескались и лежали теперь кое-как. Проворный Гримнир поспешил к перекрестку, где дорогу пересекали следы повозок, перескочил обломки поваленного каменного креста. С освещенного пламенем неба хлынуло вниз воронье море, низко крича, словно окрыленное победой войско. Они указывали путь; Гримнир обошел кругом объятые огнем руины Южных врат и поднялся по стене, карабкаясь по засыпанной булыжниками трещине. Слева от него, на переживших атаку остатках перил сидела кучка одетых в кольчуги мужчин. Никто из них и не подумал остановить его. Они, кажется, даже его не заметили, ошеломленные неожиданным ударом, который нанесла им сама земля.

Вокруг царил полный хаос. Небо лизали языки огня, из бывших когда-то сараями погребальных костров соломы и дерева вился едкий дым, и его удушающая пелена, наведенная божьей рукой, скрывала под собой тысячи небольших трагедий. На улицах лежали распростертые тела бледных, залитых кровью людей, которым размозжило булыжниками череп или позвоночник. Другие плавали в потоках воды, застигнутые врасплох кипятком, которые хлынули из подземных пещер на узкие улочки, обваривая заживо всех на своем пути. Третьих, лежащих теперь с перекошенными лицами, удушили смертельные пары, поднявшиеся в воздух из щелей, пробитых камнями.

Обезумевшие от горя выжившие бродили между деревянных и каменных завалов в поисках дорогих им людей; дети пытались разбудить мертвых родителей, женщины рыдали над телами детей. Псы тянули за сапоги погибших хозяев или в ярости носились среди коз и коров, лишившихся вдруг пастухов.

За воплями агонии и криками о помощи Гримниру слышались страшные тени призрачных голосов, на дюжине языков зовущих его по имени. Он пошел на звук к рухнувшему сердцу Бадона, к огромной Скале, где огнем маяка горели развалины собора. Треснувшие ступени вели к окованным железом дверям, теперь распахнутым и висевшим на сломанных петлях. Кучами громоздились деревянные леса и каменные глыбы фасада, принесшие ужасную смерть тем, кто пытался сбежать через брешь. Со сломанных жаровен капало кипящее масло – оно разлилось пылающим озером, и отблески играли на восковых лицах мертвецов. Кучка выживших – покрытые пеплом, пылью и запекшейся кровью слуги и знать – со всех ног удирала прочь.

Гримнир с рыком растолкал их, словно овец, и направился к горящему сердцу собора.

Поперечный неф озарило пламенем. Выбравшаяся из-под обломков Этайн была рада и этому зловещему свету. Окованный железом столб, накренившись к стене собора, спас ей жизнь. Он принял на себя вес рухнувших с потолка старых дубовых бревен, которые, в свою очередь, уберегли ее от града отделочных камней и кирпича. Один из толчков разбил кольцо цепи, приковывавшей ее к столбу; несмотря на кандалы, дрожавшая всем телом Этайн смогла выползти из-под развалин.