Дмитрий Скирюк - Кукушка [litres]

– Как скажете, – кивнул печатник, – три так три. Заходите месяцев примерно через пять, а лучше через полгода, и вы получите свои деньги.

– Полгода? Так долго? – поразился Хагг.

– Процесс печати – хлопотное дело, – со вздохом посетовал типограф и покашлял в кулак. – Раньше, когда книги переписывали от руки, на это уходили годы, а в итоге получалась только одна копия. Заходите через полгода. Это хороший срок.

– Хорошо. Куда мне надо пройти?

Старик опять откашлялся.

– Никуда не надо. Документ составим здесь, контора нотариуса в доме напротив. Правда, есть одна формальность.

Золтан насторожился.

– Какая ещё формальность? – спросил он.

– Ваша рукопись без подписи. – Старикан повернул тетрадь, демонстрируя безликую, пустую крышку переплёта, а затем открыл первый лист, который также был девственно чист. – Аноним, – сказал он. – Конечно, можно напечатать так, но для науки лучше, если на титульном листе будет имя автора. Итак?..

Золтан на мгновение задумался, почесал подбородок и вдруг усмехнулся и поднял бровь, как человек, которому пришла в голову оригинальная идея.

– Пусть будет «Фукс» [100] Fuchs ( нем. ) – «Лиса». , – сказал он.

– Инициалы?.. – Печатник взял перо и обмакнул его в чернила.

– «Л. Фукс». Этого достаточно?

– Вполне.

Они составили два договора и скрепили их подписями и рукопожатием.

– Я рад, что не ошибся в вас, герр Руж, – сказал Золтан, пряча свой экземпляр в сумку.

– Я не Руж, я Даубманнус, – поправил его печатник. – Мишель Даубманнус. Пьер Руж – это мой компаньон, его сейчас нет. И запомните на всякий случай: «Даубманнус», а не «Даубманн». Как человек учёный я предпочитаю латинское написание. Сохраните документ.

Маркитанты подкатили в полдень или около того – две повозки с парусиновым верхом, запряжённые волами, и телега с четырьмя большими бочками, которую тащил изнурённый гнедой лошак. В отношении повозок хозяин корчмы не ошибся. Ошибся он в другом – в количестве солдат. Уж неизвестно, что было тому причиной – пресловутые «лесные братья», мародёры иль другое беспокойство на дорогах, только их сопровождали не «пара солдат», а целый взвод, чёртова дюжина, способная отбиться от серьёзного противника. Ландскнехты и рейтары в красно-жёлтых камзолах, пропылённые, с утра уже поддатые, усталые и злые, они ввалились в помещение корчмы, потребовали жратвы, вина и что-нибудь покрепче в дорожные фляжки. В корчме сразу сделалось тесно. Их капитан, валлонский фламандец, разодетый крикливо, как петух, вошёл последним, снял шляпу, отряхнул с неё меловую пыль, а в следующий миг заметил гистрионов.

– Кто такие? – с неудовольствием осведомился он, оглядывая с десяток крепких парней, а также двух детей и кукольника.

– Мы музыканты, господин хороший, – привстав, ответил за всех Рейно Моргенштерн и отвесил лёгкий поклон. Все они как раз заканчивали завтрак и лишь немного не успели разминуться с солдатнёй. Неугомонный Тойфель в этот раз почёл за благо промолчать.

– Какие ещё музыканты? – с подозрением нахмурился вояка.

– Всяческие, – уклончиво ответил Моргенштерн.

– Что вы делаете здесь? У вас есть документы?

– Странствуем. И паспорта у нас есть. Вот, извольте.

Вояка взял одной рукой протянутый им свиток, а другой – кружку с пивом и принялся изучать документ. Карл Барба наклонился к Фрицу и шепнул ему на ухо, тот поспешно закивал, взял девочку за руку и увёл её наверх; средь суеты и сутолоки их уход остался незамеченным. Поэт Йост с безразличным видом смотрел в окно, дудочник ван Хорн неприкрыто рассматривал солдат. Взгляд его синих глаз был безмятежен и глубок, вино в его кружке осталось нетронутым.

– Хм! – наконец изрёк усатый капитан и возвратил бумаги музыкантам. – Подписано герцогом… Сколько вас всего?

– Там всё написано, – попытался возразить ему Дер Тойфель.

– Отвечать, когда я спрашиваю! – наливаясь кровью, гаркнул фанфарон, и сразу стало ясно: он неграмотный. Распознать печать наместника, даже подпись – это одно, прочесть все сведения – совсем другое. Рейно посмотрел на Йоста, на ван Хорна и решил этим обстоятельством воспользоваться.

– Нас восемь, – объявил он, беззастенчиво приплюсовав к шести свою персону и ван Хорна.

Капитан пересчитал сидящих и нахмурился.

– Я вижу здесь девятерых, – сказал он. – Кто лишний?

Все переглянулись. Кукольник откашлялся, встал и одёрнул свою бархатную куртку.

– Я, – объявил он. – Я не музыкант, signor солдат, но путешествую я с ними. Si. Меня зовут Каспар Арно, я доктор кукольных наук. Вот мой диплом.

– Parbleu! – удивлённо выругался капитан, попытавшись развернуть документ одной рукой и расплескавши пиво. – Доктор кукольных наук? Что это значит? В жизни я не слышал большей чуши! Чем ты занимаешься?

– Я содержу театр марионеток. – Барба растопырил пальцы, пошевелил ими и пояснил: – Марионетка – это ниточная кукла, burattino telecomandato. Si.

– Ты один?

– Один. С помощником.

– А, тот мальчишка… – Капитан созерцал бумагу. – Ясно. Ну и выговор у тебя!

– Я из Сицилии.

– Ах, вот оно что! Тогда ладно. – И он снова посмотрел на музыкантов. – Что вы делаете здесь?

– Странствуем, – ответил Тойфель.

– Бродяжим понемногу, – поддержал его Феликс.

– Ищем, где бы заработать, – подытожил Рейно Моргенштерн.

– Ну и какого чёрта вам здесь надо? – рассердился капитан. – На полсотни миль в округе нет подобных мест, где можно заработать! Или надеетесь отсидеться тут и играть для прохожих? Ну так заработаете грош и сдохнете от голода. Не лучше ли завербоваться в армию? Сказать по правде, вам, ребята, повезло: проклятый Лейден в двух-трёх днях пути отсюда, и сейчас как раз идёт осада. Есть возможность отличиться, заодно добыть деньжат. А?

– Да мы вроде не бедствуем, – ответил Тойфель, – и воевать не особо рвёмся. Сами знаете – война, там ведь и убить могут.

– Вот как? – насупился капитан. – А может, вы вообще против войны? Может, вы сторонники Оранского и его голозадых приспешников? А? Отвечать, когда я спрашиваю!

– Что вы! Что вы! – поспешил заверить его Рейно Моргенштерн. – Нет.

– Тогда и разговаривать нет смысла! Если вы такие трусы, что боитесь воевать и всё такое, можете завербоваться музыкантами – у нас почти в каждой роте не хватает флейтщика и барабанщика. А если вовсе нет, так собирайтесь и идите с нами так. А то эта чёртова осада надоела всем до чёртиков: третью неделю сидим без дела, даже бабы надоели, только и остаётся, что дрыхнуть в палатках и дуться в ландскнехт. Даже вино кончилось, пришлось снаряжать обоз. Если вы не соврали, то сыграете, споёте, а ты… – Он повернулся к Барбе и пощёлкал пальцами: – Merde, как там тебя… Merde! Ладно, не важно! Покажешь нам этот свой ниточный театр, хоть посмотрим, что за штука.