Антон Демченко - Шаг второй. Баланс сил [litres]

– Стабилизация! – хрипло выдал динамик голосом Свена.

– Вижу, – себе под нос отозвался я. Рост аномалии прекратился.

– Отсчёт! – вновь разнёсся голос рыжего. – Девять, восемь…

Из белёсого марева, взбудоражив ментал, хлестнуло потусторонним. Холодный туман заскользил над полом, скрывая его под собой. Котяра уже не шипел, тихо рычал… а я слушал отсчёт.

– Ноль… минус один, два…

Я почувствовал, как под ногами дрогнул пол, и туман поймал эту вибрацию, заколебался, словно желе… сейчас, за стеной с натугой завыл поглотитель – то самое «техсредство», но здесь его воя не слышно. А вот лаборантам, сидящим рядом с агрегатом, не позавидуешь. Звук у этой «дуры» жутко противный, как у бормашины стоматолога. Старой, годов шестидесятых, ага…

– Минус шесть, – голос Свена по-прежнему ровен. Нормально, у нас же ещё целых пятнадцать секунд до того момента, как я должен буду включиться в работу. До аварийного закрытия прокола то есть… – Есть контакт.

– Юстировка сигнала! – а вот в голосе Буривоя слышится радость. Ну да, он же у нас главный по железкам, его детище там сейчас воет, словно банши. – Поймал! Есть резонанс.

– Гармоники? Свен – отсчёт! – громыхнул Грац.

– Минус одиннадцать, – тут же отозвался рыжий. А я воздвиг перед собой щит Яговичей. Туман, как раз доползший до его границы, вновь дрогнул и, ткнувшись влево-вправо, начала ползти вверх в поисках прорехи. Ну же, всего семь секунд осталось! Потоки моего внимания скользнули к проколу, готовясь отработать аварийное закрытие…

– Есть гармоники с первого по пятый контуры. Снижаю плотность поля…

– Минус шестнадцать… – произнёс Свен, и тут же в комнате загрохотало.

Туман, словно испуганная псина, метнулся к проколу, а тот, задрожав, неожиданно схлопнулся, разбрызгав белёсую муть по стенам. Двухвостый взвыл, и от этого душераздирающего звука пятна белой дряни, заляпавшей кафель, закурились противным зеленоватым дымком… и сгинули, будто их и не было. Камера вновь предстала передо мной в обычном виде. Белый кафель и гулкая пустота. Потоки внимания развернулись, скользнули по стенам, полу и потолку, но растворились, так и не уловив ни малейшей эманации потустороннего, за исключением двухвостого, уже успевшего снова забраться мне на плечи.

– Чисто! – произнёс я.

– Подтверждаю, – отозвался Буривой, и дверь в камеру, натужно скрипнув кремальерами, отворилась, выпуская меня из своего нутра. Замечательно.

– Ну что, получилось? – спросил я, едва оказался в лаборатории.

– Получилось, – флегматично кивнул Грац. – Но время закрытия могло бы быть и поменьше. Двадцать семь секунд, это много.

– С имеющимся алгоритмом лучшего результата нам не добиться, – развёл руками Буривой. – Сами знаете.

– Не знаю, – отрезал профессор. – Расчёты выдают десятисекундный интервал, так что я склонен считать, что дело в чьей-то криворукости, а не в алгоритме.

Черноволосый обиженно засопел, но, получив толчок кулаком в плечо от Свена, сдулся.

– Можно попробовать увеличить разрешение настроечного модуля, – предложил рыжий.

Грац окинул взглядом кучу аппаратуры, раскинувшуюся на рабочем столе и… задумчиво кивнул.

– Считаешь, поможет?

– Буривой? – повернулся к приятелю Свен.

Тот пожевал губами и, что-то прикинув в уме, согласился.

– На порядок. Меньшие доли в юстировке особо роли не играют, а вот если я смогу ловить тысячные, это вполне может ускорить процесс подстройки.

– Что ж, работайте, – после недолгого молчания заключил Грац и, выудив из блока фиксатора дата-карту, потопал к своему столу. – Но не забывайте, что нам нужно ещё сборку оборудования закончить! Ерофей, жду твой отчёт.

Вздохнув, я уселся за свободный стол и принялся строчить очередную бессмысленность. Сколько я таких отчётов уже составил? Пятьдесят? Больше? Эх, а ещё говорят, что научная работа – это интересно. Бр-р!

Домой я вернулся только в двенадцатом часу. Сначала работа в лаборатории, потом встреча со Светой. Пока доставил её домой, пока попрощались, то да сё… ничего удивительного, что в свою квартиру в преподавательском квартале я вернулся незадолго до полуночи. И был очень удивлён, обнаружив на столе белый конверт без каких-либо подписей. Осторожно подняв его телекинезом и ощупав потоками внимания, я пожал плечами и, вернув невесть как попавший в закрытое помещение конверт на стол, отправился в душ.

Загадки загадками, но надо же и себе внимание уделить… и двухвостому, да. Я, кстати, сейчас и сам не откажусь от хорошего стейка. Грац на работе загонял так, что мы даже перекусить не успели, и мой желудок вот уже который час распевает матерные рулады.

Приведя себя в порядок и посоревновавшись с котом на скорость поедания мяса, я наконец взялся за конверт. Вновь исследовав его потоками внимания и снова не обнаружив ничего подозрительного, я чуть помялся, но уже через секунду плюнул на паранойю и взрезал телекинезом плотную белоснежную бумагу. Встряхнул тем же телекинезом конверт, и из него на стол спланировал небольшой, в половину тетрадного, листок, на котором была лишь одна надпись: « Берегись туманов ». Весело. И что это было?

От размышления над бестолковой надписью меня отвлекла трель зеркома.

– Вечер добрый, Ерофей, – раздался знакомый голос. – Я тебя не разбудил?

– Добрый вечер, Виталий Родионович, – отозвался я. – Не разбудили. Я только-только ужин закончил.

– О как! Совсем тебя Грац загонял, да? – хохотнул князь.

– Есть немного. Но он и сам вкалывает как проклятый, так что я не в обиде. Всё же скоро полевые испытания…

– Точно. Рад, что ты это понимаешь, – произнёс Старицкий и, помолчав, добавил: – Кстати об испытании. Я бы хотел с тобой встретиться на днях и познакомить с одним человеком.

– Эм-м, да я как бы и не возражаю, – недоумённо протянул в ответ. – А как он связан с предстоящим выездом в поле?

– Плотно связан, Ерофей. Плотно, – с явной усмешкой ответил князь.

– Ла-адно, приму пока как данность, – проговорил я. – Мне подъехать в ваше имение?

– Незачем, мы с ним сами к тебе в гости зайдём. Заодно на лавку полюбуемся, – отмёл моё предложение Старицкий и закончил уже куда более резким, почти приказным тоном: – Скажем, завтра вечером. После семи.

– Буду ждать, Виталий Родионович, – отозвался я. Покосился на письмо, невесть как оказавшееся в моей квартире, но решил пока о нём не говорить. Смысл болтать об этом по телефону? Подождёт до личной встречи. Или всё же…

– Что затих, Ерофей? – отвлёк меня от размышлений князь.

– Задумался, – честно признался я. – А что за человек-то, Виталий Родионович?

– Хороший человек, мой человек, – протянул тот почти нараспев. Хорошее настроение, наверное. – Родионом зовут, иногда даже Витальевичем.