Наталья Осояну - Звёздный огонь [litres]

– Ох, ваше высочество… – пролепетала она. – Я, право, не знаю…

– Говори! – потребовал принц, не заметив, что не попросил, а приказал.

Большие глаза компаньонки широко раскрылись, в них блеснули слезы, однако сопротивляться приказу девушка не могла.

– Я не люблю предателей, – произнесла она тихо, но уверенно.

Да, чего-то в этом духе он ждал…

– А кого я предал? Нет-нет, не торопись отвечать. Я знаю точно, что отец меня очень любит… пусть даже эта любовь у кого-то может вызвать оторопь. Тогда, три года назад, я сбежал, потому что испугался, но сейчас все изменилось. – Амари помедлил. – Сейчас я не могу его бросить – он болен, он страдает! «Невесту ветра» я сумел отстоять, равно как и Умберто… с остальными моряками тоже можно будет что-то придумать… Эсме отец не тронет, он ведь знает, что возможности целителей не беспредельны… а Кристобаль Фейра сам выбрал свою судьбу. Так кого же я, по-твоему, предал или предаю?

– Это просто, ваше высочество, – прошептала Фаби. – Самого себя.

Праздник начался, когда с оглушительным грохотом, воем и свистом в ночное небо взмыли огненные шары, чтобы где-то высоко взорваться, превратившись в огненные призраки. Огромные золотистые драконы сражались друг с другом; распускались алые розы; сияющие шары всех размеров и цветов взлетали, сталкивались и превращались в новые созвездия. Под конец явились птицы – символы всех кланов, поклявшихся капитану-императору в верности. Ризель не забыла о Воробье, и Фаби, наблюдавшая за удивительным фейерверком вместе со своей госпожой, это оценила.

– Спасибо, ваше высочество, – прошептала она, но Ризель сделала вид, что не слышит.

Этой ночью принцесса вновь была в белом с головы до ног, и лишь благодаря изящной серебристой вышивке по краю подола ее наряд не походил на траурный.

– Твоя повелительница затеяла опасную игру, – сказал Рейнен Корвисс, невзначай задержавшись возле Фаби.

Она промолчала, но заметила кое-что странное: взгляд ворона-алхимика был полон… жалости. Но к кому же он ее испытывал? Фаби ощутила тревогу, впервые подумав, что этот неожиданный праздник может закончиться чем-то и вовсе из ряда вон выходящим.

Однако ей пришлось оставить размышления: она должна была внимательно следить за принцессой, чья сверкающая белая фигура отчетливо выделялась в пестрой толпе придворных. Ризель изредка оглядывалась, всякий раз удовлетворенно кивала, увидев компаньонку где положено, у себя за спиной, и шла дальше – приветствовать гостей, выслушивать комплименты, отдавать указания помощникам.

Тенью следовать за ее высочеством, быть рядом, защищать любой ценой.

Дождавшись угощения, Фаби облегченно вздохнула.

Когда высокие двери пиршественного зала распахнулись, никто не сдержал возгласа удивления: всего-то за сутки это место изменилось до неузнаваемости, и теперь один лишь взгляд на роскошное убранство и ломившиеся от яств столы заставлял вспомнить о пирах, которые устраивали древние короли из легенд. Все три дня, пока шли приготовления к празднику, по дворцу ходили слухи о том, что его величество намерен затмить своих предков, и теперь гости капитана-императора убедились, что это и впрямь так.

– Прошу! – немного театрально воскликнул Аматейн и протянул руку супруге.

Алиенора ответила на его жест, но на самом деле соприкоснулись они едва ли кончиками пальцев. Те, кто стоял ближе всех, заметили: императрица вздрогнула, а в ее взгляде, устремленном на мужа, не было и тени любви, один лишь страх. Однако ритуал есть ритуал, поэтому в пиршественный зал они вошли первыми, рука об руку.

Фаби последовала за принцессой, стараясь не смотреть в сторону Амари. Ее обуревали злость и жалость – он приказал , хотя мог бы и не использовать дар Цапли по такому поводу… и все же она жалела его. «Между нами есть что-то общее, – думала она. – Мы оба слабые. Амари, может, когда-нибудь и станет правителем, но пока что его сила чего-то стоит лишь против таких, как я».

У стола, который предназначался для капитана-императора и его приближенных, Ризель остановилась, и почему-то Фаби сразу ощутила, что принцесса в растерянности. Подойдя, она услышала, как ее высочество еле слышно шепчет:

– Поменяли… но почему?

Что именно поменяли, Фаби узнала в самом скором времени: расположение мест.

По правую руку от капитана-императора, как и предполагалось, должен был сидеть Амари, а вот Ризель изгнали на другой конец стола, к матери. Фаби, разумеется, последовала за своей госпожой, с любопытством поглядывая назад: кто же заменит принцессу? Витес, сидевший рядом с пустым местом, выглядел очень довольным; понятно, кто устроил эту перестановку так, чтобы Ризель не узнала.

– Тебе не кажется, что он расставил нас, как фигуры на шахматной доске? – тихонько спросила Ризель. – Я знаю всего одну фигуру, которая достойна сидеть по левую руку от капитана-императора. Но мне не верится, что я и впрямь ее увижу на этом месте.

Вероятно, другие гости думали о том же, потому что их лица выражали недоверчивое изумление. Никто из них, однако, не осмелился задать капитану-императору прямой вопрос – такой привилегией обладали немногие, но и они слишком уж растерялись. Ризель молчала, молчал Рейнен, а ее величество Алиенора была лишь рада тому, что ее отделяло от супруга весьма приличное расстояние, и не собиралась по доброй воле затевать с ним разговор.

«Что ж, немного подождем», – подумала Фаби и оказалась права: когда все гости уселись, капитан-император обратился к ним с небольшой речью. Она заметила краем глаза, как Ризель сжала кулаки, и почувствовала страх – настал подходящий момент для того, чтобы наказать принцессу за то, что произошло три года назад, причем наказание могло быть очень изощренным. Чего стоило его величеству объявить о помолвке дочери с кем-нибудь, кого она ненавидела? С Эйделом из клана Орла, к примеру. Или с Торрэ Торном, чья уродливая физиономия приводила в дрожь не только Фаби…

Но капитан-император говорил о возвращении Амари как о чем-то естественном, спланированном заранее, и никого не обвинял. В завершение речи он сказал:

– Теперь я хотел бы сообщить всем вам неожиданную новость. Как известно, много лет назад одно из самых могущественных семейств Десяти тысяч островов попыталось устроить переворот в Империи. Замыслы этого семейства были раскрыты… Но не будем о прошлом. Не все погибли тогда, кое-кто остался – и при помощи него я намерен положить конец многолетней вражде. – Аматейн обвел притихших магусов долгим взглядом. – Этим вечером у нас особенный гость!

Вновь отворились двери, и в пиршественный зал вошел магус, которого сопровождали двое стражей. Фаби не сразу поняла, что это Кристобаль Фейра. Феникс, с ног до головы одетый в черное, казался не то пятном, не то дырой на фоне придворных, блиставших нарядами; двигался он медленно и заметно прихрамывал, его руки были скованы за спиной – изувеченные пальцы отчасти прятались под широкими манжетами куртки, но длинные когти все же виднелись. Его глаза оставались завязанными.