Стивен Дональдсон - Внутренняя война. Том 1 [litres]

Тебе нужен мой совет.

Королева Рубия вскочила на ноги, но они не слушались её, они дрожали. На трясущихся ногах она двинулась вокруг комнаты, по одной гася колеблющиеся язычки свечного пламени.

– Ты знала, что он посылал за мной? – произнесла королева Рубия так, словно разговаривала с угасающим в комнате светом. – Через год после того, как он оставил Жажду Амики, он посылал за мной. – Свечи гасли одна за другой. – И потом ещё раз год спустя. Я жила у него почти две недели. Пока не надоела ему.

Эстия сидела молча, потрясённая упорным желанием матери скрыть от самой себя правду, а королева Рубия уже закончила гасить свечи. Теперь она так же неспешно начала задувать лампы.

– Я пошла, потому что я его жена. Я не могла забыть ни его тела, ни остроты его ума, ни его характера, стремительного, как ртуть. Но после моего второго визита ему надоело. Я больше не могла скрывать то, что увидела, и ему не понравилось смотреть мне в глаза. С того дня я предпочла слепоту.

К тому времени все огни погасли. И всё же Эстия ещё могла различить свою мать. Свет, поступавший через открытые двери других комнат, вычерчивал её тёмный, как сгусток мрака, силуэт. Она не могла скрыться от своей дочери, просто опустившись в кресло, откинувшись на его спинку и закрыв глаза.

Казалось, что как только она погасила свет, она сразу же постарела ещё больше, чем прежде:

– Если ты хочешь остановить его, ты должна знать две вещи. – Голос её дрогнул, Рубия тяжело дышала. – Первое.

Он уверен, что его магический дар служит ему. Это не так. Он сам служит своему дару. Он был порабощён своей же собственной силой.

Хотя мать не могла её видеть, Эстия кивнула. Король Бифальт тоже утверждал что-то подобное. Он верил, что в конечном итоге каждый магистр будет порабощён силой теургии. Высокомерие людей, подобных заклинателям Последнего Книгохранилища, вело к такой судьбе.

– Кроме того, – продолжала королева Рубия, как будто её мысли совпадали с мыслями её дочери, – ты должна понимать, что он никогда не простит магистров Книгохранилища. Они могли в любое время дать ему силы уничтожить Беллегер. Он часто просил их об этом, как просил и его отец до него, и отец его отца. Но магистры отказали им всем. Отвечали ли они вежливо или высокомерно, это не меняет сути. Твой отец воспринял их отказ как насмешку.

Есть ряд преступлений, которые он не прощает. Худшее – это насмешка.

Эстия снова задрожала, но теперь она и не пыталась подавить свою дрожь. Если бы её мать хотела сказать что-то ещё, она бы не смогла этого услышать. Её оглушило прозрение. Король Смегин никогда не простит магистров библиотеки – и в то же время он поработил нуури, чтобы ускорить строительство её дороги? Неужели он хотел, чтобы она, король Бифальт и каждый из воинов объединённых королевств смогли быстрее добраться до Последнего Книгохранилища? Должно быть, она упустила какой-то важный момент в его замысле. Лилин и магистр Фасиль, должно быть, тоже упустили его. Все они предполагали, что заставлять нуури работать на королевской дороге нужно было только для того, чтобы спровоцировать Эстию. Основная цель короля Смегина, по их мнению, состояла в том, чтобы разжечь войну, которую Амика и Беллегер не могли себе позволить. Они предполагали, что все его усилия были направлены на то, чтобы разорвать союз и вернуть трон.

И они верили в это. Как и она. Но если они ошибались?.. Если нуури у границ Амики – это просто придаток? Если для достижения своей настоящей цели королю Смегину требовалась готовая дорога? Для доступа к библиотеке? Чтобы он мог претворить в жизнь свою невообразимую мечту о мести?

Эстия потрясла головой, пытаясь привести в порядок мысли. Желание вернуть себе трон было жестоким, а в конечном счете и разрушительным, но она ещё могла понять его. Одержимость местью Последнему Книгохранилищу – гигантской твердыне с заключённой в ней огромной силой – была безумием.

К счастью, королева Рубия замолчала. Опустив голову на спинку кресла и закрыв глаза, она, казалось, медленно проваливалась в омут сна, измученная признаниями и прозрениями.

Долгое время Эстия сидела тихо, ожидая, когда пройдёт дрожь. Затем встала со своего места и подошла к матери. С такой нежностью, на какую она только была способна, Эстия поцеловала её в лоб.

Убедившись, что её поцелуй не разбудил брошенную жену короля Смегина, Эстия ушла к себе, чтобы выспаться. Если это вообще было возможно в атмосфере того страха и полнейшей неразберихи, которой были окутаны последние дни.

Конец первого тома