Михаил Ланцов - Империя очень зла! [litres]

– Как чехов? Но ведь они сохраняют самобытность!

– Речь не о них. Я полагаю, что вы все знаете, что земли в Силезии, Позене, Бранденбурге, Померании и обоих Мекленбургах есть территории, на которых с незапамятных времен проживали славяне. Именно их в свое время и покорили германские феодалы. Пришли с дружиной и установили свою власть, язык и культуру. После чего в течение нескольких столетий упорно трудились над ассимиляцией. В итоге ядро современной Германской империи – восточная часть королевства Пруссия – населена самыми что ни на есть натуральными славянами. Только принявшими немецкий язык и немецкую культуру. И, прошу заметить, никому из них даже в голову не приходит роптать на свою судьбу.

– Но позвольте! – возмутился представитель германской дипломатической миссии. – Как такое возможно? Это немцы!

– То есть вы хотите сказать, что немцы пришли на эти земли и вырезали все местное население? Занимались целенаправленным уничтожением славян и прочими богопротивными делами, несмываемо замаравшись в крови? Не наговаривайте на себя! Это так же нелепо, как бегемот в балетной пачке. Впрочем, ничего дурного я о германском методе ассимиляции сказать не пытаюсь. Люди счастливы? Счастливы! А это главное. Это же касается и поляков, ведь Пруссия – единственная страна региона, которая научилась находить с ними общий язык. И, как ни странно, жестким, силовым методом. Очень продуктивным, как показывает практика. Россия же, в своей безграничной духовности и человеколюбии, попыталась вести дела «по-хорошему». Фактически мы попытались реанимировать проект Речи Посполитой под новым соусом. Но увы. Ничего не выходит. Не хотят поляки быть частью Общего дела, когда главные не они. А значит что? Правильно. Не общего дела они жаждут, совсем не общего. А своего. Пока они были главными в Речи Посполитой, то считали справедливым насаждать польский язык и католическую веру. Как уступили это первенство другим, то сразу стали возмущаться, почему это новый доминант пытается насадить единое языковое пространство. Злодей! Негодяй! Мерзавец! Как он смеет?! Им можно, другим нельзя! Так, что ли? Грустно и скучно это обсуждать.

– Ваше Императорское Величество, – осторожно произнес представитель французской дипломатической миссии. – Откуда у вас такие сведения? Это ведь удивительно! Невероятно! Невозможно! Вся восточная часть королевства Пруссии – славяне!

– Именно так. Первую, по-настоящему сильную Германскую империю выковали славяне, принявшие немецкий язык и культуру. Об этом говорит очень многое. Везде выпирают старинные названия территорий. Например, Померания – это переложение на германский лад «Поморья». Да и правители тех мест ведут свой род от таких князей, как Богуслав, Яромар и прочих. Руген же, остров, лежащий в тех краях, есть не что иное, как старинный языческий религиозный центр славян с огромным храмом-пантеоном. Разрушенным, разумеется, при утверждении христианства. Он нередко встречается в славянском фольклоре: где как Руян, где как Буян. М-да. На самом деле говорить об этом вопросе можно долго. Славянские «ушки» торчат там буквально отовсюду. Но, повторюсь, эти люди приняли свою судьбу и вполне ею счастливы. Более того, именно они стали главной движущей силой, которая сковала Германскую империю. Они молодцы! Мне остается только порадоваться за них…

– Ну и зачем ты это делаешь? – спросила его Мария Федоровна, когда пресс-конференция закончилась и журналисты, охваченные ажиотажем, бросились на телеграфные станции.

– Что именно? – с самым невинным видом поинтересовался Николай Александрович.

– Ты прекрасно меня понял.

– Пусть оправдываются, мама. Пусть оправдываются. А то, понимаешь ли, чуть что, на Россию всех собак спускают. Вот пусть и посидят в нашей шкуре. Франц Иосиф достаточно легко выкрутится, сославшись на какие-нибудь тайные общества и дурную инициативу местных территориальных властей. Либо вообще проигнорирует. А вот Вильгельму будет очень непросто. Французы ведь теперь не отстанут. Для них это станет новой потехой. Самую сильную державу немцев создали славяне. Хо-хо! И Вилли сможет откреститься от этого только через признание германского геноцида славян. Что тоже не выход.

– Доиграешься ты с такими шутками, – покачав головой, произнесла она.

– Все может быть, – пожал плечами улыбающийся Император. – Но лучше так, чем робко отмалчиваться.

– Чем закончились твои переговоры с делегацией Варшавы? Ты об этом ничего не сказал.

– И не хочу. Даже тебе.

– Почему?

– Что знают трое, знает и свинья. Я не хочу, чтобы сведения раньше времени ушли журналистам.

– Я клянусь, что никому ничего не расскажу.

– Я хочу избежать штурма и большой крови. Они хоть и злодеи, но мои злодеи. Поэтому я предъявил им ультиматум. Вряд ли они станут долго думать. Не те у них запасы продовольствия в городе, чтобы ломаться месяцами.

– А что за ультиматум?

– Ничего особенного. Но пока я не хочу о нем говорить. Слишком рано.

– Ники! Я же спать не буду!

– Прими снотворное, – невозмутимо пожал плечами Император, а потом улыбнулся и добавил: – Или выпей водки. Говорят, она улучшает сон и в немалой степени снимает стресс, если залпом принять пару стаканов.

– Ты испортился, сынок! Испортился! И стал невыносим!

Ранним утром этого замечательного, тихого дня ничто не предвещало беды. Однако постовые, несмотря ни на что, продолжали честно выполнять свой долг.

– Слышь, Василь, – окрикнул один солдат другого. – Паровоз, кажись.

– Какой паровоз? – нахмурился собеседник. – Откуда он тут? Запрещено же всякое движение по этой дороге до особого распоряжения.

– Да ты сам глянь. Дымит во как.

– И правда… паровоз… – несколько растерялся солдат, вглядываясь в даль. Если бы не хорошо и издали заметный столб дыма – в жизнь бы не разглядели бы они этот состав, выползающий из города в предрассветных сумерках – времени опасном и каверзном.

Поезд правда был странным. Три паровоза, куча вагонов. Причем первые три вагона представляли собой укрепленные мешками с песком брустверы, за которыми сидели бойцы с винтовками. Там же стояла единственная митральеза, которую восставшие сумели найти.

Однако тихо проскочить состав не смог. Часовые не спали. Своевременно подняли тревогу. И, когда поезд вышел к батарее легких 87-мм пушек конной артиллерии, она уже была полностью готова к бою.

– Дистанция – три версты. Приближаются, – произнес поручик с биноклем. – Скорость верст двадцать в час, может, двадцать пять.

– Навелись? – поинтересовался полковник с сильно помятым лицом у артиллерийского капитана. Как пить дать – прямо с койки подняли по тревоге, не дав себя в порядок привести.